Клайв Леннард - Источник судеб
Невольница вскоре оправилась, Конан снова видел ее в опочивальне Заны, прислуживающую днем, изображавшую светильник ночью. Иногда «статуя» оживала, до смерти пугая очередного любовника Заны, что очень ее смешило. Киммериец смотрел на эти представления равнодушно, как и на все остальное, что не касалось впрямую его обязанностей.
Единственное, чего не могла добиться от него Хозяйка, так это участия в групповых игрищах, когда в ее постели оказывались сразу два-три мужчины. Варвар отказывался к ним присоединяться: он просто застывал и не реагировал на призывы и насмешки Заны. После таких ночей та непременно отыгрывалась, заставляя своего телохранителя выполнять самые изощренные свои желания.
Конан давно забыл, ради чего он начал принимать радужное зелье, забыл о своем прошлом, о предостережении в записке брегона, о самом фаллийце и его острове, забыл о заброшенном капище и юном Арэле, которому предстояло обрести Подлинное Имя, обо всем, кроме Заны и хрустальной склянки, которую несколько раз в день приносил ему Родагр.
Раз, сопровождая свою госпожу в город, он шел впереди носилок, расталкивая толпу и нанося удары упругой палкой по спинам зазевавшихся прохожих. Внезапно из-за угла выехал всадник в расшитом золотом камзоле с круглым воротником, украшенном серебряными шариками. Лошадь, чуть не налетев на киммерийца, взбрыкнула, и всадник едва удержался в седле. Уже подняв палку, чтобы огреть животное и освободить дорогу, варвар вдруг замешкался. На какой-то миг из темных глубин прошлого всплыло воспоминание: толпы вооруженных людей, зарева пожаров и этот человек, что-то страстно выкрикивающий, стоя на треснувшей бочке…
Всадник вдруг наклонился с седла, пристально вглядываясь в лицо телохранителя широко распахнутыми темными глазами.
— Конан?! — выдохнул он изумленно.
— Прочь с дороги! — проревел киммериец и ударил палкой по крупу лошади. Та заржала и снова поднялась на дыбы, удерживаемая натянутыми поводьями.
— Отойди, варвар, — раздался сзади властный голос Хозяйки. Ее носилки были уже рядом. Киммериец отступил в сторону и застыл с безучастным лицом, скрестив на груди могучие руки.
— Ах, это вы, любезный дон Эсанти, — проворковала Зана, раздвинув кисейные занавески. — Отчего я не вижу вас у себя?
Дон Эсанти вежливо приподнял шляпу и пробормотал что-то невнятное.
— Вы, кажется, встречали раньше моего телохранителя?
— Я обознался.
— Ну что ж, бывает. Когда много путешествуешь, часто путаешь лица. Но вы, мой дорогой, уже давно вернулись в цивилизованный мир, так что не следует дичиться общества. Тем более, когда партия «фиолетовых» одерживает победу за победой. Ваш подарок превзошел все ожидания, и я хочу вас отблагодарить!
И донна дель Донго томно повела обнаженными плечами.
Дон Эсанди еще раз дотронулся до шляпы, пробормотал: «Непременно!», дал лошади шпоры и скрылся в боковой улочке.
Этот случай не произвел на варвара ровно никакого впечатления и вскоре вовсе изгладился из его памяти. Все потекло своим чередом: от склянки до склянки, от одной страстной ночи до другой — бесконечный мутно-розовый поток времени…
И все же Судьба готовила Конану не тихую заводь, не мертвое тинное озеро, а гремящий водопад и новую стремнину. Как выразился однажды Да Дерг: «Человек предполагает, а Богиня Банну располагает».
Оргии на вилле дель Донго становились все более необузданными, Хозяйке пришла фантазия заставить уродцев принимать в них участие, так что даже на ставшего почти бесчувственным киммерийца нет-нет да и накатывала волна омерзения. Теперь многие гости нюхали порошок Черного Лотоса, погружаясь в прострацию и полностью лишаясь рассудка. Двое утонули в бассейне, какой-то капитан неизвестно почему задушил молодого «литератора», а весьма почтенная дама в порыве лотосовой страсти пыталась отдаться леопарду и была изодрана в клочья. Жертвы веселья были тайно увезены и сброшены в море с чугунными ядрами на ногах, так что официально числились пропавшими без вести, но Зана стала опасаться, что кто-нибудь из сенаторов может заслать в ее дом соглядатаев. Эти опасения выразились в том, что Хозяйку почти перестали видеть трезвой.
Раз, после очередного заседания наследников дела Авванти, окончившегося, как обычно, грандиозной попойкой, Зана привела в опочивальню мужа. Или дон дель Донго привел жену — Конан так и не понял. Оба едва держались на ногах, поддерживая друг друга и глупо хихикая. Зана повалилась на ложе, а Палипсио сумел устоять на ногах и заинтересованно уставился на безмолвного телохранителя.
— Ка-а-акой мужчина-а! — протянул он томно. — Это кто у тебя, дорогуша?
Он тысячу раз видел киммерийца, повсюду тенью следовавшего за хозяйкой виллы, но сейчас, по уши налившись розовым майскугом, то ли забыл его, то ли просто придуривался.
— Нравится? — с трудом ворочая языком, спросила Зана. — Это у меня раб… король Аквилонии, Конан-варвар.
— На-а-адо же, ка-а-ароль! — пропел дель Донго. — А естество у него тоже королевское?
И он протянул руку к набедренному поясу киммерийца.
Это была его роковая ошибка.
Конан совершенно безучастно отнесся к тому, что Зана назвала его подлинным именем. Ему было глубоко наплевать, кого она привела в свою спальню. Он готов был безропотно потакать всем ее капризам и терпеть от нее любые унижения. Но только от нее, Хозяйки, и ни от кого другого.
Палипсио даже не успел понять, что произошло. Он просто взвился в воздух и, нелепо размахивая тонкими руками, пролетел десяток шагов, отделявших место, где он только что стоял, от широкой кровати под балдахином. Сиятельный дон впервые в жизни опустился на брачное ложе. Он опустился на него спиной и обильно залил атласное покрывало кровью, хлеставшей из разбитого носа.
Это падение мгновенно отрезвило Зану. Она схватила мужа за плечи и принялась отчаянно трясти, отчего кровь потекла еще гуще. Потом Зана соскочила с постели, подбежала к телохранителю и принялась яростно колотить кулачками в его широкую грудь.
— Ты, — визжала она, брызгая слюной, — идиот! Ты убил его! Ничтожество, что я теперь буду делать? Муж не оставил завещания, а по местным законам я могу наследовать состояние только по его воле! Я теперь нищая, нищая!
В этот момент дон дель Донго застонал и сел на постели, зажимая руками расквашенную физиономию.
— Хвала Иштар! — воскликнула Зана. И, яростно глянув на киммерийца, добавила: — Ты провинился, раб! Ступай к Стино, передай, что я приказала запереть тебя в холодную.
Следующее утро Конан встретил в каменном мешке, прикованный цепью к железному кольцу в стене.
