Наталья Лебедева - Малахит
Паша взошел по ступеням и остановился, не зная, куда себя девать, что говорить, что делать, как убежать от этих пристальных вопросительных взглядов.
Но все оказалось не так страшно. Бирюза представила его и объявила начало бала. Заиграла музыка, пары закружились в медленном вальсе. Многие вышли в сад, где были накрыты столы с закусками и вином. Паше тоже налили вина, Аквамарин подошел к нему и начал неспешный рассказ об эпохе Великого Малахита.
Паша слушал принца, а сам то и дело посматривал в зал, и никак не мог увидеть там Агат. А потом вдруг увидел. Она стояла совсем близко и смотрела на него. Сердце защемило от этого взгляда. Там была надежда, была грусть, было желание быть сейчас рядом с ним… Он мог бы, конечно, сойти по ступеням, протянуть руку и отвести ее на возвышение, за свой столик. Но это было равноценно тому, чтобы объявить ее будущей женой. Но Паша стеснялся. Он не хотел, чтобы их обсуждали. Он хотел, чтобы любовь его оставалась в тайне хотя бы несколько следующих дней.
И было страшно, что Агат сейчас не понимает причину его отстраненности и толкует ее самым страшным образом.
Спустилась ночь, во дворе зажгли факелы. Большая часть гостей вышла на улицу, под звездное небо, а вскоре кончился бал.
Паша стоял на возвышении долго, много дольше других членов королевской семьи: все надеялся увидеть ее в толпе, которая мерно текла мимо.
Потом он шел к своей комнате в покоях Лазурит и думал о том, как хорошо было бы выйти с Агат в сад, пройти по дорожке, ощущая, как она опирается на его руку. Он даже хотел зайти к ней прямо сейчас, но побоялся возможного скандала.
В приемной перед покоями Лазурит кто-то был. Возле камина клубилась непонятная, бесформенная тень. Паша чуть было не испугался, как вдруг понял, что это просто целующаяся пара.
Вадим?
И в следующую секунду они почувствовали его присутствие, девушка обернулась, и в лунном свете блеснули испуганные глаза Лазурит.
Паша сбежал. Он бежал по крытой галерее, опоясывающей дворец и ругал себя последними словами. «Идиот, — говорил он себе, — едва не сделал предложение девушке друга, а потом удивился, почему они так разозлились! Придурок!»
И вдруг внизу, во дворе он увидел Агат.
Там еще догорали факелы, многие светили уже совсем тускло, и в этом неверном, изменчивом свете она казалась прекрасной выдумкой. Ее темное коричневое платье мерцало золотыми бликами, словно пробивалась на поверхность из земли золотая жила. Широкий и длинный шарф, наброшенный на спину и плечи мерцал сотнями огненных искр. Ее волос будто коснулось солнце…
— Агат! — крикнул Паша. Испугавшись, что она сейчас исчезнет, он не подумал, каким громким будет этот крик. Протяжное ааа повисло над двором, раскатистое ттт запрыгало от стены к стене.
Агат остановилась. Не соображая, что делает, думая только о том, чтобы поскорее оказаться возле нее, Паша едва не прыгнул прямо вниз, но она замахала руками; жестами пообещала, что останется на месте и будет ждать. Он побежал по коридорам к выходу. Свернул не туда, заметался, едва не заблудился, но выскочил наконец в сад.
Агат снова смотрела на него серьезно и немного насмешливо, и он не решился подойти к ней совсем близко. «Я все-таки ее обидел», — подумал Паша.
— Прогуляемся? — спросил он, и она согласно кивнула.
Они пошли в сад, постепенно удаляясь от догорающих факелов. Белели в темноте парковые скульптуры. Где-то за кустами с тихим плеском разбивались о воду струи фонтана. Едва потемневшее июньское небо уже опять становилось белесым.
Паша, отставший на полшага от своей молчаливой спутницы, вдруг заметил, что подол ее длинного бального платья волочится по земле и по траве, мокрой от росы.
— Вы запачкаете платье, — сказал он. Агат не ответила, а Паша вдруг с ужасом обнаружил, что опять перешел на вы. Как будто не было той трогательной сцены в мастерской… И получалось, что надо все начинать сначала.
— Что вы делали так поздно в саду? — спросил он.
— Гуляла.
— Таким стремительным шагом?
— Да, мне хотелось пройтись. Я люблю ходить быстро.
— Вы злитесь на меня?
— Я? Нет.
— Да.
— Нет, Ваше Высочество… — Агат слегка наклонила голову, изображая вежливый поклон.
— Будьте моей женой! — выкрикнул Паша в отчаянии.
— Как вам будет угодно, — вежливо и жестоко ответила она.
От бессилия, страха и неконтролируемой злобы Паша едва не заплакал.
— Черт тебя подери, — сказал он Агат, потому что не знал, что еще сказать. — Перестань надо мной издеваться.
А она повернулась к нему и тихо спросила:
— Почему ты никому ничего не сказал?
И большая луна отразилась в ее глазах, а маленькая луна скатилась по щеке, пойманная слезой, как сачком.
— Я?.. Я… — Никогда еще слова не приходилось подбирать с таким трудом. — Я… не знаю. Мне было неловко… Я не хотел говорить сразу.
— Сразу?
— Я просто хотел побыть с тобой один на один. Хотя бы недолго. Чтобы никто не знал, чтобы не обсуждали нас за спиной, чтобы не спорили, подходящая ты кандидатура, или нет. Я хотел взять тебя за руку так, чтобы это осталось самой сокровенной тайной на земле. Я хотел бы поцеловать тебя, и спросить, хочешь ли ты, чтобы я целовал тебя до конца твоих дней…
— Я боялась, что ты передумал, — сказала она, и задрожала, и снова стала маленькой девочкой, обиженной — им и ждущей утешения — от него. Ее ладонь утонула в его руке — доверчиво нырнула туда и уютно свернулась там, как сворачивается калачиком в своей норке маленький зверек. И Паша держал эту ладонь сильно и нежно, как держал бы маленького зверька или птичку. Нежно — чтобы не раздавить, сильно — чтобы не упустить.
Агат плакала от облегчения. Ее лицо было опущено, и слезы падали ей на платье, разбиваясь о ткань на десятки крохотных бриллиантов.
Паша осторожно взял ее за подбородок и поднял лицо кверху. Она сопротивлялась недолго, какую-то долю секунды, а потом он увидел ее губы и поцеловал их нежно и ласково, едва тронул, слегка прижался, а Агат, испуганная, стояла, не зная, как ответить на поцелуй, и губы ее были плотно сжаты.
Так взорванная стена один миг после взрыва кажется неподвижной.
Глава 18 Свадьба
Агат проснулась на рассвете совершенно счастливой. С радостной улыбкой взглянула она на грязный и истрепанный подол бального платья, которое небрежно было переброшено через ширму.
Сестер не было в покоях, и Агат пошла к ним в мастерские.
Стоило ей выйти в коридоры замка, как с ней начало происходить что-то непонятное. Сначала три почти незнакомых девушки из нижней гостиной присели в почтительном реверансе. Потом поклонился совсем незнакомый дворянин. И всю дорогу до мастерских Агат с изумлением встречала непонятные ей знаки внимания и к концу пути почти бежала.
