Убить Ланселота - Басирин Андрей

– Финдир, кровищи будет… Погибнут тысячи, десятки тысяч. Победите вы или проиграете, разницы никакой. Нам нужен новый Аларик. Равноправный, со своим зверем великим. С мудрым правителем, способным на союз и торговлю.

– Верю. Но варвары – не доннельфамцы. Я не могу пойти на попятную перед своим народом.

– Этого не потребуется. Мы обставим все как славную победу Аларика. Вы выйдете из войны победителями без единого сражения.

Жрец-чудище задумался.

– Не стану спрашивать, какому зверю первому грозила смерть, – сказал он. – Мы предложим вам немного подкорректировать ваши планы. Пусть Хоакин войдет в ту арку, что отмечена знаком черного крыла.

– Тринадцатую. Мы все не могли понять, куда ведет этот портал.

– В логово перводракона. Оно заполнено едкой серой, вдохнув которую человек чихает без остановки.

– Он догадается. Ланселот ведь не дурак.

– Сделайте так, чтобы не догадался. Завесьте знаки венками, лентами… Знаменами, наконец. Не мне вас учить, Финдир. Когда Террокс избавится от Ланселота, вы получите зверя великого и место в Дюжине.

– Вы требуете от меня чересчур многого. Я нуждаюсь в гарантиях.

– Гарантии будут, Золотой Чек. Я останусь в лагере в облике человека. Вы сами видели: превращение отнимает некоторое время. У ваших бухгалтеров всегда будет возможность расправиться со мной.

Финдир пристально вгляделся в морду чудовища. Переговоры с Катаблефасом оказались неожиданно трудны. Дипломаты не любят ситуаций, когда по мимике собеседника нельзя понять его мыслей.

– Я принимаю это предложение, ваше преосвященство.

– Рад за всех нас. Дело за малым: привести Ланселота и отправить в гости к перводракону. И выдайте мне какую-нибудь одежду. Я замерзаю.

Его преосвященство успел принять человеческий облик и теперь ежился, зарываясь в шкуры.

– Мой гардероб к вашим услугам. Я прикажу разбить для вас шатер, ни в чем не уступающий моему собственному. Чувствуйте себя, как в храме, ваше преосвященство.

Золотой Чек отдал распоряжения, и старого жреца увели. Король же остался у очага. Ему предстоял тяжелый день.

С вершины сосны сорвалась снежная шапка. Шлепнулась в сугроб, расплескавшись, словно пена для бритья. Две нахохленные пернатые пророчицы на ветке встрепенулись:

– Верный знак, кар-лега.

– Думаете, пор-ра?

– Пор-ра.

– Еще не все предзнаменования собр-раны. Тррревожусь.

– А мы заррранее. У меня пр-редчувствие.

– Тогда вместе. Ну?

– После вас, кар-рлега.

Урболкский постоялый двор сиял. Арки портала исчезли под гирляндами сосновых веток, перевитых алыми и золотистыми плетьми мха. Рыжие ягоды рябины, шляпки промороженных грибов-подбуранников, звездочки цветов-златочниц.

Гербы стран – хозяек порталов оказались надежно скрыты под украшениями. Но нужный портал ни с чем не перепутаешь. Перед ним белеет лента, которую предстоит перерезать Ланселоту. Удивительный обычай: оставить открытыми все дороги, кроме той, по которой предстоит идти.

– Просим, просим!…

Ветер разносит над поляной запахи дыма и жареного мяса. Горят костры, повариха обносит гостей горячим вином. Рога ее шлема отполированы и празднично сияют; светлые волосы рассыпались по голым плечам. Солнце беззаботно играет на бляшках бронетопика.

А вот и высшие варварские чины – Финдир, Оки, Харметтир. Против всех ожиданий, они не спешат облачаться в национальные костюмы. Оки так вообще в шахинпадский стеганый халат вырядился – поверх медвежьей шубы. Леопардовые набедренные повязки не для них, пусть мелкая шушера выслуживается.

Меж костров снуют ординарцы, степенно прогуливаются старшие бухгалтеры.

– О Финдир, Неплательщиков Погибель! – кланяется повариха. – Пригубить души веселья не хотите ль перед бранью?

И протягивает чашу вина. Обычную чашу – золото, гранаты, аметисты. Финдир не одобряет народного творчества; кубки из человеческих черепов – это для туристов.

– Давай, милочка. Выпить – всегда хорошо, – Финдир озирается – не вынырнет ли откуда Сильгия? – А бранить тебя не за что. Скорее наградить можно.

Повариха смеется. Правитель не знает родного языка, воинскую брань с перебранками путает? Шутить изволите.

– Где Тальберт? – спрашивает Финдир у подошедшего Оки. – Скучно без шута.

– Сейчас явится. Не помню, чтобы он выпивку дармовую пропускал… Поискать его, о державой потрясатель?

– Поищи. Пусть рядом будет. С минуты на минуту церемония начнется.

Финдир хозяйски оглядывает лес. Все налажено, все движется своим чередом. Бухгалтеры готовы в любой миг двинуться в портал, сметая все живое на своем пути. Ланселот покорен единому слову. Отчего же так неспокойно на душе?

Или ночь бессонная сказалась? Но это ведь пустяки. Порой приходится и больше времени бодрствовать – такова королевская доля. Все успешно, не на что жаловаться.

– Доброе утро, король.

Золотой Чек поднял тяжелый взгляд на Истессо. Надо будет устроить выволочку страже. К варварскому королю никто не должен подкрадываться незамеченным.

– Здравствуй, Хоакин. Как спалось?

– Благодарю, ваше величество, превосходно.

– Финдир поморщился. По старой тримегистийской привычке, Истессо звал его величеством. А ведь даже дети малые знают: короля следует звать сообразными титулами. Разрушителем твердынь, корнем мира. Водителем войск, на крайний случай. Ничего, разберемся с Дюжиной, узаконим правильные обращения.

– Неважно выглядишь, Хоакин. Быть может, отложим церемонию? Все-таки сражаться с чудищами – это серьезное занятие. Требует собранности.

– Не стоит, ваше величество. Я прекрасно себя чувствую.

– Ну смотри.

Ланселот поклонился и отошел прочь – прямой как палка. В последнее время он стал походить на призрака, подумалось королю. Под глазами черные круги, лицо изможденное… Тоже, наверное, не спал ночь. Что ему вспоминалось, интересно?

Не прошлое же. Сколько у него того прошлого?…

А вот еще вопрос: как ему удается так бесшумно ходить? Словно и в самом деле он умер, а меж сосен бродит его тень.

Тень Ланселота.

– Эй, вина попиватель, – послышалось из-за спины, – я нашел Ойлена. – Оки оступился и по колено ухнул в сугроб. – Сейчас явится, пьянчуга.

Только теперь Финдир обратил внимание, что на бедре Длинной Подписи болтается меч Ланселота.

– Ты что же, Оки, готовишься сражаться со зверями великими?

Тот глянул на оружие, равнодушно пожал плечами:

– Отчего нет? Финдир, все в мире меняется. В наше время героем может стать любой. Распорядиться, чтоб начали церемонию?

– Да уж, будь добр. И Ойлена сюда. Немедленно.

По варварским рядам пошло движение. Бухгалтеры спешно допивали вино, вытирали усы и становились в строй. Коренастенькие варварки в кордебалетных юбочках заняли места меж сосен. На огороженный помост вскарабкались музыканты.

– Вот он, в снегу стоятель. – Оки вынырнул из чащи, волоча за собой упирающегося малого в ярко-алом костюме с бубенчиками. – Сбежать пытался… Пьян порядочно, да ничего. Макнуть его в снег?

На лице Ойлена застыли капли влаги. Видимо, Оки уже макал его, и не раз, чтобы привести в чувство. Но шут выпил слишком много, чтобы так сразу протрезветь.

– Хватит, Длинная Подпись, уймись. – Король холодно посмотрел на Тальберта. – Ты пьян, шут? Отчего же?

– Я с похорон, потрясатель табунов. Хорошего человека хоронил.

– Не слышал, чтобы у нас кто-то умирал. Видимо, это твоя новая острота?

– Нет, король. Я помянул честного варвара, аларикского правителя. Того, кто держал свое слово.

– Ты жесток, Ойлен. Это всего лишь политика, понимаешь?

– За политику я тоже выпил.

Финдир поморщился. Бухгалтеры уж начали оглядываться. Отчего этот сумасшедший всегда так громко говорит?

– Ладно, шут. Встряхнись! У Аларика великий день – день славы и победы. Ты должен быть весел, мой шут.

– Конечно, король. Я буду. Говорят, ты спас мир этой ночью…