Виталий Зыков - Безымянный раб
— Ты очень ценный корд, Дикарь. Поэтому тебе не будут рубить конечности за порчу имущества твоего господина, но наказать накажут! Хорошо накажут, дабы это послужило тебе уроком.
Ярик тогда ничего не ответил, он даже глаза опустил. Зря лезть на рожон, показывая несгибаемую силу воли, он не собирался. Дюжие охранники подхватили кордов и поволокли к только что вкопанным в землю четырём столбам. Привязывали их на совесть. Тела рабов буквально прикручивали к столбам, не давая никакой возможности даже пошевелить хотя с, одним мускулом. Рот затыкали кляпом из вонючей кожи и подвязывали его специальной тесёмкой, чтобы наказываемый его не выплюнул. К каждому корду подходил шаман и колдовал, останавливая кровь и залечивая раны. Ярика этим вниманием обошли, так как внешних повреждений у него не было, если не считать наливающегося синевой фингала под глазом. Но скоро, буквально через несколько часов, этот синяк пройдёт. Ярослав знал это наверняка.
Столбы с привязанными пленниками стояли кучно, на расстоянии трёх-четырёх метров, образуя прямоугольник. Тела привязанных людей были обращены к центру этого прямоугольника. Солнце нещадно пекло, раскаляя землю и всё, что на ней находилось. Откуда-то принесли небольшой деревянный столик с разложенными на нём кусками мяса и поставили в центр прямоугольника. К этому столику подошёл шаман и достал из складок своей одежды какую-то погремушку, иначе никак не назовёшь эту палочку с привязанными к ней связками костей. Легонько потряхивая ею и напевая себе под нос, он начал приплясывать на месте. Ярик заметил формирующиеся нити необычного плетения над кусками мяса. Рядом завыл в кляп главарь громил, наливаясь кровью в безнадёжной попытке порвать путы.
А плетение всё сгущалось и сгущалось, покрывая облаком поверхность столика, образуя какой-то кисель. Решив, что уже достаточно, Боск, не прекращая пляски и песнопения, начал макать свою погремушку в этот кисель, как макают кисточку в краску, и наносить ею мазки на каждого привязанного человека. Вернее, не на человека, а совсем рядом. Кожи костяные связки не касались. Непонятное марево протянуло от столика нити к каждому привязанному телу. Совершив эти действия, щаман спрятал свой магический инструмент и властным голосом выкрикнул какой-то приказ. После этого он засеменил прочь в сторону собравшейся толпы.
Сначала ничего не происходило. Под магическим взором, оставшимся доступным после обращения Ярика в рабство магическое марево развеялось, оставив даже не плетение, а намёк на него. До носа Ярика донёсся неприятный запах. Так пахнет падаль, пролежавшая на солнце не одни сутки. Напрягая своё ночное зрение, Ярик рассмотрел, что мясо на столике полностью протухло и на него уже начали слетаться маленькие мушки.
«Чего же они задумали?! Вон, аж скалятся в предвкушении! Гады!» — Страха не было даже в мыслях. После всех испытаний болью, что он перенёс за последние полгода (ну ему казалось, что он провёл в этом мире никак не меньше полугода!), никакие пытки не были страшны!
А мушек становилось всё больше и больше, они уже покрывали мясо мерзким шевелящимся ковром, один вид которого вызывал рвотные позывы. Мерзость! А мошки всё летели и летели. Некоторые из них начали садиться на тела пленников. Нет, они не кусали и не жалили, не откладывали яйца, они просто ползали по обнажённым телам. Ярик только сейчас заметил, что с него, как и с его врагов, сорвали набедренные повязки, оставив рабов совершенно голыми. А число мошек росло! Они заползали в нос, лезли в глаза и уши. Ярик уже не мог смотреть, он стоял, зажмурившись и зажав в кулак всю свою волю. Такой кошмар не мог ему даже присниться. Ты не можешь шевельнуть даже мускулом, а по тебе ступают миллионы крошечных лапок, возбуждая каждый твой нерв. Хотелось рвануться вперёд и кататься, кататься в пыли, размазывая в грязь эту мерзость! Это была не боль, это было хуже, гораздо хуже. Эти мерзкие насекомые подводили сознание к той грани, когда ещё чуть-чуть, и тебе грозит сумасшествие. Все навыки Ярика по контролю над телом почему-то не срабатывали.
Но он держался, на одной воле, но держался. Вокруг слышалось мычание на три голоса, и где-то невообразимо далеко — радостный смех.
«Твари! Получили развлечение! Нелюди, как я вас ненавижу!» — Где-то за гранью безумия текли яростные мысли. И ненависть стала тем якорем, что смог удержать Ярика, не опуская его за грань безумия. Он так и простоял целые сутки: сохраняя каменную неподвижность и не издавая ни звука.
Ярослав передёрнул плечами. Вспоминать всё это был противно даже сейчас. Их отвязали вечером следующего дня. Трое громил превратились в испуганных, трясущихся при малейшем упоминании столбов рабов. Господин Дарг получил трёх покорных рабов. Ярик же затаился. Он не дрожал, не трясся, но все приказания теперь выполнял безоговорочно. Желание бежать, поначалу ещё неоформившееся из-за шока после пленения, трансформировалось под воздействием пытки в чёткую цель.
«Бежать, бежать при первой же возможности! — Вот единственная мысль, которая прочно обосновалась в его голове, став смыслом его существования в теперешней жизни. — Но как? Ведь ошейник просто убьёт?»
На последний вопрос ответа не было. Способа обмануть Тёмный ошейник корд придумать не мог никак. Ярик вновь и вновь осматривал плетение чужой магии, вырастающее из ошейника и оплетающее все каналы магических энергий в теле. В распоряжении Ярика остались только слабенькие токи жизненных сил организма. Судя по всему, их не перекрыли только потому, что это убило бы организм. Но и этого было достаточно, магия стала подобна луне в небе: близко, рукой дотянешься, но сколько ни тянись, она всё время ускользает.
Плетение было просто умопомрачительно по сложности. У Ярика начинала болеть голова от одного только разглядывания структуры чужого артефактного заклинания. Что это не собственная магия шамана, а умело вплетённая в общую схему Сила неизвестного артефакта, Ярик понял сразу. Уж на это-то его знаний и интуиции хватило. По недолгом размышлении он решил, что этим артефактом была цепочка по краям кожаной полосы вокруг шеи. Как он успел заметить, у других рабов такой цепочки не было, хотя у них и кожа для ошейника была более грубой и чёрного цвета.
И теперь в каждую свободную минутку он скользил внутренним взором по паутине чужого заклятия, старясь хоть чуть-чуть ослабить незримые удавки. Пока получалось плохо. Даже более чем плохо — никак не получалось! Но Ярослав знал, что важно не сдаваться. Никогда и нигде. Если можешь бороться, то борись… И если не можешь, то всё равно борись! Глядишь и получится что-то.
