Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик
Отец Бокильва пожал плечами:
— Всего лишь шайка грабителей. Они решили, что священнослужители станут для них легкой добычей. Они никак не предполагали, что у нас окажется так мало добра.
Грегори кивнул:
— У них ничего не было, кроме золотой чаши, папа. Но разбойники и ее хотели забрать!
Род нахмурился и взглянул на монаха:
— Значит, они разозлились и были готовы отнять у вас хотя бы это силой?
Священник неохотно кивнул:
— Но что такое несколько синяков в сравнении с вечностью? Верно, эти негодяи могли причинить нам боль, но большого вреда не было бы.
— Но они разбойникам даже сдачи не давали! — снова возмутился Джеффри.
— Это их личное дело и их право, — сурово посмотрев на среднего сына, заметил Род. — Взрослые знают, как себя вести, и вам вмешиваться не стоит.
— Даже тогда, когда бьют и обижают хороших людей?
— Можно остаться в укрытии и применить «волшебство», — ответил Род. — Но самому бросаться в драку не стоит.
Джеффри строптиво поджал губы.
— Слишком велика опасность, что вас ушибут или ранят, — добавила Гвен.
— Никто нас не ушибет!
— Когда-нибудь из этой фразы выйдет отличная эпитафия, — вздохнул Род. — Однако покуда я жив, мне бы не хотелось ее читать. Ладно, сынок, давай будем считать, что я — трус и мне страшно, когда вы ввязываетесь в потасовки взрослых.
— О папа!
— Можешь думать, что это глупо, но это закон!
Род шагнул к сыну, но в следующее мгновение понял, что непроизвольно по-звериному скрючил пальцы. Он проворно убрал руки за спину и обвел взглядом свое многочисленное потомство.
— И какое следует наказание за нарушение этого закона?
Джеффри сердито зыркнул на отца, но все же было видно: он хорошо понимает, что тот не шутит.
Магнус, переминаясь с ноги на ногу, вздохнул:
— Да, пап, мы знаем. Пошли, ребята.
Грегори послушно развернулся, готовый последовать за старшим братом, и Корделия тоже, но она все-таки оглянулась и бросила опасливый взгляд на Джеффри.
Род не спускал глаз со среднего сына. Овладевший им гнев воевал с восхищением храбростью мальчика. Конечно, Род не подал виду, что это так, а Джеффри молча, не дрогнув, смотрел на него.
Гвен подошла к мужу и пытливо посмотрела на Джеффри.
— Ты ведь понимаешь, что нарушил правило, сынок?
— Но нельзя же было стоять и смотреть, как их бьют!
— Верно, но уж лучше бы вы оказались правы, чем ранены — если, не дай Бог, не хуже. Вот поэтому-то вы и не должны вмешиваться в ссоры взрослых. И для того, чтобы вы об этом запрете не забывали, вы и будете наказаны.
Джеффри обиженно глянул на мать, но как он мог устоять против ее взгляда, когда это даже его отцу не удавалось? Мальчик проворчал что-то неразборчивое, но развернулся и направился следом за Магнусом.
Как только за Джеффри закрылась дверь, Гвен облегченно вздохнула.
— Слава Богу! — вырвалось у нее. — Я так боялась, что он заставит тебя рассвирепеть!
— На сей раз обошлось без этого — благодаря тебе, конечно. — Род и сам немного успокоился. — Спасибо за поддержку, милая.
— Мы с тобой согласились насчет этого правила, супруг мой, — и на мой взгляд оно хорошо и справедливо. А то уж, признаться, мне порой кажется, что Джеффри готов скорее жизни лишиться, нежели проиграть сражение!
— Верно. Либо скорее проиграть сражение, нежели лишиться чувства собственного достоинства. О да, — вздохнул Род и повернулся к священнику.
— У вас прекрасный сын, — заметил отец Бокильва.
— Это так, — усмехнулся Род. — А теперь, святой отец, не откажетесь ли от стаканчика доброго вина?
Из-за закрытой двери послышался вскрик. Взрослые прекратили беседу и прислушались. В следующий миг донесся приглушенный толстыми дубовыми досками голос:
— Поосторожнее со своей метлой, Делия!
— Всем разойтись по своим комнатам! — громко распорядился Род. — Это — часть наказания.
Голоса за дверью стихли, потом утих и звук шагов. Плеснула метла в ведре с водой.
— Многое я слышал о том, как родители наказывают своих детей, но такое вижу впервые, — признался отец Бокильва.
Род понимающе кивнул:
— Они способны на многое, святой отец, но обычно им приходится всего лишь прибирать в своих комнатах.
— Год назад нас похитили, — добавила Гвен, — и миновало две недели, прежде чем смогли вернуться домой. Вот тогда мы и узнали, чем они занимались, покуда нас не было.
— К концу недели после нашего возвращения дом сверкал, как стеклышко, — с мимолетной улыбкой проговорил Род. — Помимо всего прочего, уборку они обязаны производить, не прибегая к помощи волшебства.
— Верно, — подтвердила Гвен. — А это намного труднее.
— Поверьте, я не имею ничего против того, чтобы они побеждали злых колдунов, святой отец, — пояснил Род. — Просто у меня едва разрыв сердца не случился, когда я узнал, какой опасности они себя подвергали.
Отец Бокильва усмехнулся и повертел в пальцах стакан с вином.
— Что ж, мы и сами успели убедиться в том, что все они владеют искусством волшебства, — сказал он и перевел взгляд на Гвен. — И как же вам удается с ними управляться, миледи?
— У меня для этого собственные чары имеются, — с милой улыбкой, от которой у нее на щеках появились ямочки, ответила Гвен. — Гораздо более дивно то, что вы и ваши собратья-монахи без потерь пережили вторжение наших детей.
— Что ж, если на то пошло, ваши дети, можно сказать, и вправду нас спасли, — признался отец Бокильва. — Наверняка нам было суждено кровопролитное сражение, и если бы не стали обороняться с боем, многие из нас, пожалуй, погибли бы. У этих разбойников был такой вид, что я понял: они не удовольствовались бы, наставив нам синяков и шишек. И все же вряд ли нам удалось бы одолеть их без посторонней помощи.
Гвен зябко поежилась.
— Упаси Господи! — вырвалось у нее. — Даже страшно представить, как это одни люди могут радоваться, убивая других!
Род мрачно кивнул:
— И все же: чем вы занимались посреди луга, святой отец? Почему не предпочли остаться за надежными стенами монастыря?
— Ах… — сокрушенно проговорил отец Бокильва. — Дело в том, что у нас возникли некоторые разногласия с аббатом.
— Разногласия? — переспросила Гвен, широко открыв глаза. — Но разве вы при постриге не давали обета беспрекословного повиновения ему?
— О да, давали, и потому, что не могли долее исполнять этот обет с чистой совестью, сочли за лучшее покинуть монастырь.
— Погодите, погодите! — воскликнул Род, подняв руку. — Какие же такие приказания мог отдавать аббат, что они не пришлись по душе даже монахам? — Однако он тут же осекся, вспомнив о новом поручении, полученном им от короля и королевы, и о том, чем оное поручение было вызвано. — Нет ли тут, случаем, какой-то связи с тем, что милорд аббат желает объявить об отделении Церкви Грамерая от Римской Церкви?
