Галина Ли - Своя дорога
Я сделал первый шаг и почувствовал, как мягкий остров спружинил под ногами словно живой.
Неуютно мне что-то.
Конь тоже разделял мое настроение. Он недоверчиво пофыркивал и прядал ушами, осторожно ступая по камышитовой «земле».
Местами сквозь настил просочилась вода — видно течение вымыло нижние слои настила, образовав «полыньи»- и это тоже не добавляло уверенности.
Как учунгу могут каждую ночь спокойно ложиться в кровати, не боясь проснуться на дне?! Жизнь на воде… Невероятно.
Тростниковая «суша» колыхнулась под ногами от набежавшей волны.
Мне захотелось обратно на берег.
Деревня состояла из десятка островов, каждый шириной шагов в тридцать, да еще в длину все пятьдесят.
Как же учунгу ими управляют?! Не думаю, что все время проводят, пришвартовавшись к берегу, иначе теряется смысл «водяной» жизни.
Плавают? Если да, то недалеко.
Сооружение казалось слишком неуклюжим, чтобы на нем быстро передвигаться. Не даром у края плота привязаны мелкие плоскодонные лодочки, похожие на ту, что встретилась нам раньше.
Наш провожатый, катившийся впереди с проворством ртутного шарика, обернулся.
— Лодка стоить немного, — сказал туземец, ведя нас с острова на остров, — Лаод делает хороший лодка. Очень хороший лодка. Тоден не жалеть!
Занятный парень. Судя по всему, живет по принципу: себя не похвалишь — никто не похвалит. А может, правду говорит, кто его знает.
Обращался туземец только ко мне. Отстраненный вид сирин жлание общаться у него не вызывал, а Морра, по малости лет, в серьезные собеседницы не годилась. Хотя пару раз Лаод ей подмигнул. Девочка тут же в ответ заулыбалась.
Между тем нас подвели к стоящей в центре селения хижине, шириной шагов в шесть-семь, не больше.
— Дом здесь жить тоден! — пояснил туземец, сдвигая в сторону циновку на двери.
Похоже, с местом ночевки определились. Это хорошо, а то уже темнеет.
Через некоторое время женщины учунгу принесли нам поесть. Расставляя еду, они с любопытством поглядывали на чужестранцев, так не похожих на мужчин племени. Кажется, мы им нравились, оно и понятно.
Симпатичной внешностью учунгу похвастаться не могли: невысокие, темнокожие, с покатыми плечами, и крепким, немного бочкообразным туловищем. Низкие лбы, глаза маленькие, носы приплюснутые. Девушки, конечно, миловиднее, но тоже… далеки от идеала. Никакого сравнения с росм.
Боги явно поскупились для учунгу на красоту, зато, похоже, с лихвой одарили здоровьем и ловкостью. Достаточно щедрый дар, для того чтобы выжить.
Еда оказалась вкусная, но радовалась ей только Морра. Дети обладают счастливой особенностью быстро забывать постигшие их невзгоды. Мы с сирин это полезное качество уже потеряли, так что ужин получился мрачноватый.
Все мысли крутились вокруг гибели рош-мах. Я думал о том, что не сделал, что сделал не так, как следовало, что не предусмотрел.
Как не крути, получалось — основная вина все равно на мне! На моей привычке работать одному, полагаясь только на себя и свои силы, не особо оглядываясь на окружающих.
Да, в самом бою мы победили, но потом… Я ведь чувствовал, что нежить опасна, пока ее не превратят в костяное крошево, но не сказал об этом другим! Если бы рош-мах знала, она обошла бы паука далеко стороной. Или сразу бы, еще в бою, растаскала его на отдельные кости.
Ладно, чего уж тут. Чего не воротить — про то лучше забыть.
Но больше подобной ошибки я не допущу! Завтра же надо будет обговорить с волшебником нашу тактику в случае опасности.
Я покосился на сирин, свернувшегося клубком.
В начале ужина он еще пытался бодриться, делал вид, что ничего страшного не произошло, даже улыбался, перекошенным от усилия ртом, но потом сник, закутался по самые уши в плащ и лег в угол, спиной к нам.
Сейчас он тихо плакал. Неподобает мужчине плакать, но на этот раз я его не осуждал.
Пусть. Легче на сердце станет.
В такие моменты человеку надо побыть наедине с собой. Хотя бы несколько часов.
Я перехватил девочку, взял остатки еды и вышел наружу.
Солнце уже садилось, и в деревне прибавилось возни: стоя на краю плота, туземцы пытались отчалить. Течение им помогло, и громоздкое сооружение медленно сдвинулось с места.
Учунгу слаженно работали шестами и веслами, уводя свой плавучий дом все дальше от берега, и успокоились лишь тогда, когда расстояние стало приличным.
В воду скинули опутанные веревкой камни, заменявшие островитянам якоря.
Надо же. У нас люди чувствуют себя в безопасности на расстоянии от воды, помня о речных людоедах, а тут наоборот — лезут на глубину.
Наверное в этой реке живут совсем другие обитатели.
Между тем к нашему очагу подошел уже знакомый мне Лаод и еще несколько мужчин. Они принесли сосуд, сделанный из тыквы-жерлянки, полный браги.
Хороший способ знакомства — подходит для всех.
Учунгу расселись, и Лоед сразу взял быка за рога, — Дюс нужен лодка, Лоед делать хороший лодка. Долга.
Туземец сокрушенно покачал головой, показывая, как ему не нравится идея долго строить лодку.
Мне тоже не нравится, согласен. Надеюсь, выход из ситуации уже продуман.
Учунгу улыбнулся, положил руку на плечо сидящего рядом мужчины и сказал, — Надо помощник. Много. Сунду — хороший помощник.
— Вансе, — Лаод указал на второго спутника, — хороший помощник.
— Все — туземец сделал широкий жест, — хороший помощник. Лодка делать быстро, плыть далеко, до воды хурома.
Хурома… До океана что ли? Мне так далеко не надо, но то, что лодка должна выдержать долгий путь радует.
— Хорошо, — я кивнул головой, выражая согласие с желанием мастера обзавестись подмастерьем, и спросил, — Сколько стоит лодка?
Туземец полез за пояс и вытащил связку плоских, с пробитой посередине дыркой, монет, отсчитал двадцать серебряных и потряс ими перед моим носом. Серебро, словно погремушка балованного дитяти, радостно звякнуло.
Ну, двадцать монет, скажем так — не разорительно.
— Договорились! — я кивнул мастеру, давая согласие.
Учунгу довольно загудели, Лоед разлил по деревянным чашкам брагу, отпраздновать сделку.
Не могу сказать, что напиток мне сильно понравился, это вам не вино с королевских подвалов, но выпить пришлось. За знакомство и дружбу. А они нам еще понадобятся: хорошо бы получить от рыбаков проводника.
Я воду как-то не очень люблю и в кораблях совершенно не разбираюсь. Если с нами пойдет человек из племени, то он качество посудины проверит, и на мель ей не даст сесть.
— Учинарки хороший народ. Сын дам, дорога поведет, — между тем довольно осклабился Лоед, не подозревая, что опередил следующую просьбу.
