Джон Толкин - Хоббит
Тут эльфы свернули в лес, а для Бильбо начался долгий путь к дому.
* * *Ему пришлось пережить немало тягот и приключений. Дикий край оставался диким, и там много чего водилось помимо гоблинов; однако у хоббита были надежные спутники – волшебник и Беорн, – так что настоящая опасность ему не грозила. К середине зимы добрались до Беорнова дома и здесь задержались надолго. Праздник зимнего солнцеворота выдался на удивление теплым и ясным. Беорн созвал на пир множество гостей из ближних и дальних краев. Немногие уцелевшие гоблины забились в самые глубокие щели, варги в лесах повывелись, и можно было путешествовать без опаски. Беорн со временем стал правителем обширных земель между горами и лесом; говорили, что его потомки до девятого колена умели принимать медвежье обличье. Среди них случались угрюмые и злые, но большая часть унаследовала Беорнов нрав, если не стать и силу. При них Мглистые горы окончательно очистили от гоблинов, и в Диком краю наступил мир.
Была весна, дни стояли теплые и солнечные, когда Гэндальф и Бильбо наконец распрощались с хозяином. Как ни тянуло хоббита в родную нору, он уезжал с сожалением, ибо весной цветы у Беорна были ничуть не хуже, чем летом. Наконец выехали на торную дорогу и поднялись на тот самый перевал, где их захватили гоблины. Однако теперь стояло ясное утро. Обернувшись, путники увидели залитый белым солнцем простор. За равниной лежал Мирквуд, синий вдали и темно-зеленый по опушкам даже весной. На самом краю окоема вздымалась Одинокая гора; на ее вершине искрилась снежная шапка.
– Значит, после огня – снег, и даже драконам когда-нибудь приходит конец, – сказал Бильбо, поворачиваясь спиной к своим приключениям. Его туковская половинка очень устала, а бэггинсовская крепла день ото дня. – Теперь я хочу одного – поскорее оказаться в собственном кресле!
Глава 19
Счастливое завершение
Был первый день мая, когда они наконец выехали к обрыву, под которым лежал Ривенделл и Последний (или первый) Приветный дом. Снова вечерело, пони устали с дороги, особенно вьючный, и все мысли были только об отдыхе. Едва они въехали на крутой спуск, Бильбо услышал эльфийские голоса в кронах дерев, словно они не смолкали все это время; как только путники оказались на поляне, лес наполнился песней, очень похожей на старую, примерно такой:
Дракон уничтожен,
Весь край содрогнулся,
Меч вышел из ножен
И в ножны вернулся.
Но меч заржавеет,
Рудник истощится,
И мощь ослабеет,
И клад расточится.
Лишь здесь неизменно
Сквозь веток сплетенье –
Зеленые тени,
Утешное пенье:
Забудьте тревоги,
Сойдите с дороги,
В долине – покой!
Тут яркие звезды
Над ветками вязов
Мерцают, как гроздья
Лучистых алмазов;
Костер на поляне
Сверкает светлей,
Чем золото граней
В короне царей.
К чему же скитанья?
Скорее, скорей!
О, тра-ляли-ляли!
Вы, верно, устали?
Куда вам спешить?
Вы и так опоздали.
Развьючьте лошадок,
Пускай отдохнут,
Отраден и сладок
В долине уют.
Пускай вам эльфийские
Девы споют:
О, тра-ляли-ляли!
О, фа-ляли-ляли!
Останемся тут!
Тут эльфы выступили из-за деревьев, и приветствовали путников, и повели через реку к дому Эльронда. Здесь их ждали теплый прием и множество заинтересованных слушателей. Всем не терпелось узнать о приключениях. Говорил Гэндальф, Бильбо сидел притихший и сонный. Большая часть рассказа была ему знакома – он сам участвовал в событиях и многое поведал волшебнику по дороге и в доме Беорна. Тем не менее он время от времени приоткрывал один глаз, когда слышал о чем-то новом. Из разговора волшебника с Эльрондом хоббит узнал, где был Гэндальф – на совете всех белых волшебников, владеющих искусством доброго колдовства, и они наконец изгнали Некроманта из черной крепости на юге Мирквуда.
– Вскоре и сам лес станет светлее, – говорил Гэндальф. – Надеюсь, север на долгие годы забудет страх. Если бы удалось и вовсе изгнать его из мира!
– Да, – сказал Эльронд, – но, боюсь, тому не бывать ни в эту эпоху, ни во многие следующие.
Когда закончился рассказ о путешествии, начались другие, а за ними еще – рассказы о давних временах, и о новых, и о тех, которых вовсе не было. Бильбо уронил голову на грудь и уютно захрапел в уголке.
Он проснулся в белоснежной постели, сквозь открытое окно сияла луна. На берегу реки эльфы громкими чистыми голосами выводили:
Затянемте песню – дружнее, всем хором!
Над вереском ветер, и ветер над бором;
Луна – как лампада, и звезды – как плошки,
У ночи на башне горят все окошки.
Станцуем все вместе – дружнее, всем кругом!
Пусть легче пушинки летать вам над лугом!
Река серебрится, и роща вздыхает:
Чудеснее майской поры не бывает!
Теперь – приутихнем! Споем, но другую
Чуть слышную песню свою колдовскую,
Чтоб странник уставший проснулся счастливый,
Ольхой убаюкан и вещею Ивой!
Умолкните, ели, хотя б до утра вы!
Погасни, Луна, озарявшая травы!
Укутайся в сумрак, речная долина!
Колдуйте, колдуйте, Дуб, Терн и Рябина!
– Эй, веселый народ! – крикнул Бильбо, выглядывая. – Какой нынче час ночи? Ваша колыбельная разбудила бы и пьяного гоблина! Но все равно спасибо.
– А твой храп разбудил бы каменного дракона – но все равно спасибо! – со смехом отвечали они. – Час предрассветный, ты проспал почти всю ночь. Завтра, возможно, излечишься от усталости.
– Даже краткий сон целителен в доме Эльронда, – сказал Бильбо, – однако не следует пренебрегать лекарством. Еще раз доброй ночи, милые друзья! – С этими словами он вернулся в кровать и проспал до утра.
