Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!
Вот гады!
Признав свое поражение, я затормозил, соскочил на землю и, едва ковыляя на задеревенелых ногах, бросился сдерживать коней. Им предстояло вынести несколько малоприятных минут, от которых они вполне могли сойти с ума.
Впрочем, как и мы сами.
Ладно, перетерпим. Надеюсь, что перетерпим. Жалко эльфов.
Меня беспокоило, как поведут себя пророки; они вот-вот должны были появиться из-за взгорка. Не хотелось бы набраться от них вшей.
Моя команда во главе с эльфийкой уже выбиралась из фургона. Фея обнажила клинок, Альбо вытащил шест, Скареди приготовил Малого Аспида – хищно блеснула заточка. Крессинда отстегнула молот, готовясь к убийственному броску… Гритт, тут нет места героическому подвигу! Нас затопчут и скажут, что так и было!
С другой стороны фургона скользнула Имоен; в руке лук с наброшенной стрелой, глаза прищурены – выискивают первую цель.
– Стоять смирно! – гаркнул я. – Никому не шевелиться! Не дышать! – Я умею ругаться на пятнадцати языках, и в ту секунду я выдал непристойную тираду из двух существительных, трех причастий и пяти местоимений на восьми языках, включая гоблинский диалект южных отрогов Галидора, упомянул голое седалище, известное как "жопа", розги и сотню фаллических демонов-летунов из Веринди. – Сжать задницы и стоять смирно! Оружие не поднимать! Опустить ковырялки, я кому сказал!
Вроде бы подействовало. Даже Крессинда опустила свой молот. Однако добрая фея подбежала ко мне и остановилась за моим плечом. Тихая, как мышка. Гритт, непослушная мышка! Она смотрела за мое плечо, а пальцы ее свободной руки сжимались и разжимались, словно она готовилась плести заклятие. Впрочем, может, она собиралась расквасить мне лицо? Насчет фаллических демонов, я, кажется, слегка перегнул.
Кони жалобно заржали, кося глазами на стену буровато-красной пыли, откуда доносился неясный слитный шум.
– Фа-ти-и-ик! – раздалось из-за этой стены. Мой напарник, бедняга, по всему, курсировал за спинами огров на своем ишачонке. Он, как и я, хорошо знал, чем чревато столкновение с кочевой деревней.
Вру. Бедняга не он – бедняги мы. Почему? Терпение, сейчас и вы все поймете.
Но вот пыль осела. Нашим глазам предстало кольцо высоких хижин. Меж ними толпились огры – желтовато-крапчатые, безволосые, будто сложенные из массивных базальтовых глыб. Плоские морды с выпученными совиными глазами и крохотными, с пуговицу, носами, глядели на нас отовсюду, в распахнутых пастях виднелись тупые, налезавшие друг на друга зубы. Узкие лбы и покатые плечи, вислые животы и руки до самой земли не добавляли ограм привлекательности. Дамы были мельче господ (я бы сказал, футов восьми против десяти у мужчин), зато те и другие носили одинаковые подгузники, небрежно сплетенные из лозы. Равенство полов, что тут скажешь (хотя дамам больше пошли бы корсеты из рогоза). В плетеных люльках под мышками пап и мам, весело дрыгая ножками, висели груднички. Детки постарше щеголяли безо всякой одежды, деятельно помогая родителям удерживать плотный кордон, чтобы мы, не дай бог, не вырвались наружу. С другой стороны, и к нам никто не мог прорваться – толпа отшельников у взгорка разбилась о живую стену; самые рьяные стали было карабкаться по хижинам, но огры смахнули их обратно на грешную землю.
Я вздохнул с облегчением. Одной проблемой меньше. Правда, временно. Олник маячил вдали, готовый в любой момент задать стрекача.
– Бог-ужасный! – обронил принц. – Хищный зев и много рев! Ешьте кекс! Висцеральное насилие!
– Спокойно, высочество, все будет нормально, – процедил я. – Никакого кекса и насилия, тем более – висцерального.
– Адовы очи у тварей сих! – сказал Скареди, баюкая Аспида на сгибе локтя.
– Адовы… – эхом откликнулся Альбо.
– Не дергайтесь, и все будет хорошо! – повторил я.
Говорят, огры такие лупатые потому, что их предки жили в пещерах. На мой взгляд (нет, у меня нормальные, глубоко посаженные глаза), эта версия – отчаянная глупость. Во-первых, они отлично переносят яркий солнечный свет, ибо их глаза снабжены третьим пленчатым веком, которое работает как прозрачная затеняющая шторка. Во-вторых, я не могу представить, как по скальным ходам будет передвигаться массивный огр десяти футов роста. Не говоря уже о целом племени. Не говоря уже о том, что из еды в пещерах встречается разве что плесень. А вот насчет мозга – помните, я упоминал мозг троллей? – точно известно: его нет. Все пространство черепной коробки огра занимает пористая кость, отлично резонирующая при пении. Я не знаю, каким местом думают огры. Может быть, левым пальцем ноги, или правой лопаткой, или собственным (а может, и чужим) задом. В Хараштийской Академии и прочих университетах на эту тему ломают копья уже не одну сотню лет.
– Ауууу! – Огровский шаман остановился в семи футах от меня, сжимая древо даров – заостренный снизу столб с несколькими поперечинами. Поднатужившись, он вогнал столб в землю и яростно затряс погремушкой из желтого лошадиного черепа. – Ух! Ух! Ух!
Кони заржали и попятились. Я с трудом сдерживал их.
Верхушку древа даров венчало пыльное чучело совы, на самих поперечинах болталась всякая всячина – ржавый рыцарский шлем, рукоять охотничьего ножа, жемчужное ожерелье, монисто из серебряшек, дырявый ботинок, обрывки одежды, пара крыс, связанных вместе хвостиками, сушеные заячьи тестикулы, горлышко бутылки, чья-то – гм, по виду, человеческая, нижняя челюсть. Отдельно от всех висел вполне годный гномий кафтан.
Я прикинул, те ли это огры, что подловили меня, неоперившегося юнца, в его первом походе? Или те, что застали меня врасплох семь лет назад, когда я вышел из лагеря по малой нужде? Или те, что окружили нас с Олником, когда мы малым ходом двигались в Харашту шесть годков тому? Гритт, у огров плоские рожи, одинаковые, как попки младенцев, ни черта не понять.
Шаман подпрыгнул и стукнул погремушкой о свою голову:
– Йох! Йох! Йох! У-у-у-у-у!
– Шаманство! Черное ведовство! – изумленно выдохнул Альбо. Я обернулся: вся моя шайка, озираясь, маячила за эльфийкой, судорожно стискивая оружие. Имоен так и не сбросила стрелу с тетивы, костяшки пальцев, сжимавших рукоять лука, побелели.
– Мастер Фатик, одно слово, и я застрелю его в глаз! – воскликнула она.
Шаман прекратил свои манипуляции и навострил уши. Как и у всех огров, они напоминали половинку плоской ракушки-речницы, из которой не до конца выковыряли моллюска.
– Не дурить! – прохрипел я. – Нишкнуть! Все будет нормально. Не оскорбляйте их, они чувствительны, а многие понимают Общий язык! Монго, сюда. Помоги держать коней. Да опустите вы оружие, дурни! Крессинда, за тобой тыл! Если какой-то отшельник прорвется, пристукни его без всяких церемоний.
