Наталья Лебедева - Малахит
Сестер не было в покоях, и Агат пошла к ним в мастерские.
Стоило ей выйти в коридоры замка, как с ней начало происходить что-то непонятное. Сначала три почти незнакомых девушки из нижней гостиной присели в почтительном реверансе. Потом поклонился совсем незнакомый дворянин. И всю дорогу до мастерских Агат с изумлением встречала непонятные ей знаки внимания и к концу пути почти бежала.
Она открыла дверь мастерской и не поняла, куда попала. Сначала ей показалось, что комната залита ослепительным светом, а столы ожили и медленно двигаются в этом ярком сиянии.
Но потом она начала понимать, что движется не мебель, что мебель вообще исчезла: движутся люди, и людей гораздо больше, чем бывает здесь обычно. И движутся эти незнакомые, непонятные люди меж белых полотен ткани, растянутых от стены до стены.
Ткачихи…
Сестры пригласили мастериц из Ткацкой слободы!
Он объявил о свадьбе!
Волшебство белых тканей, атлас и крепдешин, шелк и кружева, жемчуга и алмазы — все это сделало Агат едва ли не более счастливой, чем поцелуй вчера ночью в саду. Она хотела бежать к Паше, она хотела сказать ему спасибо за сказку и умопомрачительное счастье, за все, что он сделал для нее.
Но бежать не получилось. Оказалось, что вечером — официальное оглашение свадьбы, и надо готовиться.
И вот снова малахитовый зал, заполненный нарядной публикой, и снова надо всеми — он, Павел, будущий король. Только теперь ей не надо стоять в толпе, не надо жадно и жалко заглядывать ему в глаза, не зная, как выразить взглядом свой вопрос: подойдет ли он, возьмет ли за руку, пригласит ли на танец. Или все, что было — только показалось, было его минутной слабостью, а на самом деле избранница не она?
Нет, теперь она гордо идет по проходу в роскошном дымчато-сером платье, с дымчатыми агатами, вплетенными в высокую прическу. Она поднимается к нему на возвышение.
Между ними — расстояние. Они еще не должны стоять вместе. Между ними — Бирюза. Она делает вид, что читает по малахитовой табличке, хотя на самом деле знает свой текст наизусть.
— Сегодня утром Павел Малахит, наследный принц свободного государства Камней, объявил о своем желании вступить в брак с девицей Агат, благороднорожденной во втором поколении. Все ли согласны с выбором наследника?
Бирюза сделала короткую паузу и несколько секунд с довольным видом прислушивалась к тишине.
— Теперь я прошу Малахита и Агат выразить свое согласие поцелуем.
И тут Агат с ужасом увидела приближающееся к ней лицо будущего мужа. Никакого сладкого предвкушения, никакой радости от предстоящего поцелуя. Только стыд и ужас — от того, что это сейчас увидят все, что нет времени подготовиться, пережить этот сладкий и страшный момент, унять бешено застучавшее сердце. Вернуть бы ночь, сад, тайну… Но нет, уже поздно. Его губы совсем рядом, толпа одобрительно гудит, а она чувствует только стыд и тепло чужого дыхания.
Не будет больше тайны и предвкушения. Все поцелуи строго прилюдно и по протоколу. Теперь она поняла, о чем он говорил, и готова была променять утреннее свое счастье на шесть оставшихся до свадьбы дней абсолютной тайны. Но было поздно.
Утро дня, на который была назначена свадьба, было пасмурным. Собирался дождик, но невозможно было понять, идет он уже, или нет: просто висела в воздухе водяная пыль. Павла разбудили еще засветло, и, облачаясь в свадебный костюм, он стучал зубами от сырости и недосыпа.
Ему страшно хотелось увидеть Агат. Он думал, что она, наверное, волнуется, пытается представить, что он сейчас чувствует. И, наверное, она снова напридумывала себе всяких глупостей… Может быть, она плачет сейчас, подумав, что он женился на ней только потому, что жену надо было выбирать срочно. Павел хотел бы быть сейчас рядом с ней, утешать, говорить о любви и тихонько целовать ее руки, он хотел бы защитить ее от сомнений и страхов. Но он был далеко. Между ними лежала долгая и трудная свадебная церемония.
Павел долго шел по бесконечным коридорам, все больше и больше удивляясь, насколько велик дворец. Он даже подумал, что это не совсем дворец: честнее было бы назвать его районом города, покрытым крышей. В конце концов коридоры закончились широким балконом. Павел подошел к балконной ограде, и оказалось, что он стоит над широкой городской площадью, целиком заполненной народом. Толпа приветствовала его сдержанным гулом. Павел видел, как многие люди, стараясь разглядеть жениха, прикрывают ладонями поднятые вверх лица — чтобы глаза не заливало дождем.
Потом спустились на балкон ниже. Толпа заметно оживилась. Здесь они уже могли разглядеть его лицо, и Павлу показалось, что кто-то сказал: «Да Алмазник — вылитый!». А еще он почему-то не мог отвести взгляда от бородатого рыжего мужика в серой рваной рубахе. Мужик улыбался и время от времени подмигивал.
Потом был балкон первого этажа. Он располагался так низко, что казалось, будто он лежит на земле. Павел вышел на него и отпрянул: в просветы между каменными колоннами, поддерживающими парапет, к нему тянулись десятки рук. Он не знал, как следует поступить. Возможно, Бирюза и говорила ему об этом, но он все забыл. И тогда Павел протянул руки вперед и начал дотрагиваться до ладоней, стараясь не пропустить никого, а потом выпрямился и взмахнул рукой в приветственном жесте. Толпа восторженно взревела. Рев все нарастал и нарастал, пока не достиг критической точки, в которой стал почти невыносим. И только тогда Павел понял, что приветствуют уже не его. Там, в вышине, на балконе под самой крышей появилась невеста: белая, словно облачко, и какая-то нереально воздушная. Ветер приподнимал кружева и воланы, и казалось, будто Агат сейчас взлетит и растворится в молочно-сером дождливом небе.
Павел видел ее хорошо: она вышла не на тот балкон, где он стоял несколько минут назад, а на соседний. Она тоже спускалась все ниже и ниже и вот оказалась вровень с ним. Она смотрела вперед, на толпу, а он мог смотреть только на нее. К ней тоже потянулись руки — но робко, несмело, словно люди боялись разрушить ее прикосновением, а может быть, просто не хотели порвать и запачкать ее чистое белое платье.
И опять раздражающее бесконечное путешествие по дворцовым коридорам и переходам, мимо парадных залов, через анфилады комнат. И все время пути Павел осторожно поворачивал голову, стараясь определить, идет ли за ними Агат со своей свитой. Но похоже было, что Агат вели другим путем, потому что перед самым входом в большой малахитовый зал она внезапно вынырнула из бокового коридора и встала по правую руку от будущего мужа, едва касаясь его краем широкого платья.
