Майкл Муркок - Элрик на Краю Времени
– В погоню!
Всадники поскакали, оставляя за спиной зеленеющие поля, дремучие леса, светлые перелески, порожистые реки, заснеженные долины. Они мокли под проливными дождями, дрожали от холода в снегопад, изнывали от нестерпимой жары под палящими солнечными лучами, но остановились только тогда, когда дорогу им преградили горы, обрывавшиеся отвесными склонами, которые были такими гладкими, что походили на огромные зеркала.
Всадники посмотрели вверх: только через несколько сотен футов отвесные стены гор расщеплялись, образуя островерхие пики, покосившиеся вершины, покатые купола.
– Логово морских ястребов там! – мрачно вскликнул Вертер, указывая мечом на вершины гор. – Но как мы заберемся туда?
На гладкой поверхности отвесной стены отразились три растерянных оторопелых лица.
Первым пришел в себя Элрик Мелнибонэйский. Он поскакал вдоль горы и вскоре огласил воздух криком:
– Расщелина!
Вертер и Герцог Квинский подскакали к нему. Все спешились и осторожно вошли в расщелину. Слева в почти отвесной стене оказались выбоины, похожие на ступеньки.
– Мы можем подняться наверх по этим ступеням, – предложил Элрик.
– Может, это ловушка? – допустил Герцог Квинский.
– Что нам ловушка, если с нами мечи, – гордо возразил Элрик.
Вертер кивнул и первым начал подъем. За ним в гору полезли Элрик и Герцог Квинский. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, ноги скользили, а поднявшийся ветер, проникая глубоко в легкие, холодил внутренности. Когда за спиной осталась половина пути, Элрик почувствовал, что силы покидают его. Мышцы ног дрожали, тело казалось неподъемным грузом. Он разозлился. Тело – всего лишь придаток мозга. Оно должно делать то, что велит разум. Элрик полез дальше…
Наконец, все трое добрались до вершины горы. Перед ними лежала усыпанная камнями площадка, а чуть вдали высился мрачный замок, уходя башнями в облака.
– Это цитадель морских ястребов, – угрюмо сообщил Вертер.
– Почему они напали на нас? – спросил Элрик. – Зачем похитили Госпожу Кристию?
– Морские ястребы давно ненавидят нас, – пояснил Герцог Квинский и выжидательно посмотрел на Вертера, который добавил:
– Раньше этот мир принадлежал им.
– А до того здесь обитали яргтруны, – подхватил Герцог.
– Яргтруны? – Элрик нахмурился.
– А яргтруны овладели этой землей, победив бестелесных вампиров киа, – продолжил Вертер, – которые сами пришли сюда, вытеснив граштуксемов, что жили здесь в стародавние времена, когда царил Хаос.
– Вы насмехаетесь надо мной! – воскликнул Элрик Мелнибонэйский. – Разве сейчас мы не в Царстве Хаоса?
– Вы наш гость, и мы хотели доставить вам удовольствие… – начал Герцог, но Вертер прервал его:
– В этом мрачном замке томится Госпожа Кристия, моя любовь. Ей угрожают смертью дьяволы и вампиры.
– Но нас атаковали морские ястребы, – недоуменно заметил Элрик.
– Вампиры и дьяволы многолики. Они могут принять любое обличье.
Элрик кивнул. Похоже, он был удовлетворен ответом.
– Но как нам проникнуть в замок? – задумчиво сказал Вертер.
– Дождемся ночи, – предложил Элрик. – Ночью нас не заметят.
– Великолепное предложение, – восхитился Вертер.
Внезапно наступила кромешная темнота.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, В КОТОРОЙ УНА ПЕРССОН НАКОНЕЦ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ЛОРДОМ ДЖЕГГЕДОМ КАНАРИ
Разделенные поляной, два рыцаря застыли друг перед другом, словно железные изваяния, возвышавшиеся на боевых седлах. Раздался сигнал трубы, призывающий начать поединок, и оба рыцаря с быстротой молнии ринулись навстречу друг другу посередине арены. Зрители на трибуне затаили дыхание.
Чуть в стороне, под полосатым навесом, еще два человека наблюдали за поединком: Уна Перссон в монашеском одеянии и Лорд Джеггед Канари в длинном камзоле, поверх которого была надета кольчуга.
– Я не могу сейчас покинуть тринадцатый век, – тихо с казал Лорд Джеггед. – Я начал исследование, весьма интересное для меня.
– Все ваши труды пойдут прахом, если не вернуть Элрика в свою эпоху, – возразила миссис Перссон.
В это время рыцари сшиблись посередине арены, с силой громового удара попав копьями в центр щита соперника, и один из них вылетел из седла. Другой поворотил коня и направился к исходной позиции, к своему шатру.
– Это сэр Холгер, – объявил Лорд Джеггед. – Знаете ли, мой предок.
К истокам родословной Лорда Джеггеда, к его немалому огорчению, Уна Перссон отнеслась равнодушно.
– Если оставить Элрика на Краю Времени, вы не узнаете свою эпоху, когда вернемся туда, – в сердцах сказала она.
– Вы серьезно?
– В структурах времени и пространства появились трещины, искажения, аномалии. Они скажутся повсеместно, и общество начнет деградировать. Люди потеряют свободу…
Лорд Джеггед протянул ей гранат:
– Попробуйте. Этих фруктов в Англии не найти. По крайней мере, в тринадцатом веке. А что касается свободы, то во все времена, когда люди разглагольствовали о ней, они прежде всего хотели, чтобы их уважали. Но разве власть предержащие уважают тех, кто безвластен? Поэтому те, кто говорят о свободе, еще и стремятся к власти.
– Лорд Джеггед, сейчас не время рассуждать о человеческих слабостях.
– А что еще делать на Среднем Востоке в тринадцатом веке? Только есть гранаты и философствовать.
– Вы должны вернуться на Край Времени.
Лорд Джеггед потер рукой подбородок.
– Вы слишком торопитесь, Уна. Обстоятельства появления Элрика на Краю Времени необычны. Надо во всем как следует разобраться.
– Если промедлим, разрушения в структурах времени и пространства примут необратимый характер.
Лорд Джеггед задумался.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, В КОТОРОЙ ЭЛРИК МЕЛНИБОНЭЙСКИЙ СРАЖАЕТСЯ С ДЕМОНАМИ И ВАМПИРАМИ
Взошла луна, и Элрик Мелнибонэйский увидел, к своему великому удивлению, что мрачный замок – цитадель демонов и вампиров – изменил свои очертания. Теперь не башни, а островерхие шпили вздымались в небо, мерцая таинственным серебристым светом. Окна замка тускло светились, изнутри доносились смех и нечленораздельные голоса.
Вертер, Элрик и Герцог Квинский подкрались к замку и заглянули в одно из окон. Их глазам предстал большой зал, утопавший в мутно-красноватом свете нескольких факелов, укрепленных в железных скобах по стенам. В середине зала высился стол, уставленный яствами, а за столом восседали люди, все в одинаковом одеянии: черной шляпе с изображением черепа и скрещенных под ним костей, белой блузе, фисташковых панталонах и черных кожаных сапогах. Все сидевшие за столом, неразличимо похожие друг на друга, были бледны, как смерть, а их иссиня-черные брови и неестественно красные губы, вместо того чтобы придать лицу живость и выразительность, лишь подчеркивали его мертвенную, вселяющую страх бледность.
