Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик
— Вряд ли милорд аббат станет затевать разбирательства с нами столь близко от их величеств — хотя бы из страха перед тем, что тогда король Туан узнает о том, что орден Святого Видикона не един во мнении по вопросу об отделении от Римской Церкви.
Род кивнул:
— Да, это очень разумно. Аббат не станет затевать шум под самым носом у короля. Но еще чуточку разумнее, святой отец, было бы дать их величествам знать о том, что вы находитесь здесь. Тогда они скорее смогут оказать свое покровительство.
Отец Бокильва покачал головой:
— Я бы предпочел этого не делать. Даже теперь нами владеет слишком сильное ощущение того, что мы предали наш орден. И я не думаю, что милорд аббат опустится до того, что прибегнет к силе ради нашего возвращения в монастырь.
— Хотелось бы и мне смотреть на природу человеческую через розовые очки, как вы, святой отец. Ну а если он отправит по вашим следам боевой отряд?
— Нет, — решительно возразил отец Бокильва. — Он — хороший человек, лорд чародей!
— Да, но не слишком сильный. Кроме того, священники также подвержены искушениям. И все-таки, просто ради интереса: что вы станете делать, если он вышлет против вас вооруженный отряд?
Отец Бокильва медленно проговорил:
— Что ж… Тогда я попрошу у вас совета, а у их величеств — покровительства.
— Мудро. Очень надеюсь, что вам не придется этого делать, святой отец.
— И все же вы полагаете, что это возможно, — испытующе глядя на Рода, проговорил священник. — Почему вам так кажется?
Род пожал плечами:
— Милорд аббат всегда представлялся мне человеком, способным выстоять против чего угодно — только не против искушения. И как вы только что упомянули сами, он изыскал немало оправданий, которые могут помочь ему перестать противиться искушению. Однако я не думаю, что эти оправдания он придумал сам.
3
Наконец в доме наступила тишина, и Род опустился в кресло у камина и испустил облегченный вздох.
— Что тут сказать? Они были очаровательны, но какое же счастье, когда они укладываются спать.
Он нахмурился.
Гвен заметила это.
— Но завтра ты не пожелаешь им доброй ночи.
— Нет, но через пару дней возвращусь — при хороших дорогах и славной погоде. Даже если аббат станет упрямиться. А если он заупрямится, переговоры на самом деле выйдут более короткими.
— Однако ты ожидаешь, что завтра могут показать зубы наши враги, верно?
От Рода не укрылось, что Гвен назвала футурианцев «нашими врагами». Вот это новость!
— Точно. Ты меня верно поняла.
— Зная тебя и помня те испытания, которые нам довелось пережить в прошлом, я сразу догадалась, кого ты имел в виду, когда сказал, что аббат, судя по всему, не сам измыслил оправдания для отделения от Римской Церкви. О каких бы еще подсказчиках ты мог говорить?
— Это верно, но подозревать влияние футурианцев — это уже превратилось в рефлекс. Мне они везде мерещатся.
Стоит тучам набежать на солнце в ясный день — и мне уже кажется, что они приложили к этому руку.
— Ну, до этого вряд ли дошло. На самом деле ты подозреваешь их присутствие всего пару раз в год и, как правило, один раз из двух не ошибаешься. Однако на сей раз я готова с тобой согласиться.
— О? — Род насторожился. — Так ты тоже видишь здесь руку тоталитаристов из будущего?
— Да, хотя мне больше кажется, что это те, кто против всякой власти. Пойми: все, что затевает аббат, может привести к войне, а разногласия между Церковью и королем с королевой вызовут в стране хаос. — Гвен обхватила плечи руками и зябко поежилась. — Вот так! А когда сотрясается Церковь, всем худо! Нет, господин мой, у меня самые мрачные предчувствия.
— Ну так поделись ими со мной. — Род поднялся, подошел к жене и уселся рядом с ней на одну из разложенных на полу подушек. — Зачем мучить себя подозрениями, если есть доброволец, готовый их выслушать?
И он продемонстрировал эту готовность, ласково обняв жену.
Гвен на миг напряглась, но в следующее мгновение прижалась к мужу.
— Господин мой, мне страшно.
— Я понимаю. Но не забывай, милая: устоит наш дом или нет — сие от Церкви не зависит.
Гвен пару секунд молчала, затем покачала головой.
Род нахмурился, запрокинул голову.
— Что? Ты думаешь, если рухнет Церковь, то и наш брак тоже рухнет? Но это предрассудок!
— Пусть так, но мы поженились в Церкви.
— Верно, но это мы так решили, а не Церковь. Ни один священник не сумеет создать или разрушить наше единство, милая, — это можем только мы сами.
Гвен вздохнула и теснее прижалась к нему.
— Что ж, это верно, слава Богу. Но все равно вера способна помочь.
— Ты не веришь в это! — Род возмущенно отстранился. — Да, конечно, я знаю, что Церковь не позволяет разводиться, но не думаешь же ты, что только поэтому я с тобой?!
— Нет, я так не думаю, — покачала головой Гвен и одарила мужа кокетливым взглядом из-под полуопущенных ресниц. Этот взгляд яснее ясного говорил о том, какого мнения Гвен о своих женских чарах.
Несколько минут спустя Род оторвался от губ жены, глубоко вдохнул и сказал:
— Да. Вот тебе и религиозные ограничения на предмет страсти… Нет, милая, ничего не могу с собой поделать — я так думаю, что мы с тобой остались бы женаты, даже если бы Церковь заявила, что нам следует расстаться.
— И мне так кажется, — согласилась Гвен и улыбнулась. — И все же, господин мой, я, как и все, кто живет в Грамерае, выросла в убеждении о том, что брак — таинство, нечто доброе и святое само по себе, и потому я не могу не думать о том, что именно поэтому я не выскочила замуж за первого встречного, а дождалась именно того, кого ждала всю жизнь.
— Что тут скажешь? Мое чувство собственного достоинства польщено, — прошептал Род на ухо жене. — Не забудь напомнить мне, чтобы я поблагодарил Церковь за это.
— Благодарю, — отозвалась Гвен совершенно серьезно, и Род, отрезвев, немного отстранился. Гвен продолжала: — И дань уважения к таинству, господин мой, и желание не осквернить его, господин мой, заставляют меня жаждать сохранить гармонию между нами. Неужто и ты не готов признаться в том, что питаешь подобные чувства?
— Вообще-то да, если честно, — признался Род и сдвинул брови. — И между прочим, некоторые из моих более приземленных знакомых из старых добрых времен на брак смотрели скорее как на удобство, нежели как на подарок судьбы. И все же мне не кажется, милая, что отношение к браку целиком и полностью зависит от Церкви. Оно зависит от семьи, передается ребенку от родителей. Нечто вроде наследства, можно так сказать.
