Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера

– У тебя новые руки, – кивнула ему кучеярка. – Одна черная, вроде как меньше, похожа на женскую, вторая с виду прежняя, но другая, на одном из пальцев кровавый обруч. Будто шрам или татуировка.

– Я сходил к мастеру протезов и выбрал самый подходящий вариант, – попытался отшутиться Арлинг, понимая, что к этому разговору еще придется вернуться. – Мы в Баракате?

За окном шумел город, и в говоре вечерних улиц не слышалось ни намека на осаду или штурм стен. Разговоры велись лениво, размеренно, как и полагалось под конец рабочего дня. Людей волновали подати, новые ярмарочные сборы, повышение цен на масло и аномально теплая осень. Арлинг прислушался к треску огня, жарко полыхающего в камине, и подумал, что не прочь, если Хамна подбросит еще немного дров. Впрочем, он мог сделать это и сам, потому что уже выяснил, что с ним все в порядке – ушибы, царапины и пара глубоких порезов на ногах (уже зашитых) проблем не причиняли.

Последнее, что он помнил: Магда, стоящая на коленях у обрыва, окутанная черным облаком волос, и напавших на нее воронов. Безголовый лебедь, падающий вместе с ним в поток реки Дикой. Ледяная вода, сковавшая тело. Чувство безысходности от того, что время текло слишком быстро. Сагуро, которых он оставил в живых, вопреки приказам имана. Две черных септории, забравших все силы, из-за которых он проиграл холодной воде.

А впереди ждали еще два сагуро, о которых было ровным счетом ничего не известно.

– В Баракате есть кладбище? – задумчиво произнес он вслух. Хамна окинула его мрачным взглядом, зато Сейфуллах, как раз ворвавшийся в комнату, решил, что вопрос адресован ему.

– Тебе туда еще рано, – уверенно заявил он. – Руки-ноги на месте, и слава богам за это. А что касается головы, то ты молча кивай и соглашайся. Мы почти обо всем договорились, но прибыл наш мясник и заявил, что не уберет войска, пока тебя не увидит.

– Нет, – уверенно покачал головой Арлинг. – Мне надо на кладбище. Или туда, где тут всех хоронят.

– Да тебя никто туда не пропустит, – продолжал игнорировать его Сейфуллах. – Ты отсутствовал всего сутки, а люди такого уже насочиняли. Ты и старец всемогущий, и оборотень, и шаман. В общем, ты опять все усложняешь. Зачем было этот цирк со Святым Боем устраивать?

– А больше ничего не побеспокоило? – огрызнулся Арлинг. – Почему старец?

– Допустим, ты, правда, немолод, хотя и хорошо сохранился, – кивнул своим мыслям Сейфуллах. – Если ты про чудовище, то я считаю, что это галлюцинация. Причем, массовая. У нас в песках такие миражи случаются, почему бы и здесь им не бывать. Губернатор Сатлтон, и графы Бутальонские, и арвакские генералы тоже так думают.

– Именно поэтому они и решили договариваться о мире, – ехидно заметила Хамна. – Потому что напугались иллюзии.

– Да ну тебя, – махнул рукой Сейфуллах. – Арлинг, ты не можешь бросить меня в такой ответственный момент. Хочешь, чтобы из-за тебя погибли невинные дети и беременные женщины?

Регарди поморщился.

– Только не начинай. Я попрощался с Дарреном в Сикелии. О чем вы не можете с ним договориться?

– О принцах, – вздохнул Сейфуллах. – Арваксы готовы нам их отдать, но за золото по весу равному весу мальчишек. А там кабаны настоящие, такое впечатление, что их специально откармливали.

– Арваксы лгут. Агодийские принцы сейчас плывут с Жулем к себе домой.

– Теперь понятно, почему тебя так тянет на кладбище, – съехидничал Сейфуллах. – Ты слишком часто говоришь о мертвых. Голову Жуля арваксы принесли с собой на переговоры. Как военный трофей. Интересовались, не нужно ли нам на всякий случай. Они подозревали Жуля в двойном шпионаже и намекнули, что он тайно работал еще и на Согдарию. Может, так и было, мне лично неизвестно. А принцам не повезло, что тут поделать. Плен штука неприятная. Их тоже привели. Хочешь сказать, обман? Кстати, обман – это твои ящики с бамбуковыми огнеметами. Мы тот холм, который ты указал, с низу до верху перерыли и ничего не нашли. Ты пошутил, что ли?

Регарди окончательно пришел в себя и поднялся, чувствуя, что тело настойчиво требует разминки.

– Передай Даррену, что я приму его через час. И уточни у губернатора, сколько у него золота.

– Не уверен, что Каратель приедет в Баракат. Переговоры проходят на нейтральной территории, в деревушке под названием Гальсова Пристань.

– Ты же хочешь спасти беременных женщин и невинных детей? В твоих интересах его уговорить. Я буду ждать на кладбище.

Сейфуллах ушел, ругаясь, Арлинг же торопливо засобирался. Плененные им сагуро стоически молчали, не желая рассказывать об оставшихся на свободе. Время, отведенное иманом, стремительно утекало. И хотя он надеялся, что сокращение сагуро, напавших на императора, до двух, сильно увеличит шансы Седрика на сопротивление, интуиция подсказывала, что безумие может накрыть старика в любой момент. И тогда будет совершенно неважно, на каких условиях заключат (или не заключат) перемирие. Тогда многое уже будет неважно.

На улицах города царило привычное оживление. Казалось, горожан не волнуют никакие внешнеполитические события – осада ли шла, или мир заключали. И если разговоры о росте цен или вечные сплетни о жизни светских и великих Арлинг еще хоть как-то понимал, то суета вокруг балов в агодийском стиле, обсуждения агодийских театральных постановок или последней моды Агоды были ему сильно чужды. За время его жизни в Сикелии влияние западной державы в культурной жизни его бывшей родины очевидно выросло, став особенно заметным среди молодежи. И Регарди не понимал, почему ему это неприятно.

Он не связывал свою жизнь с этой страной, не захотел даже помочь Сейфуллаху с переговорами, но то, как молодые драганы преклонялись перед агодийцами, превознося их страну, культуру, товары, резало слух, невольно отвлекая мысли от того, что он считал важным. Предотвратить безумие императора, завладеть колдовскими тайнами Седрика, спасти Магду и поселиться с ней в каком-нибудь уголке мира было важно, но все чаще хотелось задать себе вопрос, сможет ли он не замечать происходящее за пределами его будущего рая, не думать о грядущем, о том, что мог сделать, но не сделал. Возможно, прав был Сейфуллах – он действительно старел.

Кладбище в Баракате находилось там же, где и в других драганских городах – рядом с церковью Амирона. В такой крупной крепости имелись сразу три церкви – и все со своими кладбищами. Хамна, пусть и кучеярка, быстро нашла общий язык с местными и, обежав рынок, собрала нужную информацию. Губернатор приставил к Регарди стражу, которая держалась на отдалении, в его дела не вмешиваясь. Арлинг тоже их не замечал, и это устраивало обе стороны. Пока он спускался из башни, где поселился Сейфуллах, свита главы города и другая знать, толкущаяся в замке, сразу делала занятой вид, ограничиваясь поспешными поклонами, после чего люди с его дороги быстро исчезали. Регарди это тоже понравилось. Пока что нелепые слухи, которые распространял о нем Сейфуллах, были только на руку. Задерживаться в этом мире Арлинг не собирался.

Хамна не спрашивала, зачем Регарди хотел на кладбище. Лишь поинтересовалась, какое именно ему нужно. Подумав, Арлинг решил заглянуть на самое большое, рассудив, что Нетленная может обитать там, где мертвой плоти с избытком. Таким оказалось Кладбище Вечных при Первой Церкви Амирона. Градостроители Бараката не стали хитрить с названиями, определив божьи дома по порядку.

В молодости Арлинг не посещал кладбища, суеверно избегая их, даже когда его так называемые «друзья» забавы ради устраивали вечеринки и пьянки на главном городском кладбище Согдианы. В Сикелии он познакомился со смертью ближе, но бывать на драганских погостах ему с тех пор не приходилось, поэтому, оказавшись на Кладбище Вечных, он удивился не меньше Хамны, которая хоть и старалась казаться бесстрастной к драганским обычаям и привычкам, порой явно заходила в тупик, пытаясь объяснить себе, почему драганы делают так, а не иначе. Не мог помочь ей в этом и Арлинг, который, перестав быть драганом, в кучеяра тоже не превратился. Так они вдвоем и удивлялись.