Ника Созонова - Nevermore, или Мета-драматургия
Я слышу, как идут часы где-то невдалеке. А может, это бьется мое сердце — глухо и монотонно?
Я — одна?
Нет-нет-нет, одиночество — оно другое: спокойное, расслабляющее, невесомое. А здесь что-то давит на скулы, виски и веки, и изнутри — на диафрагму, болезненно сжавшуюся, словно скомканный чьей-то презрительной и сильной рукой теннисный мячик.
Может, стоит открыть глаза, оглядеться, вдохнуть поглубже, а то в горле уже свербит от нехватки воздуха?..
Комната. Узкая и темная. Узкая, как утроба лежащего навзничь, и темная, как пустые глазницы. Здесь есть еще кто-то, помимо меня — то самое гнетущее присутствие, не дающее раствориться в теплых глубинах одиночества.
Я не знаю, кто я.
Я не помню, кто ты.
Но, подойдя к твоему неподвижному телу и дотронувшись до ледяного лба, понимаю, что ты и есть то самое, что держит меня здесь.
Любовь? Я почти не помню, что значит это слово. Или наваждение, лишающее воли и способности двигаться?..
Теперь ты мертв.
Теперь ты мой…
Упругая холодная кожа — атласно-гладкая. Я познаю ее подушечками пальцев — так видят слепые. Прикрыв глаза и обводя паутинкой касаний губы, крылья ноздрей, подбородок, ресницы… я вырезаю твой образ, словно камею, в своем сознании, в своей душе.
Ты не пахнешь смертью, совсем-совсем. Чтобы удостовериться в этом, нагибаюсь к пряди волос над ухом. Соленый воск, мед и горечь сливовых косточек — вот твой аромат. Не смертный, нет, живой и волнующий. Может, ты просто крепко спишь? Я не буду будить тебя, мне и так хорошо и спокойно. Ты мой — мертвый или спящий, и здесь нет никого, кто мог бы воспрепятствовать или оспорить мое право обладания тобой.
Как же тебя зовут? Кто ты? Хотя это, в сущности, не важно. Имеет значение лишь то, что ты рядом, и я могу касаться тебя: бровей, ступней, ладоней. Кажется, ты всегда бесился, когда дотрагивались до твоей головы. Но теперь я могу свободно запустить пальцы в густые волосы и повернуть ее лицом в мою сторону — послушную моему желанию.
Полное обладание? Да. Правда, лишь плотью, пустой оболочкой, скорлупой от ореха. Что ж, мне довольно и этого. Я покорна, я не прошу о большем.
Ты до странности маленький, когда спишь или мертв. Нет движений, нет слов. Ты как дверь, замкнутая на все замки, плоская и отчужденная. Как слепой котенок, застывший во льду. Как летучая мышка — мышка с крыльями, заснувшая вверх головой. Бэт.
Бэт?! Кажется, я узнала — или вспомнила? — твое имя.
А вместе с ним нахлынула череда образов, видений, воспоминаний…
Твой смех и вычурные движения. Запах дорогого парфюма. Интонации и повадки, которые ты перенимал от тех, кто цеплял твое воображение. Полу-вранье, полу-правда, намеренно гиперболизированные детали и ускользание сути. Покровительственный взмах руки, недо-погладившей мою щеку. Тонкая ирония, впивающаяся в мое и без того затравленное самолюбие…
Все то время, в котором ты, ныне такой покорный и полностью мой, был далеким и не-моим, нахлынуло, придавило лиловой затхлой волной, заставляя снова проживать прошедшие мгновения унижений, обид и тоски.
Чтобы прогнать эти вылезшие из былого ада чувства, я схватила неподвижную ледяную ладонь и уткнула в нее лицо. Попыталась выдохнуть, а потом медленно-медленно вдохнуть, растворяя все эмоции в этом неторопливом действии, впитывая анестезирующий холод твоей плоти…
* * * * * * *
Кто я?..
Сколько я уже здесь — день, месяц, год? Или — несколько секунд, несколько сотых долей секунды?..
Комната, поначалу просто узкая и безликая, начала обретать контуры и структуру. Она кажется мне смутно знакомой. Окно, лишенное штор и занавесок. За ним — ночь? поздний вечер? — непроглядная темнота, не нарушаемая ни огнями, ни звездами, ни привычным для моего города оранжевым отсветом от миллионов окон и фонарей.
Но в комнате тьма не непроглядна — здесь есть источники света. Их два: лампочка под потолком в темно-синем абажуре, затянутом паутиной, очень слабая, еле теплящаяся, и экран ноутбука. Ноутбук стоит на столе, заваленном дискетами, книгами, исписанными листами. Громоздкий шкаф печальной тушей притулился у стены. Он доверху забит литературой и музыкой. Подойдя к нему, я вытащила наугад какую-то книгу — пустые сухие страницы рассыпались в желтую пыль под моими пальцами.
Дверей в комнате нет. Я обошла ее по кругу несколько раз, для надежности ощупывая стены — нет, ничего похожего на вход или выход. Вдоль стены — колченогий старый диван. На нем — он. Недвижный, холодный, спокойный. Пахнущий приторной горечью. Его присутствие успокаивает, утешает: я здесь не одна, но с ним, с Ним…
Монитор — единственно живая и подвижная сущность в этой затхлой реальности. Я вгляделась в экран. Серый фон с мерцающими алыми прожилками. Какой-то форум без названия с одним-единственным участником. Его ник Alive. Клавиатура стерта настолько, что букв почти не различить.
ALIVE (to MORENA): Вернись!!!………………..
Я придвинула ближе стул и коснулась клавиатуры. MORENA… Морена. Что-то знакомое, близкое… почти столь же близкое, как и слово 'Бэт'. Снова нахлынули образы — смутные и пронзительные, пробились слова-слова-слова….
'Морена, твои надуманные проблемы — не повод для аутодеструкции. У тебя это пройдет с возрастом и течением времени. Всё не настолько катастрофично, как тебе мнится сейчас…'
'А ты лапочка, Морена. Спасибо тебе…'
'Морена, не пиши мне больше, пожалуйста. Направь свою доброту и энергию на тех, кому еще можно помочь…'
'Оказывается, в нашем сообществе выискалась еще одна спасительница — святая дева Мурена!..'
Мои пальцы задвигались по клавиатуре. Вслепую — им не нужно знать расположение букв, чтобы печатать.
MORENA (to ALIVE): Кто я? Что это за место? Кто ты?..
ALIVE (to MORENA): Вернись, вернись, вернись!!!………………..
Да, какой-то нелогичный диалог выходит.
Я обернулась назад, к неподвижному телу. Мне показалось, или и вправду тень легла на его лицо? Словно он хмурится или даже взбешен. Или — ревнует?..
'Не надо!' Я вернулась на свое место рядом с ним. Склонила голову на жесткое плечо……
* * * * * * *
Память возвращалась ко мне — толчками, всплесками, резкими и болезненными. Я уже не сомневалась в своем и его имени. Обрывки реальных жизненных ситуаций, перемешиваясь с бредовыми видениями, медленно текли в сознании.
Лицо Бэта прямо напротив меня. Его глаза опущены, на губах сомнамбулическая улыбка. Два высоких бокала с пивом. Рядом — упаковка таблеток, крупных, белых. Он ласково касается их длинными пальцами…
Я имею прямое отношение к этим таблеткам. Я купила эту проклятую отраву или раздобыла иным способом и принесла ему?..
