Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья
– Весьма поэтичное сравнение, – отметил Ямада.
Уми ничего не смыслила в поэзии, поэтому к замечанию монаха ей было нечего добавить.
– На деле же истина лежит куда глубже, – продолжал Дзиэн. – Мало кто знает, но именно в долине, где теперь раскинулся Ганрю, когда-то в незапамятные времена сам Сэйрю, Великий Дракон, сражался с силами тьмы. Битва была долгой и жестокой, но Сэйрю всё-таки удалось одержать победу. Однако в пылу сражения он потерял глаз, и после отыскать его так и не сумел.
Уже много позже на это место пришли люди. Чтобы построить дома, они выжгли часть леса, и тогда-то один из поселенцев обратил внимание на странный синий свет, что бил будто бы из глубин земли. Когда люди разобрали валежник, то увидели, что свет этот исходил от камня, отдалённо напоминавшего чей-то исполинский глаз.
– Неужто они в самом деле нашли глаз Сэйрю? – подивилась Уми.
– Да, но тогда эти люди не могли осознать всей важности своей находки, – покачал головой Дзиэн. – Не пришло ещё время для великого открытия – оно должно было наступить гораздо позже.
В ту пору многие поселенцы страдали от тяжких болезней, но после обретения чудесного камня все их хвори постепенно стали проходить. Люди поняли, что всё дело было в найденном ими камне, и потому нарекли его святыней, воздвигли в его честь целое святилище и начали усердно возносить Дракону благодарственные молитвы за столь чудесный дар.
И однажды Сэйрю услышал голоса людей. Он явился им в сиянии лунной радуги – явления столь редкого и прекрасного, что весть о нём дошла даже до наших дней…
Уми и впрямь припомнила, что Великого Дракона часто изображали в ореоле белого свечения. Но ей всегда казалось, что то были облака, сквозь которые Дракон скользил по небу – она и подумать не могла, что речь шла о лунной радуге! Своими глазами Уми ни разу не доводилось видеть столь редкое явление, но она слышала, что появляется такая радуга только ночью, когда идёт дождь, а на небе сияет полная луна.
Должно быть, явление Дракона было поистине величественным, так что Уми вполне могла представить весь восторг людей, которым удалось узреть явление Владыки воочию. Хотелось бы и ей однажды хоть одним глазком посмотреть на эдакое чудо!
– Великий Дракон почувствовал, что святыней, на которую так усердно молились люди, был его давно потерянный глаз, – тем временем продолжал Дзиэн. – Но Сэйрю был милостив, и потому не стал отнимать у людей «чудесный камень». За столько лет, минувших со дня той достопамятной битвы, Дракон почти смирился с потерей глаза. Лишь священнику, который в ту пору присматривал за святилищем, где хранился «камень», Сэйрю открыл истинную тайну святыни и велел ему надёжно спрятать её.
«Ибо великой магией наделён мой глаз», – молвил Дракон. – «Способен он изменить судьбу живого и мёртвого, но опасен будет в руках недобрых. Будут искать его, будут пытать тебя и учеников твоих, но ни слова не говори им, и тогда моя магия защитит тебя…»
Дзиэн вдруг замолчал, уставившись вдаль. Уми и Ямада тоже молчали, размышляя над услышанным.
– Получается, этот отступник и впрямь искал глаз Сэйрю? – спустя какое-то время нарушил молчание Ямада. – Поэтому он сжигал оба святилища – чтобы Глаз, если он был спрятан там, проявил себя?
– Ты всё понял правильно, брат мой, – кивнул Дзиэн. – Отступник знал о том, что Глаз может проявить себя в пламени – ведь именно благодаря огню первые поселенцы Ганрю отыскали его. Знал этот колдун и о том, что глаз Дракона с давних пор хранится в самом старейшем святилище Ганрю и рьяно оберегается теми, кто служит там.
– Вы знаете, что это за святилище? – спросила Уми, хотя сердце уже подсказывало ей ответ.
– Разумеется, – печально улыбнулся Дзиэн. – В названии святилища уже скрыто послание для тех, кто хорошо знает легенды о Великом Драконе. Это святилище Луноликой Радуги. И я – последний хранитель глаза Сэйрю.
Вид у старика был серьёзным и не на шутку встревоженным. Морщинки больше не лучились возле тёмных и глубоко посаженных глаз священника – на лице Дзиэна не было ни намёка на улыбку. Выходит, он не шутил, и всё, рассказанное им только что действительно было правдой.
Вот только Уми с трудом верилось в то, что Великий Дракон – древнее и могущественное существо, один из четверых маморигами, богов-хранителей, – мог вот так запросто оставить людям свой глаз, наделённый столь могущественными силами менять судьбы живых и даже мёртвых. Как вообще, скажите на милость, можно изменить судьбу мертвеца? Неужели Глаз способен оживить усопших?
Существование подобных сил попросту не укладывалось у Уми в голове, но вслух своих сомнений она решила пока не высказывать. Вряд ли Дзиэн рассказал им всё, что хотел. Стоило выслушать старика до конца, прежде чем делать окончательные выводы.
– Почему вы рассказали нам об этом? – Ямада задал вопрос, который тревожил и Уми. – Как я понял из вашего рассказа, местонахождение глаза Дракона – это большая тайна.
– Была ею когда-то, – покачал головой Дзиэн. – Кроме меня, каннуси Кодо, да сохранит Владыка его душу, был единственным, кто знал о глазе Дракона. Поэтому мы оба понимали, что означал пожар в святилище Речного Покоя. Кому-то ещё стало известно о том, что глаз Дракона спрятан здесь, в Ганрю. И этот человек жаждет найти Глаз до такой степени, что не остановится ни перед чем, даже перед убийством. Святилища Речного Покоя и Поющих Сверчков были одними из самых старых в городе, так что неудивительно, что отступник решил начать именно с них. По-видимому, он не знал той легенды о Сэйрю, которую я рассказал вам, иначе он сразу заявился бы в святилище Луноликой Радуги. Но рано или поздно он доберётся до него, и в одиночку мне не удастся уберечь Глаз – я уже стар, и силы мои давно не те, что были когда-то. Мне некому передать тайну хранения Глаза – с каждым годом людей со способностями к колдовству рождается всё меньше, и потому за многие годы я так не сумел найти себе достойных учеников.
Но Дракон одарил меня своей милостью, и наши с вами пути сошлись тем вечером у сгоревшего святилища Поющих Сверчков. Да, я потерял старого друга, но вместо этого я отыскал вас двоих. Ты, Горо, был учеником пресветлого Гёки, и потому в твоей надёжности я не сомневаюсь. Как и в том, что ты возьмёшься обучать колдовству Уми, чтобы она впоследствии сумела разделить с тобой бремя хранителя Глаза...
– Минуточку, – решилась прервать старика Уми. – С чего вы взяли, что я вообще владею какой бы то ни было силой? Вы же сами говорили мне вчера, что она пробуждается не у всякого.
– Так и есть, – закивал Дзиэн и улыбнулся. – Но, если мои старые глаза не подводят меня, это уже не совсем твой случай. Сегодня твоя сила сияет ярче, чем накануне. Что же могло разбудить её?
С этими словами старик повернулся к Ямаде, словно ожидал от него каких-то пояснений.
– Вода, – только и ответил монах, на что старик закивал ещё более рьяно.
– Так я и думал, – проговорил он, ни к кому не обращаясь.
Уми с трудом подавила в себе назревавшее недоумение. Сейчас было не время выяснять всё, чего недоговаривали ей эти двое. Для начала стоило решить куда более насущную и важную проблему.
– Значит, вы хотите, чтобы мы нашли Глазу новое убежище, –проговорила Уми. – Спрятать его там, где колдун-отступник до него не доберётся.
Каннуси кивал в такт каждому её слову.
– Всё верно. К тому же, Горо точно знает, куда следует отнести глаз Дракона. Там до поры алчные искатели не сумеют до него добраться.
Ямада нахмурился. Похоже, он понял, к чему клонит каннуси.
– Я не смогу вернуться в обитель, – покачал головой монах. – Я бы и рад помочь, но мне туда дорога заказана.
– У обиды долгая память, но иногда следует вовремя отринуть её, чтобы она не мешала незамутненности нашего взгляда…
– Боюсь, что нынешний настоятель обители будет на этот счёт иного мнения, – усмешка Ямады отдавала неприкрытой горечью, и отчего-то Уми стало жаль монаха. Должно быть, он неспроста отправился в странствия – похоже и среди священных стен монастыря нашлось место зависти, подлости или даже ненависти. – К тому же у меня есть обязательства перед молодой госпожой Хаяси. Вы видели проклятую метку-тата́ри на её предплечье. Я дал слово, что помогу избавиться от проклятия, и до тех пор не могу покинуть Ганрю.
