Камли Брайт - Рождение Зверя
Теперь, когда Ральф имел доступ к их сознанию, он наконец мог приступить к решению следующей, особенно волновавшей его задачи — что же именно произошло два с лишним часа назад в камере С'бэрда. Пока у разведчика было две версии случившегося: первая — сбой в системе ментальной защиты камеры, вторая — кто-то, зная, что там находится глава Круга, специально привел ее в действие. Оба варианта представлялись вполне реальными, причем, первый казался даже предпочтительнее: слишком уж спокойно все было — ни малейшего оживления не наблюдалось на территории Дома. Однако не мешало на всякий случай проверить и другую версию.
Ральф попытался поставить себя на место предполагаемого убийцы. Если с его стороны это был продуманный шаг, то здесь все зависит от цели и уровня претензий: одно дело — просто уничтожить ненавистного С'каро, и совсем другое — претендовать, например, на его место. Правда, в любом случае сознание отчаявшегося на подобный шаг члена Круга должно пульсировать особенно ярко, и его будет нетрудно обнаружить. То же самое, если он совершил убийство под влиянием сиюминутной эмоции, как следует ничего не продумав, — тогда он наверняка сейчас забился куда-нибудь подальше и трясется там от страха… Стоп! А что, интересно, темный адепт так долго делает в камере заключенного?
Вот они: тусклая звездочка и красный с желтыми сполохами огонек. Стараясь случайно не коснуться сознания С'бэрда — разведчик был почти уверен, что это именно он, и не собирался рисковать — Ральф сосредоточился на сознании адепта…
Контакт продолжался всего несколько минут, после чего Ральф быстро отключил машину, встал с кресла и заходил туда-сюда по комнате (если бы не страх заблудиться в лабиринте, он, наверное, выскочил бы в коридор), потом остановился и несколько раз что есть силы ударил кулаком по камину. Пожалуй, надо было сделать это сразу: боль немедленно привела его в чувство, и разведчик с облегчением вздохнул. Нет, так не пойдет — Ральф снова опустился в кресло и медленно провел руками по лицу — сначала надо было успокоиться и только потом думать. Легко сказать!
Прошло, наверное, уже минут десять, но руки по-прежнему дрожали.
— Господи… Отец Небесный… Если ты действительно есть, если ты меня сейчас слышишь… — Обрывки детских воспоминаний: монотонное пение, свечи, колеблющиеся тени от них, шепот матери… Воровато оглянувшись, точно его кто-то сейчас мог видеть, разведчик неумелым движением трижды перекрестился. Он не почувствовал ничего особенного, но мысль, будто он сделал все, что мог, странно успокоила.
Итак, произошло худшее, что возможно было предположить. Вернее, на такое не хватило бы и самой изощренной фантазии. Тот самый злой гений — Нечистый, как его условно прозвали в «Sunrise», а вслед за ними и почти все население Земли (или наоборот — теперь это не имело ровно никакого значения); Объединитель; человек, создавший Теон и уничтоженный Пером Дистином Иеро, возродился вновь и в теле бывшего главы Серебряного Круга сидел сейчас на полу вонючей камеры С'бэрда…
Несчастный отец! Он, кажется, сказал: «Я ему чем-то не подошел». Однако беда была в том, что на самом деле он как раз-то и подошел. Еще как подошел; правда, совсем для другого: Нечистый превратил его в мину замедленного действия, в донора для вскармливания нового, запасного Нечистого. Тридцать лет назад он, подобно осам-наездникам, откладывающим яйца в тела жирных гусениц, оставил в сознании бывшего разведчика «Sunrise» «личинку-мысль».
Расчет был верен: Карлос не из тех, кто даст себя в обиду, а значит, защитит и скрывающегося в его сознании зародыша Нечистого — это во-первых. Затем, Карлос — хайлендер: завладевшему его телом гарантирована долгая жизнь, достаточная, чтобы подумать над тем, как продлить ее до бесконечности. Личность же самого Карлоса можно легко отбросить — к моменту полного превращения «личинки» в «бабочку» она будет практически уничтожена. Его память, опыт? Почему бы нет: они, конечно, же пригодятся «обновленному Нечистому».
Все это, конечно, было сделано в качестве подстраховки: своеобразный запасной вариант, возможность в случае провала начать все сначала. Ну, а если не понадобится — всегда можно избавиться от нежелательного конкурента: «донор» ведь наверняка находился под постоянным наблюдением. Но он понадобился: Нечистый-«матка» погибла, зато отложенная ею «личинка» продолжала аккуратно развиваться, превращаясь в «гусеницу», «куколку»… что там еще… наконец, в «бабочку», готовую выпорхнуть…
Кстати, когда именно это должно произойти? Одна надежда, что несчастный случай, уничтоживший защитную оболочку, произошел раньше времени. Ведь если молодой Нечистый «вылупится» слишком рано, «летать» он еще вряд ли готов — по крайней мере, в полную силу… Ну, конечно, потому-то он пока и не выходит из камеры, потому-то и не предпринял никаких активных действий и позволил считать из своей памяти большую часть информации… — охватить всю Ральф даже не пытался: жизнь, длиной в тысячу с лишним лет, была равноценна в его глазах бесконечности…
Словно очнувшись, разведчик включил установку. Почему-то он был уверен, что с ее помощью можно передать телепатические сообщения, которые не смогут запеленговать специалисты из Серебряного Круга.
Так. Это ярко-красная «звезда» Нечистого: он по-прежнему находился в камере С'бэрда. А вот зелено-красная — Тэна. Поскорее следовало отправить его и Риу встречать десантников из «Sunrise»… Место высадки, пароль, уточненные координаты Дома Серебряного Круга, последние сведения о Нечистом — все это мгновенно оказалось в сознании молодого человека… Одно дело было сделано — оставалась Амалия… Господи, детка, что же ты натворила…
Отец никогда бы не использовал ее в качестве орудия для шантажа (теперь Ральф в этом не сомневался), однако человек, находившийся сейчас в его теле, возможно, способен и на такое. Значит, оставался единственный способ — временно вывести Амалию из игры, сделать так, чтобы ее словно не существовало…
Очень осторожно, чтобы Амалия не заметила, разведчик вошел в ее сознание — и навстречу сразу точно полетели брызги: волна мгновением раньше разбившаяся о берег, с шипением откатывалась назад, словно магнитом притягивая к себе камни, ракушки; еще, еще одна… Амалия постояла у самой воды, затем отступила на несколько шагов и села, продолжая и отсюда любоваться прибоем…
«Что с тобой?..» — Ральф не знал, о чем она думала, он не собирался, пользуясь своим положением, «подслушивать и подсматривать», поэтому видел и чувствовал лишь то, что происходило вокруг. И все же беспокойство Амалии, ее подавленное настроение невольно передалось и ему.
