Тамара Воронина - Душа дракона
Диль неопределенно пожал плечами. Вино тянуло за язык.
– Не знаю. Мне все равно было, жить или умереть. Я за свою жизнь драться не стану. Но я хочу, чтобы миссия была завершена… чтобы Лири выполнила свое предназначение. Любой ценой.
Губы принцессы прижались к его щеке. Что за глупости я несу?
– Я здесь самый бесполезный. Кай, не возражайте, это ведь очевидно. Вы готовы умереть в том числе и за меня. Мне больно из-за этого, но я ничего не могу поделать. Я ничего не могу поделать с собственной жизнью, потому что я слишком маленький человек. Если я и мечтал о славе, то лишь о славе акробата. Я мечтал об аплодисментах, восторженных криках детей, радости в глазах взрослых. Я хотел радовать. И даже этого не сумел. Я не хочу умереть, но не хочу думать о том, что случится, если я вдруг выживу. Акробат Диль Ванрел все равно уже кончился. Я боюсь думать о будущем. О ближайшем и далеком. Я его не вижу. Не хочу снова становиться… сломанной веткой.
Почему он повысил свой ранг, он не понимал. Если Франк видел его именно так, то пусть… Опавший лист – совсем уж никчемно, а ветка может и сгодиться. Пусть и для костра.
Лири обняла его и прижалась.
– Я очень хочу, чтобы выжил именно ты. Простите, я пьяная и потому говорю что думаю… в том числе и глупости.
– Трезвая ты их говоришь не меньше, – утешил Илем. – Так что не стесняйся.
– Ладно, – покладисто согласилась она. – Ну вот представим себе, что каким-то чудом мы сделали все и вернулись. Что тогда я должна делать?
– Ну, например, вернуться домой, – предложил Илем. – Раскаяться и выйти замуж за Райгуна. И нести свой крест… рожать каждый год детей и стараться, чтобы они были мудрее своих родителей.
– Это ничего не изменит, – глухо проговорил Кай, глядя в глаза Дилю. – Она все равно войдет в историю, как Лирия Кандийская – причина войны.
Лири заплакала, и Диль обнял ее, начал утешающе гладить отросшие непослушные волосы, бормотать ничего не значащие слова и думать, что же означает этот прямой взгляд синих, как небо, глаз. И, конечно, ничего не придумал. А спрашивать постеснялся.
* * *
Когда Франк решил, что пора трогаться в путь, в городе появился Сандурен. Диль увидел его у входа в их гостиницу, возвращаясь из лавки с грузом припасов. Под ложечкой предательски засосало, хотя маг не начал швыряться в него молниями, а наоборот, слегка поклонился, вежливо и даже уважительно.
– Здравствуй, Дильмар.
– Зачем вы здесь?
Голос дрогнул. Ну и ладно, вряд ли Сандурен подозревает в нем героя.
– Надеюсь уговорить… дракона – вряд ли, он не может не исполнять того, что считает своим предназначением. Но люди отличаются от драконов свободой воли.
Диль прислонился к столбу, не выпуская из рук тяжеленной корзины.
– Нас никто не заставляет идти с ним. Правда.
– Правда? Разве ты не боишься? Разве не хочешь жить? Разве ты хочешь умереть, как умер Ори-тал?
– Так не получится, – усмехнулся Диль, внезапно успокоившись. – Я боюсь, господин Сандурен. И, наверное, не знай я, к чему приведет ваш план, мог бы и сбежать.
– Ты же не можешь всерьез полагать, что сыграешь особо важную роль в этой миссии. Ты не воин…
– Я никакой роли не сыграю, господин. И жить, наверное, хочу. Только вряд ли у меня получится. Мне трудно объяснить. Точнее, вам будет трудно это понять, раз вы готовы отдать мир тварям из бездны.
– А дракон готов скормить вас тварям из бездны, – кивнул маг, – и тоже ради великой цели. В чем разница? В количестве? Разве количество – это так важно? Тысячи неизвестных – и ты сам. Что важнее?
– О боги, да что вы говорите! – даже испугался Диль. – Вы это свободой выбора называете?
– В том числе. Человек волен выбирать, кем быть – рыцарем, бродягой, вором. Дракон этого лишен. Он может только защищать… но не видишь ли ты парадокса в том, что, защищая, он убивает не меньше? Какое слово ключевое – «защищая» или «убивает»?
Диль попробовал вспомнить, что же такое парадокс, но не вышло. Поэтому он пожал плечами.
– Я простой человек, господин Сандурен. Не уверен, что хорошо понимаю вас, но не могу принять такой… свободы воли. Я ведь мог стать разбойником или убийцей, но не стал. И не хочу становиться. Это мой выбор.
– Вот это я тебе и предлагаю, Дильмар. Не убивать, ведь это противно твоей душе. Просто – уйти. Могу дать священную клятву, что Белый орден убережет тебя от созданий бездны. Ты увидишь рождение нового мира…
– И гибель старого, – закончил Диль. – Пусть он плох и несовершенен, но он населен людьми… разными. Но в основном хорошими. Простите, но мне с вами не по пути.
– Вы исполните миссию – и все пойдет по кругу.
– Пусть. Я не хочу разрывать круг.
– Ты погибнешь.
– Наверное.
– Он тебя не достал? – поинтересовался Илем. – Интересно, запрещено ли правилами отвесить пинка великому магу? Или хотя бы плюнуть ему в рожу?
– Я и тебе гарантирую безопасность.
И Илем ловко пнул великого мага. Между ног.
Почему-то не разверзлись небеса, в Илема не полетели молнии. Сандурен постоял долгие несколько минут, согнувшись в три погибели и зажав между ног руки, со стоном распрямился, ожег вора обещающим взглядом – но просто мужским, никак не магическим: вот, мол, погоди, я тебе покажу. Тот очаровательно улыбнулся и сказал:
– Я всю жизнь пользовался свободой воли. Меня вообще трудно заставить что-то делать, если я этого делать не хочу. Я умею приспосабливаться к обстоятельствам. Но даже я не хочу приспосабливаться жить в вашем новом мире, который сплошь будет состоять из замечательных людей. Я всего лишь вор, мне там не место. Так доступно? О, вот и принцесса подоспела. Ее тоже станете уговаривать?
Несколько подсевшим голосом Сандурен обратился к Лири:
– Ты ведь и не жила, девочка. Не любила – и не успеешь. Не знала мужской ласки – и не узнаешь. Не видела первой улыбки своего сына – и не увидишь.
– Зато другие женщины увидят, – отчеканила принцесса Лирия Кандийская. – Уйди с дороги, маг.
Франк покачал головой.
– Ты убедился, Сандурен? По-прежнему считаешь, что я заставляю их?
Маг отступил и медленно и внимательно оглядел всю компанию, задержав взгляд на Илеме, что, в общем, было бы вполне объяснимо. И смотрел он не тяжело, как можно было бы заподозрить, а скорее сочувственно.
– Мне жаль, – тихо проговорил он, повернулся и не спеша побрел по улице, усталый и разочарованный. Лири расфыркалась возмущенно, а Кай лишь головой покачал:
– Ему жаль!
– Да уж, – поддержал Илем. – Нас ему жаль – ну симпатичны мы ему, сил нет, как симпатичны. Печется о нашей безопасности…
