Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014
— Стойте! — крикнул я. — Вы не можете так уйти!
— Могу и уйду, — возразил бывший смотритель.
— Две минуты! Пожалуйста! Я сделаю все, что просите. Буду нем как рыба. Только поговорите со мной, помогите мне разобраться!
— И почему я должен тебе помогать? Я десять лет потратил, чтобы найти ответ. Десять страшных лет!
Последняя фраза прозвучала пугающе, и подозрения превратились в уверенность: что-то не так с этой работой, и с маяком, и с людьми.
Заслонив собой вход, я потребовал объяснений:
— Если хотите уйти незамеченным, расскажите, что вам известно. Иначе я не стану никого отвлекать.
Однако мой ультиматум на него не подействовал.
— Ну и ладно! Они все равно узнают, — невесело сказал Александр, отстраняя меня от двери.
Похоже, у меня осталась последняя попытка.
— Значит, вы хотите, чтобы я повторил вашу судьбу? Почему? Я же не враг!
Александр внезапно смягчился:
— Нет, ты дурак, который клюнул на их удочку. Наверняка уже возомнил себя героем, спасающим мир от жуткой тьмы? Но правда в том, что мир в спасении не нуждается.
— А как же демоны? — усомнился я.
— Их нет, — огорошил бывший смотритель.
Дыхание перехватило, голова закружилась, и я осел на ступеньку:
— Значит, меня обманули?
— О, не только тебя!
— Объясните!
— Хорошо, — сказал Александр и опустился рядом. — Представь, что маги древности отыскали способ привязать себя к нашему миру. Для этого они поселили здесь специально подготовленных рабов, являющихся своеобразными якорями. Как их готовили, мне неизвестно, но эти опустошенные люди стали вместилищами для душ. Таким образом, дух умирающего мага не устремляется к звездам, а переходит на эту сторону, вселяясь в тело раба.
— Но их тут больше сотни! — потрясенно воскликнул я.
— Возле этого маяка. Не забывай, что есть и другие. Так вот, время на этой стороне движется так медленно, что, считай, его и вовсе нет. Прошлое и будущее в этом месте как бы отталкиваются друг от друга, и происходит что-то вроде временного зависания, поэтому наш год длится здесь всего четыре дня.
— Получается, Дни тьмы — это всего лишь ночь? Одна длинная ночь?
— Так и есть, — подтвердил Александр.
— Постой! Когда же маги поселили здесь рабов?
— А ты как думаешь?
Я вздрогнул: неужели эти люди — ровесники Вавилона?
— Но ведь это вечная жизнь!
— Ага, в темнице, — кивнул Александр. — Настоящая жизнь там, на нашей стороне. Поэтому маги находятся тут недолго.
— А какова функция смотрителя? — спросил я, с трудом переварив услышанное.
— А вот это самое интересное. Маяк позволяет им путешествовать в наш мир и обратно.
— Ну и пусть себе путешествуют. Мне-то что?
— А то, что смотритель не может оставить маяк.
— Как так?
— Думаешь, твоя вахта продлится месяц? Черта с два! Ты больше не сможешь вернуться в наш мир.
— Даже в Дни света?
— Даже в Дни света, — глухо повторил Александр. — Видишь ли, часть тебя уже здесь, на этой стороне, в одном из рабов. Поэтому в Дни света ты будешь спать. Возможно, тебе приснится, что ты вернулся и зажил на широкую ногу, как тебе обещали. Мне, например, снилось. Такая сладкая иллюзия…
— Это ужасно… — прошептал я. — Что же делать?
— Ну я нашел свой сосуд и убил, — признался Александр. — Теперь я свободен и могу переступить порог.
— А как же я?
— Не знаю. Думай сам. И решай. Лет десять у тебя точно есть. Хотя, если честно, я был уже на грани. Дело в том, что смотрители как бы перетекают на эту сторону, поэтому живут недолго.
— Мне только тридцать, — простонал я.
— Надо же — я старше тебя всего на три года, — вздохнул Александр.
— А что после смерти? Для нас?
— Скорее всего, смотритель превращается в блуждающий дух.
— Как они?
— Наверное, как они. Но утверждать не берусь. А проверять не хотелось…
Я сжался: теперь меня пугала совсем другая тьма — та, которую я увидел на секунду заглянув в свое будущее.
Александр поднялся:
— Извини, но мне пора уходить.
Понимаю, ему не терпелось вернуться в наш мир.
— Ответьте на последний вопрос: как отыскать мой сосуд?
— Им должен быть кто-то из тех, кого ты встретил в свое первое посещение.
— И как я узнаю этого человека?
— Он будет постоянно спать. Кстати, им может оказаться женщина.
«Нина?!» — чуть не крикнул я вслух, и руки похолодели.
— Я должен его убить?
— По-другому никак, — зловеще прошептал Александр и протянул мне руку. — Давай поднимайся! Пора устроить небольшое представление.
— Пора…
Я горько усмехнулся и шагнул в вестибюль.
Ночной консьерж лишь мельком взглянул в мою сторону.
«И что мне делать? Устроить драку? Прикинуться пьяным?»
Но вместо этого я направился к лифту, затем громко вскрикнул и рухнул на пол.
«Должно сработать».
Консьерж, конечно, немного замешкался, но, увидев, что я продолжаю лежать, бросился на помощь:
— Что случилось? Вам плохо?
Я схватил его за руку:
— Голова закружилась. Ничего. Уже лучше.
— Точно? — нахмурился он, помогая мне встать. — Какой-то вы бледный… Может, вызвать врача?
— Не нужно. Лучше проводите меня домой.
Консьерж оглянулся на дверь, но возражать не стал:
— Только быстро. Какой этаж?
— Пентхаус.
Лифт приехал, и мы шагнули в кабину.
«Вот и все, — подумал я, когда двери закрылись. — Удачи тебе, Александр!»
В моей просторной тюрьме было темно и тихо. Не включая света, я подошел к окну. Внизу, золотясь огнями, дремала ночная столица.
Город, в котором я родился и вырос. Город, в котором я жил и любил.
Теперь нас разделяло не только стекло…
Где-то там, полной грудью вдыхая сентябрь, по нему шагал Александр.
И возможно, когда-нибудь я тоже смогу вернуться…
А пока для меня наступили Дни тьмы.
Мимолетное увлечение
Максим Черепанов
— Нам нужно на некоторое время расстаться, — сказала Элина.
Олег горько усмехнулся.
— Лин, ну мы же не дети. К чему нам эти полуфразы?
Она пожала плечами.
— Давай я тебе помогу, — продолжил Олег, — на самом деле ты хочешь расстаться навсегда, просто об этом как-то неловко сказать прямо, и поэтому ты пытаешься скормить мне эту пилюлю по частям.
Элина медленно вздохнула.
— Я должен был догадаться, — продолжил Олег. — Неделю как вернулась с венерианских курортов, а все не звонишь, сама интерком не берешь…
— Прости.
— Я и догадывался. Только все равно надеялся. Надежда, знаешь, умирает последней…
