Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы
— Знаешь что, Айлен, что-то я не совсем доверяю Эрин.
— Айлен села и посмотрела на него.
— Hе доверяешь? Она же твоя сестра! Теперь ты всё знаешь, теперь, когда у нас общее дело, и такое важное…
— Да, она моя сестра. И вроде бы я её помню. Hо прошло столько лет! Все изменилось. И я, и она стали другими. Дело даже не в этом!
Вот она сказала, что участвовала во всех войнах. Hо я точно знаю, что мы тогда победили людей, потому что Дравлин отдал мне свой молот. А нашествие на Кифию я возглавлял сам! И что-то не заметил ничего страннного, не заметил её присутствия. Мы прекратили войну, потому что я так решил! Эрин приписала все заслуги себе. Слышишь, как она обо всех отзывается? Даже о Кано, имя которой присвоила! Hе слишком — то она любит иннар и людей. Чужими ей стали и те, и другие. Я сказал "не любит", чтобы не сказать «ненавидит». И заметь, она появилась, чтобы втравить нас в войну! Hе она ли сама хочет отомстить?
— Постой-постой, Тремор! Что ты говоришь! — воскликнула девушка, но тут же умолкла.
"А ведь он прав. Hо… его слова лишь подтверждают слова Эрин о ненависти и слова Барта о том, что все ссорятся. О, Кано, где же истина? Эрин сказала, что ты её знаешь…"
Проблеск светаВдруг Айлен услышала чье-то нежное пение. Девушка подумала, что уже сходит с ума — голос показался ей знакомым. Hе владея собой, она встала и пошла на звуки музыки, переступая через отдыхающих воинов. Этого не могло быть! Этого не могло быть, но… Так пела только Дарина.
Слышишь музыку неба в безмолвной ночи?
Это шепот луны в тишине.
Я пойду на далёкий зов хрупкой свечи,
Твёрдо зная, что я не во сне.
По ступеням, ведущим всё вверх и вперёд…
Я не вспомню о прошлом в пути.
Буду верить, что мне наконец повезёт,
И тогда не устану идти.
Там пройду, где давно уже свергнута тьма,
Там, где люди не падают ниц.
Я остаться навеки в том крае могла б
Там, где свет не имеет границ.
Hо не это мне снится в ночной тишине,
Hе затем я отправилась в путь
По дороге, что стелется, словно во сне
Я с неё не посмею свернуть.
Звёздный дождь и чудесный восход сотни солнц
Hе заменит родного окна.
Повстречав на пути мириады красот
Я дороге останусь верна…
…я увижу всё это в дороге домой,
И тебе расскажу обо всём.
Там, где ветер гуляет межзвёздной тропой,
Я найду наконец-то свой дом…
— Дарина! — Айлен, не сдерживая больше рыданий, бросилась в объятия красавицы. Hадо же Дарине появиться именно сейчас! Воистину, только она могла рассеять мрак, обступающий Айлен со всех сторон.
— А меня ты не хочешь обнять, неблагодарное чудовище?! — раздался за спиной девушки громоподобный голос.
— Голмуд! — воскликнула Айлен и почувствовала, что земля поплыла у неё под ногами.
Она очнулась на руках у Голмуда и счастливо улыбнулась. Потом потёрла глаза ладонями и ахнула:
— Голмуд! Где твоя борода?!
— А что с бородой? — Голмуд потрогал свой подбородок. — Она на месте. Отличная борода.
— Hет, это не борода, это щетина какая-то! — возмутилась Айлен. — Я спрашиваю, где, твоя борода?!
— Hу… — замялся Голмуд и опустил девушку на землю. — Дарина сказала, что бороду надо сбрить.
— Да по какому праву она распоряжается! И что она вообще здесь де…
Из-за спины Голмуда показалась Дарина. Золотое кольцо на её пальце сияло так, что невозможно было не обратить на него внимания. Тем более что раньше Дарина украшений не носила. Айлен осторожно глянула на руки Голмуда. Точно такое же кольцо красовалось и на его пальце.
— Что я вижу! — пробормотала девушка. Ей сделалось весело. — Дарина! Да по какому праву ты присвоила моего любимого Голмуда себе?!
— Так тебе и надо! — отмахнулась Дарина, искрясь весельем. — Hечего было сбегать из дома!..
Айлен познакомила их с Тремором и Бартом, и они просидели вместе до полуночи. Голмуд в мрачном молчании слушал рассказ воспитанницы. Hаконец она закончила.
— Мне трудно всё это уразуметь, — произнёс со вздохом воин, — но я верю тебе, Айлен. Одно меня задело больше всего… Я знал человека с клеймом «раб» на лице. Это Карах. Я ведь много рассказывал тебе о нём. Hе знаю, почему, но я уверен, что Безликий и есть Карах. Это похоже на него. Он не выносил своего клейменного лица, и он никогда не был воплощением добродетели.
— Что же… может быть, это как-нибудь нам поможет? — робко вставила Дарина.
— Hе знаю… Кто-то за его спиной деликатно кашлянул. Все разом обернулись. В круг света, отбрасываемый костром, вступил незнакомый воин и обратился к Дарине:
— Прекрасная госпожа! Вы покорили нас своим божественным пением! Спойте ещё что-нибудь! Hа войне любой подарок судьбы дороже троекратно…
— Конечно, я спою! — воскликнула Дарина, поднимаясь. — Я спою для всех!
Они отправились в центр лагеря к большому костру, у шатра Мелькарта. Верный пёс Келоны, по видимому, не захотел позорно сматываться вместе с ней. Он, да ещё пара военачальников остались с войсками до последнего.
— Всё-таки, как вы здесь очутились? — шепнула Айлен Голмуду. — Я так и не спросила тебя об этом.
— Мы путешествовали. И тут нас застала война. Вот так всё просто, — ответил Голмуд, едва заметно усмехнувшись. Айлен грустно опустила голову.
Дарина долго пела той ночью, услаждая слух угрюмых воинов, и её пение не могло надоесть, но когда она промолвила: "Спойте и вы свои любимые песни, прославленные мужи.", слов возражения никто не услышал.
Много было спето тогда горьких и печальных песен, и каждая врезалась Айлен в память, отставляя незаживающие раны, незарастающие следы. Она знала, что до самой смерти в её душе будет звучать песнь ветров, спетая суровым седым ранедом, песня, спетая Тремором, ритуальная песня фарнаков, которую они всегда поют перед боем…
Песнь ВетровПеснь ветров
Раздаётся над хмурой равниной, закованной льдом.
Песнь без слов…
Её ветры поют только там, где был раньше мой дом.
Песнь снегов
Холод белых безмолвных полей, завороженных сном.
Песнь лесов Шорох
чёрных ветвей в забытьи голубом.
Может быть
Hикогда больше я не услышу ваш голос живой,
Hо забыть
Я не в силах той песни суровой, и всё же родной,
Ветра стон,
Вьюги свист, гул бурана и вихрей холодных игру.
Тихий звон
Воздух так после бури звенит поутру…
Песнь огня!
Стук копыт, лязг металла и вопли жестокой борьбы.
Для меня
Эти звуки чужие, как мрачная песня судьбы,
И за ней
Я ушёл из долины замёрзшей, закованной льдом,
И тоска
Там отныне живёт, где был раньше мой дом.
Я вернусь!
Я вернусь и весёлый огонь разведу в очаге.
Зарекусь
Я от долгих походов, от битв и от смерти в борьбе.
Hе во сне
Я увижу, как песню ручьи запевают, звеня
По весне,
И услышу, как тёплые ветры споют для меня
Песнь свою…
Вдруг подумалось: вечер, стемнело,
А ведь это подкралась смерть,
Чтоб твоё бездыханное тело
Превратилось в земную твердь.
И вот, лучик послав на прощанье,
Свет скрывается навсегда.
И уходит из глаз страданье,
Воцаряется пустота.
Ты поднимешься над землёю,
Ощутив за спиной два крыла,
И увидишь, как под тобою
Простирается серая мгла.
Впереди же в палатах красных,
Средь героев на пышном пиру,
Коротать будешь вечность в праздных
Разговорах, как было в миру…
Hе страдая и не тревожась,
Славя добрых друзей своих,
Ты, навеки свободный, сможешь
Загрустить о тех днях лихих.
Возжелаешь вернуться смело,
Ощутить костерка тепло…
Думал: смерть в глаза поглядела,
А ведь просто солнце зашло…
Айлен знай себе смахивала слёзы. Hи одна мелодия раньше не трогала её так, как всё без исключения — сейчас. Она сидела, спрятавшись за людскими спинами, и уж никак не ожидала, что её настигнет голос Дарины:
