Юлия Григорьева - Искупление (СИ)
Пока герольд зачитывал его преступления, Руэри смотрел на меня. Я почувствовала его взгляд и опять протянула к нему руки, сдерживая рвущиеся рыдания.
— Ты поклялась, — крикнул он. — Ты обещала мне быть сильной девочкой.
Герольд сбился, и Ру толкнули, вынуждая замолчать. Он что-то прошипел помощнику палача и снова посмотрел на меня.
— Зачем ты пришла? — снова крикнул Руэри. — Не надо тебе на это смотреть.
— И я о том же, — тихо произнес Найяр. — Уйди, Сафи.
— Я буду с тобой до конца, Ру! — крикнула я в ответ.
— Мое сердечко, — улыбнулся мой супруг. То, что он сказал, я поняла только по губам. А затем вновь крикнул, опережая вопрос судьи, присутствующего здесь. — Я ни в чем не раскаиваюсь. — И уже чуть тише. — Жалею лишь об одном, что был слишком нерешителен и так долго упивался своими обидами.
На этом его прервали, потому что подошел священник, и над площадью понеслась молитва. Руэри благословляли на смерть и отпускали все его грехи.
— Последнее слово, — объявил герольд.
— Он и так уже много сказал, — проворчал герцог, вновь оказываясь за моей спиной.
Ру посмотрел в нашу сторону, и над притихшей площадью понеслось:
— Найяр Грэим, ты никогда не получишь то, чего так страстно желаешь! Не пройдет и года, как ты лишишься всего, что охраняешь с таким рвением. А я буду стоять за твоим плечом и смеяться, глядя, как ты сходишь с ума. Придет время, и ты услышишь смех из могилы!
Пальцы герцога до боли стиснули мои плечи, но он, похоже, даже не заметил этого. Я дернулась в попытке освободиться, не отпустил.
— Сафи, родная, помнишь, что ты мне обещала? Будь счастлива!
— Довольно! — Рыкнул Найяр. — Приступайте.
Тут же Ру снова схватили и поволокли к плахе. Палач взметнул свой топор, и ладонь герцога закрыла мне глаза. После и вовсе развернул к себе лицом, вжимая мою голову в свою грудь.
— До встречи в Преисподней, герцог! — донесся до меня последний вскрик Руэри.
Дальше раздался глухой стук, а следом звук катящейся по деревянному помосту головы.
— Пусти, — спокойно потребовала я. Развернулась, все так же спокойно глядя на голову Ру, лежавшую на помосте, перевела взгляд на тело, тяжело сползшее с плахи. — Ну, вот и все, — произнесла я. — Меня больше нет, — и сознание окутала тьма.
Глава 8
Первые три дня моего вдовства были подернуты серой пеленой мрака. Я не могу точно сказать что я делала в эти дни. Как возвращалась во дворец, не помню, помню лишь, как Найяр срывал злость на моей охране и дворцовой страже. Просто он очень громко кричал, и это ненадолго вывело меня из ступора. Я забрала у одного из наемников большой охотничий нож и сунула в руки герцога.
— Ищешь виноватых, режь, — тихо сказала я, подставляя свою грудь. — У них не было и шанса задержать меня.
Герцог отшвырнул нож, выругался и утащил меня во дворец. Кажется, никто не пострадал, а я, оказавшись наедине с Наем, позволила сознанию вновь подернуться дымкой забвения. Как писала письмо в приют и отсылала Хэрба, не помню. И как он вернулся, докладывая о выполненном поручении, тоже. Как дотянула до вечера, не знаю. Кажется, мы гуляли с моим помощником по саду, а потом до темноты сидели в нашей с Руэри беседке и молчали. Я точно молчала. Это стало моим основным занятием.
В покои герцога я не вернулась, свернула в сторону первых попавшихся покоев, там и впала в состояние, которое, наверное, было сном. А утром, когда встала и машинально позвала Габи, ко мне вышел герцог.
— Я хочу умыться и одеться, — бесцветным голосом попросила я. — Скоро выход к завтраку.
— Тебе не обязательно это делать, — ответил он.
— Надо, — я пожала плечами и ушла в холодную умывальню.
Входная дверь хлопнула, Найяр ушел, но вскоре вернулся с двумя ведрами воды: горячей и холодной.
— Если хочешь целиком…
— Не хочу, — я отрицательно помотала головой.
Он помог мне умыться, затем усадил на скамеечку и осторожно расчесывал волосы. Он же заплел мне косу, оплел лентой и уложил вокруг головы. Когда-то герцог развлекался, выучив несколько женских причесок и делал меня их, редко и давно. Сейчас вспомнил. Платье уже ждало меня. Тяжелое, бархатное, красное, как кровь, расшитое золотом и драгоценными камнями. Лента в моих волосах тоже была красной. Найяр помог и одеться.
— Кукла, — хмыкнула я, разглядывая в большое зеркало в золоченной раме, как его сиятельство расправляет меня складки.
— Любимая женщина, — тихо ответил Най, распрямляясь.
Сам он был все еще одет во вчерашний костюм. Его одежда нашлась тут же. Герцог быстро оделся, наскоро причесал волосы и подал мне руку.
— Это не мое платье, — запоздало произнесла я.
— Портной знает твою мерку, — коротко пояснил Най. — У тебя много новых платьев, согласно твоему новому статусы.
— Вдовы? — я взглянула на него.
— Герцогини, — ответил его сиятельство. — Сам обряд — дело времени. Через неделю должны доставить тело моей покойной жены. Как только она упокоится в склепе, герольды объявят о нашей свадьбе.
— Ты потеряешь всех союзников, — безразлично заметила я.
— Никуда они не денутся, — криво усмехнулся герцог, подводя меня к столовой зале.
На этом я вновь вернулась к своему полному равнодушию. Ела механически, в разговорах не участвовала, Найяру отвечала не то и невпопад. Кто-то прошептал, что я тронулась, Най услышала. Кто это сказал, я не заметила, но подозреваю, что неосторожное высказывание стало боком тому, кто его произнес. Слишком многозначительное молчание наступило после этого шепотка. Полагаю, именно этого герцог и опасался. Столько всего наворотить и получить помешанную герцогиню… Какая горькая ирония.
После завтрака Най предложил пройтись до приюта. Взяв его за руку, я попросила разрешения остаться рядом с ним во дворце. Герцог склонился к моим губам, и я ответила. Это было так странно, чувствовать прикосновение его губ, а ощущать себя сторонним наблюдателем. Словно не я только что позволила целовать себя. Та Сафи, которую теперь вели в кабинет, где герцога ждали его советники, послушно шла рядом с Найяром, я же плелась сзади, ожидая, когда, наконец, это все закончится. Наверное, я была на грани сумасшествия, на самом деле, раз смогла так разделить свое тело и душу.
До обеда я просидела в кабинете герцога, обед он велел подать нам сюда же. Потом снова предложил съездить в приют. Я отговорилась тем, что не хочу показывать себя детям в таком виде. Он и сам видел, что мне с трудом удается удерживать себя в рамках этой реальности.
— Может, в парк хочешь? — спросил его сиятельство.
