Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)
Ухмыльнувшись, парень пожал плечами и нырнул в каюту капитана. Однако на пороге он остановился и его невозмутимую физиономию прорезала молния изумления. Тёмные глаза удивлённо расширились перебегая с одной стены на другую. Джонрако, для которого реакция гостя не была чем-то новым и неожиданным довольно скалил крепкие зубы сидя на небольшом табурете, привинченном к полу. Локтями он упирался в круглый стол на единственной вделанной в пол ножке.
— Ух ты! — вырвалось у парня, когда он наконец смог прийти в себя и начать изъясняться членораздельно, — Честно говоря, мог ожидать всего, чего угодно, но только не этого. Вообще-то, если честно, в моём понимании каюта капитана — это вместилище всевозможных диковин, которые он сумел собрать во время дальних странствий. Шкуры морских чудовищ, чучела рыб и разноцветные раковины. Прошу прощения за свою наивность.
— Предрассудки, — хохотнул Джонрако, — Нет, ну одна шкура здесь имеется, — он ткнул пальцем в пол, где распласталась странная косматая тварь, разметавшая длинные то ли щупальца, то ли лапы по углам помещения, — Проклятый ублюдок едва не прикончил меня и теперь всякий раз напоминает о необходимости быть бдительным. А в отношении всего остального, хе-хе…Должен тебе сказать, по большей части жилище опытного морского волка напоминает картографический склад, наполовину заполненный бутылками чего-то горячительного — в общем всего того, что всегда должно быть под рукой.
— Но здесь, у вас, — парень развёл руками, — откровенно говоря, такого количества книг я не видел даже в библиотеке магистрата! А и сохранность их не в пример лучше.
— Что правда, то правда, — капитан самодовольно покивал головой.
Некоторое время они молчали, озирая стены каюты, превращённые в один гигантский книжный стеллаж. Здесь были собраны тома самых различных форматов, возрастов и толщины. Книги были повсюду, оставив небольшое пространство для крохотной койки устланной потёртым лохматым пледом.
На столике, рядом с капитаном стояла масляная лампа, предназначенная для морских путешествий — масло в ней не выливалось и не воспламенялось само по себе. Возле светильника лежала пухлая книга из недр которой торчала белая рукоять декоративного кинжала. Название, набранное большими алыми буквами можно было разглядеть с порога каюты, где замер гость капитана. Увиденное наименование вызвало у него ещё большее удивление.
— «Ла тонга Симмерико», — пробормотал молодой человек и стрельнул хитрым глазом в отвернувшегося Джонрако, — Мало того, что капитан — библиофил, он ещё и полиглот, увлекающийся тайнами прошлого. Однако я мог бы посоветовать другую книгу этого же автора: «Криммени це винзеретто». Думаю, труд, в котором автор полагается на более достоверные факторы не ссылаясь на сумасшедшие бредни выживших из ума стариков, был бы намного ценнее.
— Я читал «События истории», — заметил Джонрако и не думая поворачиваться к собеседнику, после чего слегка приоткрыл заслонку иллюминатора, — Но она показалась мне излишне сухой, как выжатый плод. «Странные тайны» конечно напоминают сборник бредней, как те, которые любят рассказывать мои товарищи по утрам, но тем они и интересны.
Пока он говорил, парень прошёлся по каюте, разглядывая корешки книг и читая названия. Временами он покачивало головой, как будто видел нечто совершенно неожиданное; временами просто пожимал плечами. Не закончив обозревать и десятой доли запаса, он подошёл к столу, за которым сидел хозяин. Ухмыляясь во все свои крепкие тридцать два зуба, капитан нагнулся и щёлкнув фиксатором, освободил от стенного зажима скамью.
— Я поражён, — искренне сказал молодой человек, занимая предложенное ему место, — И не могу понять, откуда у человека вашей профессии подобная страсть. Не обижайтесь, но я бы принял, если бы вы собирали опустевшие бутылки или части одежды каких-нибудь дамочек, но это. Библиотека, а ещё систематизированная по жанрам, годам выпуска и авторам. Признавайтесь, капитан, на самом деле вы — известный библиограф или учёный историограф, который скрывается здесь от своих учеников?
Это предположение вызвало громовой хохот, вырвавшийся из бочкообразной груди мореплавателя.
— Ну уж нет! — заявил Джонрако и утёр выступившие слёзы, — Хоть доля правды в этом замечании имеется. В своё время мой папаша, а будет земля ему пухом, пытался превратить меня в настоящего книжного червяка, бррр. Я даже угодил в университет Лямине, но к вящему горю папашки обнаружил в завалах университетской библиотеки дневники Сарума Лидверта. Ну того самого, которого до сих пор называют одноногим дьяволом Лидвертом. Этот ублюдок умудрился первым преодолеть Сумеречь и остаться в здравом рассудке, угробив при этом половину экипажа. В общем, прочитав его писанину я оказался пропавшим для учёбы. Какая там учёба!
Мне хотелось только одного: ощутить под ногами покачивающуюся палубу и вытереть с лица солёные брызги океана. Дальше как полагается — через неделю я удрал из общежития и тайком проник на корабль, отправляющийся в Твайр. Обнаружили меня почти сразу после отплытия и на полном серьёзе собирались вышвырнуть за борт. К счастью, капитан этой развалины оказался огромным поклонником рома, приняв который становился весьма благодушным парнем. Меня взяли, смешно сказать, помощником юнги. Но даже на этом месте от меня оказалось маловато пользы — давало знать беспечное житьё в родном доме.
После первого дня, проведённого за не слишком тяжёлой работой (теперь то я понимаю!), я свалился без чувств, чтобы наутро подняться настоящим живым трупом. Не будь у капитана достаточного запаса горячительных напитков, я-таки отправился бы изучать морские глубины. Даже сейчас мне неприятно вспоминать, чего стоило втянуться в исполнение всех обязанностей. Соль разъедала и без того изуродованные ладони, позвоночник трещала спина пузырилась от беспощадного солнца. Хорошо хоть морская болезнь решила пощадить мой и без того разнесчастный организм — качку я переносил лучше, чем некоторые бывалые матросы.
В Твайре, куда мы прибыли через неделю, меня ожидал взбешённый папаша. Имея связи и солидный капитал он сумел отыскать мой след и нанять корабль побыстрее той лохани, куда я попал. Он попытался вернуть меня в Лямине, но тут коса нашла на камень — я наотрез отказался возвращаться в ненавистный университет, предпочитая остаться моряком, пусть даже на столь паршивой лохани. Охрипнув от крика, отец начал размышлять, а потом, проклиная всех морских чертей, решил отказаться от предыдущих планов. Теперешним местом моего обучения стала Черзская морская академия.
