Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014
— Какая долгая ночь, — вздохнул я и обернулся к Нифриму. — А что случилось с прежним смотрителем, Александром?
— Алик погиб, — сообщил старейшина и тоже вздохнул.
Мне снова стало тревожно, но расспрашивать я не решился.
— Это случилось в последний День тьмы, — тихо добавила Нина.
— Если честно, мы шли сюда не надеясь, что маяк заработает вновь. Можно сказать, нам очень повезло, — признался Нифрим.
— Стало быть, вы кочевники? — поинтересовался я.
— Не совсем. В Дни света мы живем оседлой жизнью, но в Дни тьмы нам приходится покидать дома и искать защиту у маяков.
Я сделал неимоверно глубокий вздох, чтобы собраться с мыслями, не вызвав подозрений. Вопросов возникло множество, но больше всего беспокоило то, что эти скитальцы ждут от меня защиты. Разве я способен их защитить?
— Что я должен делать?
— Вы уже делаете, Сим, — улыбнулся старейшина и кивнул в сторону маяка.
— От кого вы бежите? — напрямую спросил я.
— От демонов ночи, что покидают свои пещеры в Дни тьмы, — пояснил он.
Я задрожал.
«Отлично! Здесь еще и демоны есть! Да что же это за мир такой? Или это другая планета?»
— Не бойтесь, они не могут приблизиться к маяку, — успокоила Нина.
— Но Александр…
— Алик оставил маяк и ушел, — прошептал старейшина. — Почему, не знаю. Мы слышали, как на него напали в темноте…
Мне стало не по себе. Хотя, наверное, так и заканчивают дни смотрители неспособные жить своей жизнью, раздираемые двумя мирами — от безумия и одиночества они сбегают во тьму…
— Сколько длится ночь?
— Алик приходил к костру тридцать раз, — сообщил Нифрим.
— Месяц?! — воскликнул я.
— Дни света вдвое длиннее, — опять успокоила Нина.
«Значит, в Дни света я снова увижу свой мир».
— Это все? Больше никто не придет?
— Придут. Я отправил людей сообщить, что маяк работает вновь, — поделился Нифрим.
Я поднялся:
— Хорошо. Мне пора. Увидимся завтра.
— Будем ждать, — кивнул старейшина.
— До свиданья, — нежно улыбнулась Нина.
Я побрел обратно, к маяку, понурив плечи и борясь с тошнотой. В голове творился какой-то космический хаос и мелькали кометы мыслей. Разве можно было предположить, что, шагнув за порог, я окажусь в чужом и загадочном мире? Но если часть меня хотела сбежать, навсегда захлопнув невозможную дверь, то другая страстно желала остаться.
Я схватился за ручку и оглянулся: где-то там, у костра, сидела дивная неземная Нина.
5День был в самом разгаре, и дождь прекратился. После темноты я щурился от света.
— Телефон! — окликнул меня консьерж. — Кстати, у вас гости.
— Кто? — удивился я, забирая свой старенький аппарат.
— Борис Львович.
— Ну конечно! — воскликнул я, словно забыл об условленной встрече, и поспешил наверх.
Борис Львович сидел на диване в гостиной.
— Здравствуйте, Серафим! Надеюсь, вы не против, что я заскочил вас проведать? Просто на звонки вы не отвечали, а вторые ключи остались у меня…
Я прислонился к стене рядом с камином:
— Приехали проверить, не тронулся ли я потихоньку? Не волнуйтесь, все у меня хорошо… Вы ведь никакой не нотариус, а, Борис Львович? Почему же вы сразу не сказали, что вам нужен смотритель маяка?
— А вы бы поверили, Серафим?
— Не знаю… Но почему вы выбрали меня? Только не говорите, что я какой-то особенный!
— Однако так и есть.
— И что же делает меня таковым? Хороший слух или бедность?
— Кровь, — сказал Борис Львович. — Кто-то из ваших предков был с другой стороны.
— Не может быть! — изумился я.
— А иначе вы бы не смогли пересечь границу. Понимаю, вы сейчас немного растеряны и напуганы…
Я прислушался к бурлящим внутри чувствам. Да, не без этого. Но больше всего я был зол, даже взбешен: никто не вправе отобрать мою жизнь, а взамен подсунуть другую — чужую и чуждую.
— Вы плохо меня изучили, господин наниматель. Для меня нет ничего важнее свободы. Так что вам придется поискать другого кандидата.
Казалось, Борис Львович был готов к такому заявлению:
— Конечно, Серафим, вы вольны отказаться, и я приму ваш отказ. Но пока вы не можете уйти, придется побыть смотрителем, хотите вы этого или нет.
— Целый месяц! — ужаснулся я. — А как же моя рок-группа и репетиции? Что я ребятам скажу?
— Что устроились на работу, которая требует постоянного присутствия. Хотя, если честно, ваши перспективы на музыкальном поприще нулевые.
— Значит, нулевые?! — совсем разозлился я.
— Ну вам уже тридцать, а вы еще ничего не добились, и только глупцы полагают, что у них вся жизнь впереди.
— Выходит, я глупец. Ладно, как-нибудь переживу…
— Не хотел вас обидеть, но никак не пойму, чем вас не устраивает работа смотрителя. Ведь это всего четыре месяца в году, а делать, по сути, ничего не нужно. Остальное время живите как вздумается. К тому же со средствами смотрителя вы сможете и группу раскрутить, и путешествовать…
Я усмехнулся: «Отличная попытка!»
— Многие вкалывают с утра до вечера и никогда не получат таких возможностей, — продолжил уговаривать Борис Львович. — И потом, неужели вам неинтересно? Может, если вы больше узнаете о другой стороне, то перемените свое решение?
— Вижу, вы сильно желаете, чтобы я его переменил.
— Буду с вами откровенен, Серафим, — в мире не так много людей с особенной кровью, и найти вам замену будет непросто. Значит, на один маяк станет меньше, и многие погибнут.
— Только не делайте из меня убийцу!
— Я говорю как есть. Вы сможете с этим жить?
Я вспомнил прекрасные глаза загадочной Нины и понял: нет, не смогу.
— Так что вы предлагаете? — взволнованно спросил я.
— Принять свое предназначение, примириться со своими обязанностями и перестать быть эгоистом, — сказал Борис Львович.
— Тогда объясните, кто эти люди? Почему мы должны их защищать?
— Они — наш последний рубеж. Не станет их — и тьма с другой стороны просочится в наш мир. А вы даже не представляете, Серафим, что кроется в этой тьме.
— Демоны ночи, — прошептал я и содрогнулся.
— Это всего лишь слова, — нахмурился Борис Львович. — Современному человеку непросто понять, что за ними стоит. Зато древние люди знали, какая нам угрожает опасность.
— Значит, маяки существуют давно? — удивился я.
— Они были еще у шумеров, а смотрителями становились жрецы и маги.
— Но я не маг!
— Это вам так кажется. Просто вы еще не поняли, Серафим, как работает маяк: ваша сила заставляет его светиться.
— Выходит, маяк — это я?
