Андрей Мартьянов - Отречение от благоразумья
Отец Густав оказался быстрее меня — присел рядом с неизвестным и откинул в сторону полу плаща, закрывавшую лицо. Тут я вообще перестал что-либо соображать.
Фернандо. Наш отец Фернандо, позавчерашний студиозус Толедской школы, начинающий инквизитор, архивариус и самый безобидный человек во всей нунциатуре Консьержери. Кто-то проделал в нем достаточное количество дырок, чтобы отправить на тот свет, но упрямый юнец все же сумел добраться до кабинета отца Густава и, кажется, еще дышит... Где шляется фон Цорн?! Что происходит?
— Фернандо, — тихо, однако настойчиво позвал герр Мюллер. — Фернандо, вы меня слышите? Можете говорить? Кто на вас напал?
Веки с трудом приподнялись, явив мутные, ничего не соображающие глаза. Возможно, до умирающего еще долетали наши голоса, потому что он слабо дернулся, попытался заговорить и вместе с вытекающей из угла рта струйкой крови мы разобрали почти беззвучное и невнятное:
— Наверху... наверху...
Спустя миг мы остались в безлюдном коридоре вдвоем, и я затрудняюсь сказать, кто из нас испытывал большую растерянность. Отче Густав забормотал отходную, я отчаянно пытался осознать происходящее. В особняке на Градчанской три этажа, на первом расположены приемные залы, комнаты прислуги и охраны, на втором — архив и покои святых отцов, третий вообще-то пустует, если не считать комнат, отведенных под библиотеку, где нет ничего ценного. Если дом подвергся нападению, почему охрана ничего не заметила? Ведь у обеих лестниц на первый и третий этаж должны околачиваться стражники...
С улицы прилетел отдаленный грохот разряженного мушкета и сразу за ним — разноголосые испуганные вопли. Кричали где-то за пару кварталов от нас, возле Малостранской площади. Что еще — бунт, мятеж, драка на рынке, штурм Градчанского кремля, мор, глад и землетрясение?
— Мирандола и Маласпина, — словно очнувшись, проговорил святейший легат, поднимаясь на ноги. — Надо проверить, что с ними. Куда подевался фон Цорн со своими идиотами, черт их всех задери?
Я не знал. Идея подняться на третий этаж, навстречу неизвестности, в сопровождении одного только старика пятидесяти с лишним лет, мне тоже не нравилась. Хотя идти придется. Впрочем... Мак-Эван, доставив меня на расправу Великому Инквизитору, ныне отбыл домой или отправился навещать родственника? Комнаты Лабрайда расположены чуть подальше, в ответвлении коридора, там вполне могут пребывать в неведении относительно творящегося бардака.
— Надо позвать Лабрайда и Мак-Эвана, — быстро сказал я. — Тогда у нас будет подкрепление, с которым можно соваться наверх. Похоже, в городе что-то случилось, и вся стража умчалась туда. Слышите выстрелы?
На этот раз бабахнуло несколько ближе, оконные стекла в особняке отозвались тонким жалобным перезвоном. Невдалеке стукнула открывающаяся дверь, и тут произошли две вещи одновременно: в коридор выглянул встревоженный отче Лабрайд, явно намеревавшийся спросить, что творится в мире, а на площадке лестницы между первым и вторым этажом возник незнакомый мне и точно не принадлежавший к числу охраны человек, чью физиономию скрывала темная то ли маска, то ли просто тряпка. Мгновенно оценив расстановку сил, он кинулся к опешившему герру Мюллеру, на ходу встряхивая рукой и разворачивая нечто длинно-тонкое.
«Гаррота! — слишком поздно догадался я. — Удавка!»
Как всегда в подобных случаях, все менялось слишком стремительно, и только потом удалось выяснить, кто где находился, что видел и чем занимался. Неизвестный, очутившись позади отца Густава, неуловимым и отработанным движением набросил петлю ему на шею. Лабрайд выкрикнул что-то неразборчивое, но яростное, кинулся на помощь патрону и отлетел в сторону, едва не сбитый с ног выскочившим из комнаты родственничком, тоже наконец почуявшим неладное. Затем шум схватки внезапно оказался позади меня и обнаружилось, что я несусь навстречу еще одному типу в маске — на этот раз точно в маске, вырезанной из куска плотной черной ткани — поднявшемуся по другой лестнице. Мы столкнулись где-то посреди коридора, я невовремя вспомнил, что преподаватель фехтования в Саламанке называл меня «чуть большим, нежели обычной бездарностью», а дальше все завертелось, закружилось и залязгало, оборвавшись, как водится, в самый напряженный момент, когда уже начинаешь прощаться с бренным существованием. Мне повезло, а моему противнику — не очень. Похоже, он не ожидал нападения, понадеявшись, что монахи не окажут вооруженного сопротивления.
Возня в другом конце коридора прекратилась, сменившись чьим-то шумным пыхтением и неразборчивыми проклятиями. На всякий случай я перерезал шнурки маски и взглянул в лицо добычи, убедившись, что мне этот человек незнаком. Зато мне достался трофей — парочка тяжелых пистолей и положенные к ним мешочки с порохом и свинцовыми пулями.
Зарядить пистолет — дело нехитрое, но кропотливое и долгое. Пока я возился, гадая, за какие грехи на нас свалилась такая напасть, примчался Дугал Мак-Эван. Дядюшка-инквизитор и его десятиюродный племянничек одержали победу, отбив его высокопреподобие Густава Мюллера у нападавшего раньше, чем тот успел выполнить свое дело. К сожалению, шотландцев тоже охватил энтузиазм и в запале они (естественно, большая часть вины относится на счет не в меру кровожадного племянничка) прикончили душителя — Дугал с такой силой приложил в шею нападавшему пудовым кулаком, что сломал позвонки. Жаль, нам бы не помешало расспросить его и узнать, кому мы так не нравимся... Герр Мюллер почти не пострадал, но чувствовал себя не лучшим образом. Лабрайд остался при нем — присматривать, защищать и ждать помощи. Такое чувство, что, кроме нас, в особняке никого не осталось. Интересно, где Мак-Дафф?
Дугал поймал меня за рукав колета:
— Куда теперь, наверх? Слушай, что стряслось? В городе пальба, Мюллера едва не прикончили и еще там какой-то монашек валяется, выпотрошенный не хуже чем твоя курица к обеду...
— Заткнись, а? — зло буркнул я. Как ни странно, Мак-Эван не стал затевать ссоры и прекратил сыпать вопросами, на которые у меня не имелось ответов. Мы постояли в начале лестницы, прислушиваясь, не донесется ли сверху каких подозрительных звуков. Шотландец, настроившийся хорошенько подраться, начал подниматься первым, еле слышно насвистывая себе под нос. Я сунулся вслед, со шпагой и пистолетом в руках, и чувствуя себя настоящим дураком. Как приятно наконец обрести свое место в жизни.
Стражник, охранявший третий этаж, валялся мертвым, преграждая дорогу. Мы осторожно переступили через него и с легкой растерянностью огляделись, озирая четыре уходящих в глубины здания коридора. Отче Густав сказал, что где-то здесь размещены привезенные из Клементины бывший кардинал и посол Венеции, но где? Можно рыскать по коридорам до самого вечера...
