Владимир Чихирёв - Солдаты Оборотня
— Я услышал, как закричали часовые, затем послышался конский топот. Наш командир отдал приказ, чтобы мы срочно выдвигались в южную часть лагеря, которая выходит на дорогу к Рабле. Мы немного замешкались, а когда оказались в той части, то увидели, что там, на валу, вовсю кипит бой. Мятежники сражались как безумные, они просто завалили нас своими трупами, было много путаницы, ведь на многих из них ещё была форма имперской армии, правда с какими-то красными повязками, но в горячке боя это трудно заметить. Среди нападавших были даже наемники из Пепельных земель.
— Постой, — прервал его Альвинтер — ты хочешь сказать, что на стороне мятежников были имперские солдаты?!
— Они составляли большинство, — кивнул Дерек — по крайней мере, форма на них была наша.
— Вот это действительно сюрприз, — присвистнул Брюгген — солдаты Восточной армии переходят на сторону мятежников, и начинается ещё одно восстание. Император будет «доволен»!
— А как ты определил, что среди них были наемники, ты видел их раньше? — спросил Альвинтер.
— Нет, это отступавшие с вала люди сказали нам о наемниках.
— Долго продолжался бой?
— Не знаю. Мы подошли к месту схватки в тот момент, когда мятежники перебрались через земляной вал лагеря. Тогда я и увидел их предводительницу.
— Предводительницу!?
— Да, женщину. Она была на лошади, её охраняли четверо здоровых солдат, а она была магом.
— Магом? — переспросил Альвинтер.
— Стена огня двинулась на нас. Женщина в это время жестикулировала, и что-то кричала. Несколько десятков наших солдат погибли, и мы попятились. Мятежники наседали на нас, и вскоре оттеснили к разделительному рву.
— В центре лагеря? — спросил Брюгген.
— Да за ним расположились наши стрелки в казармах и арсенале. Когда я вступил на мостки, перекинутые через ров, меня ударил сзади один из мятежников. Шлем сохранил мне жизнь но, потеряв равновесие, я упал в ров, на мое счастье там не было воды. На какое-то время я потерял сознание, а когда очнулся, бой уже кипел в дальнем конце лагеря. Я осторожно выбрался изо рва и нашел вот этого парня, он сидел возле бочки. В его ноге торчала стрела, а бок был обожжен. Он мне рассказал, что колдунья выжигала нас, но ей и самой досталось.
— Её убили?
— Нет. Ранили, по-моему. Хотя точно не берусь сказать. Потом мы аккуратно пробрались к воротам лагеря, где на наше счастье стояла лошадь. Мятежники были слишком заняты, к тому же уже начало темнеть, поэтому нам удалось бежать.
— Хорошо, парень, — кивнул Альвинтер — я думаю, что мы выделим сопровождающих и отправим вас в Серенаду, где вы получите квалифицированную помощь.
— Спасибо, — солдат коротко кивнул.
— Не надо меня благодарить, ты и твой товарищ заслужили хороший отдых. Готовьтесь к дороге, а мы больше не будем вам мешать, — с этими словами Альвинтер и Брюгген вышли из комнаты.
— Солдат мы отправим в Серенаду, — Альвинтер посмотрел на ожидавшего их старосту — о вашем поступке будет доложено. И деревня будет вознаграждена.
— Спасибо, господин полковник.
— Империя не забывает поданных, которые исполняют свой долг, — произнес Альвинтер, многозначительно глядя прямо в глаза старосте.
Когда войска вновь оказались на лесной дороге, ведущей в центр провинции, Брюгген подъехал к Альвинтеру.
— Честно признаться, — начал Брюгген — после разговора с этим солдатом я испытываю тревогу за исход нашего предприятия.
— Не думаю, что вам стоит так переживать, — Альвинтер ободряюще улыбнулся.
— Моё предыдущее сражение закончилось для меня позором, а для моих солдат гибелью, — возразил Брюгген.
— Если вы все время будете думать о произошедшем, у вас не будет будущего. Смотреть на все сквозь призму неудач это последнее дело для того, кто связал свою жизнь с военным ремеслом.
— Звучит, как на лекции в военной академии, — усмехнулся Брюгген.
Альвинтер рассмеялся в ответ.
— Чем хороша лесная дорога, так это отсутствием пыли, — переменил тему Брюгген.
— Все было бы не так замечательно, если бы империя не позаботилась о реконструкции дорог на этой земле. Насколько я знаю, столь качественные дороги тянутся до Большой Развилки и далее к Йерварду.
— А к столице провинции Рабле от развилки идет грунтовая дорога? — удивился Брюгген.
— Империю волновало в первую очередь усиление своего влияния на Северном море. И все силы по улучшению инфраструктуры были брошены на строительство Йерварда.
— Может, стоило улучшать жизнь проживавших тут людей? Глядишь и не нашли бы тут такой поддержки Тэквор и его компания.
Альвинтер бросил на собеседника неодобрительный взгляд, но промолчал.
— Завтра ближе к полудню мы достигнем этой злосчастной развилки, — снова заговорил Альвинтер.
Брюгген, вздохнув, кивнул.
— Мы производим столько шума, что мне кажется о нашем приближении уже давно известно мятежникам.
— Не думаю, что звук разносится на такие расстояния, — усмехнулся Альвинтер — но если у них есть хоть сколько-нибудь мозгов, то их шпионы должны будут обнаружить нас задолго до нашего появления.
— Может нам стоит увеличить количество разъездов?
— Пожалуй, вы правы, — согласился Альвинтер, и, подозвав одного из офицеров, отдал несколько новых приказов.
На ночлег марширующей армии пришлось останавливаться, где придется. Разведчики сообщили о том, что на некоторые крестьянских хозяйства в эти дни заявлялись фуражиры мятежников, а так же крестьяне сообщили о небольших отрядах легкой кавалерии.
Альвинтер был крайне недоволен тем, что на ночлег армия остановилась буквально на дороге. Растянутые войска представляли собой хорошую мишень, для короткой, внезапной атаки. Полковник запретил разбивать палатки, разжигать костры. Людям было приказано спать при полной походной выкладке. Были усилены посты охранения.
Уже было далеко за полночь, Брюгген все сидел, облокотившись спиной о старый дуб, и смотрел, как по темному небу проплывают облака. Ветер шумел в кронах деревьев и, закрыв глаза, Брюгген представил себе теплые воды Черного моря. Там где ласковый ветер гнал светло-зеленые волны. Там был его дом. Что он тут делает? Туманный и сырой север вызывал у него ненависть. Вместо того чтобы проводить время в своем доме в предместьях Эфинана, он подвергает себя опасности, где-то в лесах, словно кадровый офицер. Хотя, похоже, он уже и есть обычный офицер имперской армии пусть даже в звании полковника.
Его тягостные размышления прервал хриплый крик стоявшего неподалеку от него солдата. Всплеснув руками, он развернулся к полковнику и оторопевший Брюгген увидел стрелу, торчащую из глаза несчастного. Послышался свист, и ещё одна стрела впилась в ствол дерева рядом с лицом полковника, да так, что её древко коснулось щеки Брюггена.
