Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)
Жрица говорила медленно, сдержанно, будто тщательно взвешивала слова. Элхеские фразы округлыми камешками опускались в толпу и тонули, не производя ни малейшего всплеска. Слушатели внимали в полном молчании.
– Я – Хиэнне, я представляю Храм, что известен вам как Храм Огненной Стихии. Больше тринадцати лет прошло с того дня, когда представительница Храма последний раз появлялась публично, но всё это время Храм не переставал наблюдать за своими детьми и хранить их.
Хиэнне помолчала, словно собираясь с мыслями. На миг Тенки показалось, что она немногим его старше – что-то было в её фигурке от растерянной девчонки, – но адепт сразу отмахнулся от странной иллюзии: перед ним стояла жрица Храма, существо из легенд, и никто не знал ни возраста её, ни происхождения.
– Я новая жрица, – снова рассыпались негромкие, но удивительно значимые в полной тишине слова. – С помощью Храма мне предначертано хранить Поток Жизни. Покуда милость Его с нами, не страшен гнев природы, не опустошат наш мир болезни. Покуда милость Его с нами, вечно будет благосклонен Огонь, богаты будут урожаи, счастливы потомством наши отцы и храбры сыновья.
Она всё говорила, отмеривая фразы, говорила ровным, тёплым голосом, застыв на самом краю площадки. Она всё говорила, а Тенки невыносимо захотелось оказаться рядом, сдёрнуть с её головы нелепое покрывало, всмотреться в лицо, узнать цвет глаз.
Нинъеский мальчишка в огромной многотысячной толпе, зачем тебе такие желания, шептал разум. Разве возможно для тебя когда-то оказаться на подобной площадке, встать под взглядами молчащего, жадно внимающего твоим словам народа?
Жрица Храма, Хиэнне, и Огненная дева, Хиэлие, – два величайших существа государства. Две властительницы, вечно повелевающие своим народом, вольные использовать жизни своих слуг, как будет нужно, как укажет Огонь. Единственное, на что может рассчитывать жалкий нинъе – это служить им.
Но хотя бы это счастье не отнимет никто.
***
После заполненной народом площади улочки казались приятно пустынными, когда уставшие от долгого дня адепты возвращались в школу. Подростки не торопились, шагали, лениво перебрасываясь репликами.
Тенки глазел по сторонам, наблюдая за спешившими домой прохожими. Парочки, одиночки, небольшие, как и группа адептов, компании – все выглядели удовлетворёнными и смакующими впечатления; увиденное сегодня, похоже, не забудется быстро.
Мимо прошелестела стайка нарий. Даже не нарий ещё, девчонок совсем, все элхе, не старше пятнадцати лет. Вспомнив недавние слова Тардиса, нинъе заинтересовался их одеждой, нашёл на белой ткани рисунки маленьких синих птиц – значит, эти тоже были из «Хоко».
Девчонка, одетая в птицы, словно почуяла наблюдение, обернулась, посмотрела на нинъе свысока – как это удалось такой мелочи? Впрочем, среди своих товарок она была самой высокой – и самой заметной: длинные, белые почти волосы, высокомерный светлый взгляд, тонкая талия, обвитая плотным высоким поясом их нарийского одеяния. Лицо девушки украшали обычные для нарий узоры – но это тоже отличало её от прочих, прятавшихся под масками, подружек.
Нинъе пригляделся – и ухмылка сама поползла к ушам. Нарии, верно, задержались на празднике и сейчас почти бежали, торопились вернуться, чтобы не досталось: и беловолосая, подхватив обеими руками полы длинного платья, целеустремлённо двигалась вперёд, не обращая внимания на удивлённые лица прохожих и сконфуженные гримасы товарок. Ткань задралась почти до коленок, и адепт с удовольствием проследил за движениями красивых ног. Потом ещё раз глянул на накрашенное лицо – девочка была симпатичная – и получил в ответ убийственный взор из рода «чего уставился?»
Нинъе хихикнул про себя, вскинул глаза на Ацу – тот шёл, будто крепко над чем-то раздумывал, не видя ничего вокруг.
– Слышь, Ацу, – шепнул адепт, хитро щурясь. Поймал небрежно брошенный взгляд. – Глянь, – и красноречивым движением бровей указал на высокую девицу. – Чем не твой тип?
Тенки хотел Ацу смутить, возможно, даже растормошить немного – тем более что элхе поразительно легко заливался краской, наблюдать за ним было забавно. Но в этот раз нинъе не повезло.
Ацу глянул на стайку, ушедшую вперёд, скользнул равнодушным взглядом по волосам, украшенным яркими заколками с изображениями цветов и птиц. Нинъе следил за его лицом, не желая пропустить ни малейшего изменения.
Однако Ацу не дрогнул. Посмотрел на длинноногую в синих птицах, снова на соученика. Приподнял одну бровь – опять его дурацкая манера.
– Жаль, малолетка, ага? – подначил его нинъе.
– Ничего, – подчёркнуто холодно ответил сокурсник, – это временный недостаток.
И отвернулся опять, придурок.
И почему Тенки показалось, что Ацу насмехается? Кто кого обвёл вокруг пальца?
Спереди донёсся смех Эвисто.
В ночной тишине шум шагов разносился далеко.
– Слушай, а откуда берутся Жрицы? – не выдержав долгого молчания, Тенки снова обратился к Ацу.
– Ну ты нашёл, чего спросить, – рассмеялся Тардис, среагировав раньше погружённого в раздумья соученика. – «Откуда Жрицы берутся», хех...
– Да я знаю, что они как бы из Храма, – нахмурился Тенки – раздосадовало непрошеное вмешательство, – но откуда они там появляются? Они вообще кто?
Во взгляде Тардиса читалось красноречивое изумление, он чуть ли рукой у затылка не повертел: совсем, мол, нинъе с катушек спятил?
– Может, тебе рассказать, как Земля вокруг Солнца крутится? – усмехнулся щингеец.
Тенки ожёг сокурсника презрительным взглядом, пожал плечами. Промолчал.
– Ты такие вопросы задаёшь, – пошёл тот на попятную, – кто ж знает? Жрицы всегда были, новые появляются, старые уходят.
– Ты видел прежнюю?
Тардис отрицательно качнул головой:
– Она давно исчезла, ещё когда я маленький был, перестала участвовать в церемониях. Может, у неё жизненный цикл к концу подошёл.
– Ну ты и выражаешься, – фыркнул нинъе, – как будто они и не люди вовсе.
– А с чего ты думаешь, что люди? – удивился Тардис. – Кто их знает, может, это всё время только одна и та же жрица, и когда приходит срок, она запирается в Храме и...
– Засыпает, – подсказал Тенки – кажется, ему удалось проследить ход Тардисовой мысли.
– Ну хотя бы. И через пару десятков лет выходит наружу, свеженькая и бодренькая, как огурчик.
– Зелёненькая и в пупырышках, – задумчиво добавил Тенки.
На время адепты замолчали, шли, тихо меряя шагами тротуар. Рассеянный взгляд Тенки упирался в спины идущих впереди Химилиэ и Эвисто. Едва слышно доносились звуки их разговора.
