akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
Погода была отличная, и папа предложил им с Питом прогуляться до мастерской. Рики, который там ни разу не был, согласился. Пит, к сожалению, запланировал посетить другое место.
Уже в машине Диего Макарони передал младшему сыну вдвое свернутый конверт.
— Вчера пришло. От дядюшки Гарри, — лаконично сообщил он.
У Рики возникло желание отбросить бумагу подальше, как ядовитое насекомое. Но рядом сидел папа, и как‑то не хотелось впадать в такое детство.
«Как ты догадываешься, Ричард, если бы не технические сложности, связанные с долгой доставкой, это был бы второй вопиллер для тебя».
«А как, в самом деле, эти вопиллеры делаются? – вдруг озадачился Рики. – Пошлю‑ка я ему тоже – ну не домой, конечно, нельзя же ронять родительский авторитет. В Министерство, так ему и надо!».
«Я не сомневался, что ты воспользуешься любым послаблением в дисциплине».
«А ты – любым поводом, чтобы прицепиться».
«Я вынужден напомнить тебе, что в Италии ты – представитель «Хогвартса» и обязан достойно представлять…»
«Скажите, какая дипломатия, — рассердился Рики. – Интересно, он поймет, что в «МентеСана» все нормальные люди обязательно шатаются ночью по маяку! Снейп говорил, в школе он не был сторонником дисциплины».
«Мне хотелось бы точно знать, что ты имел в виду, когда написал Парвати такую ерунду. Это срочно, так что можешь передать директору внеплановое послание для Министерства. Адрес на конверте».
«Вот я и знаю, куда посылать вопиллер», — кивнул Рики.
«И еще. Похвально, что ты поддерживаешь связь с друзьями…»
«Теперь ты так считаешь?!» — изумился Рики, припоминая их последний разговор перед отлетом из Англии.
«… но они не единственные в школе, кому небезразличны твои успехи. Профессор Снейп долгие годы был твоим завучем, и я думаю…»
К этому замечанию Рики намеревался всерьез прислушаться, вот только…
«О чем я могу ему написать? Что я вовремя просыпаюсь и хорошо кушаю? Да он меня на смех поднимет! Вот интересно, умеет ли Снейп по почерку определять искренность? Вдруг он с первой буквы поймет, что я скрываю от гриффиндорской мафии важные происшествия?».
В конце крестный Поттер ограничился приветом для родителей, что Рики отцу и передал.
— Больше ничего не хочешь сказать? – поинтересовался Диего Макарони.
— Ну, он ругается, — Рики потряс в воздухе пергамент, — следовало ожидать.
Картина, с которой отец снял занавесь, потрясла воображение Рики всерьез и надолго.
— Такой гадости же быть не может! – взвизгнул он. – Что ты размазал по холсту?
Он уже не мог сказать, возникло ли ощущение зловония вместе с образом, или же оно всегда тут было.
— Обычную краску, успокойся. И, к сожалению, этот шедевр пока некуда пристроить. Кто согласится держать у себя такое? Но какова сила воздействия! Это, между прочим, и есть настоящее искусство.
— И сколько ты над ней трудился? – полюбопытствовал сын.
— Полчаса или около того, — гордо ответил Диего.
— Непереносимое красно–зеленое сочетание, — сморщился Рики, — и желтое, и грязь, тьфу, — он даже отвернулся.
— Не раскладывай мне целый образ. Можешь ответить, что это? – спросил отец.
— Гниль какая‑то, — скуксился Рики, — животного происхождения.
— Правильно. Собственно, это печень, которая разлагается, — просветил родитель. – От цирроза на почве алкоголизма!
— Ты все‑таки сделал, что просил теткин босс! – Рики еще раз оценивающе глянул на картину, пытаясь оставаться беспристрастным и спокойным.
— Ему я нарисовал другую, и он ее одобрил. Завтра заберет, — сообщил художник. – Хочешь полюбоваться?
Предполагая, что ничего хуже уже виденного создать нереально, Рики согласился.
Мастерство его отца стоило того. Полотно действительно навевало состояние опьянения в стадии потери равновесия; Рики почувствовал это, хотя сам никогда не доходил до такой стадии. Человек крестил бутылку с запертыми в ней зелеными чертиками. Идея вращения и раздробления мира на части удачно, по оценке Рики, воплощалась через использование в фигуре элементов кубизма и ломаных линий. Смешение и перекрещивание чистых цветов вызывали укачивание. За спиной несчастного громоздились реалистично изображенные кошмары, а на переднем плане, закрывая бутылочную этикетку, шипел на пьяницу толстый зеленый змий.
— Это мне нравится, — сказал Рики.
— Ты что имеешь в виду?! – забеспокоился отец.
За два дня дома Рики совершенно отошел от треволнений и забот прошедшей недели. А потом оказалось, что впереди маячит понедельник с наказанием – последним, но все же…
Утром пели, как всегда, на трибуне. Чтобы туда попасть, наказанные ученики по мере прибытия поднимались наверх, своими ногами, без всякого колдовства, на пятый этаж. А уже потом трибуна, полностью нагруженная, спускалась напротив балкона. Хорошо хоть, со звонком учеников отпускали на первом этаже.
Рики хотел бы до уроков разыскать директрису, что вручить «срочное объяснение для крестного», но она нигде не попадалась, и в итоге пришлось тащиться наверх.
Построились, начали петь. По счастью, Пигнолии не дирижировал; Рики подозревал, он крайне редко встает так рано. Однако через некоторое время он с другими учителями появился на балконе.
Рики с удивлением замечал, что ученики отчего‑то не расходятся по классам, а, перехваченные на выходе старостами, спешат на балкон и строятся, как первого сентября. Рики ничего не понимал, ребята вокруг него – тоже. Обычно трех – четырех гимнов и псалмов хватало, но вот пошел уже шестой, и никакого знака, что их скоро отпустят.
Вдруг, перекрывая музыку, протяжно завизжала сирена на вратах седьмого курса. Джиовинеза вместе с половиной преподавателей сорвались с балкона и поспешили туда. Конечно, ни Раджионеволли, ни Квастаторри среди них не было.
Между тем из ворот вывалилась, совмещенная с Дзото Лютиком, Эльвира Паркинсон! Консуэло отстала от них на несколько секунд и своим появлением едва не сбила с еще не слишком устойчивых ног.
— Дзото! – громыхнул профессор Лютик. Рики не мог видеть его лица снизу. Но представил, как профессор гербологии сверкает очами. Он порадовался, что после учебы под началом Снейпа Эльвире ничего не страшно.
— Разве можно так опаздывать! – возмутилась, обращаясь к нарушителю, директриса. – Это время и ворота специально освободили для Чемпионок, простите, дорогие мои!
— А почему ты появился отсюда? Ты ведь на шестом, а не на седьмом курсе? – заметил Доматор.
— Я воспользовался вратами Роччо. В мои кот нагадил, — буркнул Дзото.
Гулкое эхо и наступившая тишина разнесли его слова по всему маяку, вызывая всеобщее хихиканье. Рики представил, как где‑нибудь на чердаке графиня морщится и зажимает уши.
