Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!
Олник поравнялся с нами, то и дело оглядываясь через плечо.
– Фатик, за вами толпа! – крикнул он. – А-а-а-апчхи! Мое почтение, сударыня эльфийка!
Он так и сказал – "за вами", поскольку решил нас обогнать. Резвый осел с одним задрипанным гномом бежал куда быстрее, чем ехал наш перегруженный фургон. Я не успел моргнуть, как Чох оказался впереди на три лошадиных корпуса. Гном шлепал серого ладонью, мотыляясь в седле. Если бы не стремена, он бы уже десять раз свалился.
– Что они… хотят от нас? – Виджи уцепилась за дугу фургона, привстала и поглядела назад. Узкий поясок очерчивал ее осиную талию. – Эти страшные… люди… Вы знакомы с ними, Фатик?
Кажется, она не совсем поняла слова пророка. Эльфийка, что с нее взять.
– Друзья сурового детства! – крикнул я, молясь, чтобы от тряской езды по бездорожью у нас не отпали колеса. – Как обычно, я должен им денег.
Гритт! В этот миг я ощутил стыд за свою расу. Да, мы на первых позициях почти везде, но и по глупости мы первые тоже. Такого количества слепых дурней, которые сбиваются в стада по первому зову шарлатанов, нет ни у гномов, ни у эльфов, кажется, потому, что эти расы не одержимы изначально безнадежным поиском глубинного смысла бытия.
– Этот человек наверху… Он умер!
– Сначала упал, потом умер, – я вновь подхлестнул лошадей. – Он, может, еще оживет. Пророки живучие сволочи.
– Некоторые бегут на четвереньках…
– Это потому, что у них затекли ноги.
Она ахнула:
– Они швыряют в нас камнями!
– Просят остаться на обед. Ничего, сейчас мы оторвемся. Все равно из харчей у них только сушеная репа.
Виджи присела на свое место и попыталась опрокинуть меня взглядом.
– Вы… вы шутите!
– Есть немного.
Ее уши заалели, а глаза расширились – точно как тогда, в нашей конторе. Я испугался.
– Но зачем?
– Что зачем?
– Зачем вы шутите со мной, Фатик Джарси?
Гм, и правда – зачем?
– С доброй шуткой жизнь кажется веселее. Добрая шутка вызывает улыбку на устах женщин.
Ее лицо окаменело.
– Пожалуйста, Фатик Джарси, не шутите со мной больше, иначе я дам вам оплеуху!
О-о-о, Гритт… Э-э-э… А-а-а… Гм.
Я посмотрел ей в глаза (это было непросто, если учесть, что я правил фургоном по бездорожью) и кивнул:
– Хорошо. Нас преследует стая зомбированных кретинов. Они пошли на поводу у алчного ублюдка, который напел им песенки про нравственное совершенствование путем отказа от всех радостей жизни. У многих из них были жены и дети, дом – полная чаша и хорошие счета в банке, а теперь у них только голая задница, которую холодит ветер. Ублюдок, который довел их до этого, помер, и я этому рад. И не нужно на меня так смотреть! Я – гррр! – варваррр!
– Я знаю, – тихо отозвалась она.
Низкий кустарник царапал дно фургона. Из-под копыт порскнул песчаный заяц – жилистая бестия, которую было практически невозможно разварить до состояния, когда его мясо можно жевать, не рискуя сломать челюсть. Заговорившись, я чуть не своротил фургон в промоину. В последний момент удалось ее обойти. Олник на своем ишачонке мелькнул далеко впереди, скрываясь за длинным, словно рыбий хребет, взгорком. Резвый, шельмец!
Дрогнул полог, Альбо просунул голову, блистая тонзурой; упитанные щеки ходили ходуном.
– За нами озверелая толпа!
Угу, тихие радости похода.
Я искоса глянул на Виджи – ее уши, слава богу, остыли.
– Это шайка пророков. И у каждого фитиль в заднице для добавочной экзальтации.
Он шевельнул густыми бровями:
– Пророки Атрея?
Я удержался от вопроса насчет того, носят ли фаленорские пророки Атрея зажженные фитили в задницах.
– Пророки Гогола и Могола, Чепухи и Соплежуйства. Гритт, это примитивная эсхатологическая секта, чей лидер говорит со вселенной. Они хотят нас убить, ибо такова была последняя воля их главаря.
Он выпучил глаза. Я даже не удивился: спокон века варваров считают людьми скорбного ума, которые могут выговорить слово "эсхатология" раза эдак с двадцатого, перекосив рожу от напряжения. А этот варвар вдобавок изучал философию, я мог бы добавить, знает пяток языков и умеет читать.
Наружу просунулись еще две головы.
– Там… – начал Скареди, чья голова была слева.
– Ядрена вошь! – перебила его Крессинда, чья голова с недоплетенными косами была справа. – И это только начало недели!
Монго, Имоен и Квакни-как-там-его, видимо, следили за отшельниками с другой стороны.
– Все нормально! – крикнул я. – Сейчас оторвемся! Держитесь!
Конечно, перебить этих полудурков не было проблемой. Меня останавливали два соображения. Первое – гуманизм. Второе – куда более весомое, сидящее на хилом гуманизме, как на кляче, – домашние насекомые, которых отшельники крайне любят разводить в одежде и волосах.
Избегая валунов, набросанных слева и справа от взгорка, я направил фургон по его скату. В этот миг справа от нас снова появился Олник. Вид у него был нервный. Он огибал взгорок слева, надирая ослу уши, чтобы тот бежал быстрее, и что-то вопил во всю глотку. Ехал он, разумеется, отшельникам навстречу, вздымая клубы бурой пыли.
Небеса, он что, решил их атаковать?
– …гы… Ыгы! Ог!.. У-у-у! – кричал напарник, повернув к нам раскрасневшееся лицо.
– Что? – проорал я, въезжая на гребень.
– Огыыыы! Гы!!! – взвыл напарник, пытаясь развернуть ослика.
Я пустил лошадей вниз по склону, мельком убедившись, что местность без колдобин и оврагов.
– Фатик! – крикнула Виджи.
Я поднял взгляд выше и увидел их. Огры! Целая бродячая деревня желтых огров рыл, примерно, на семьдесят, пристроилась табором неподалеку от взгорка! Они уже снимались с места, как видно, решив гнаться за моим напарником. При виде фургона они удвоили усилия. Куполовидные, плетеные из лозы хижины были устроены на манер паланкинов – пять-шесть огров, самцов и самок, хватали их за шесты и неслись нам наперерез огромными скачками.
А мы, соответственно, неслись к ним. А чтобы их обогнуть, мне не хватало места и времени. Огры были ученые и наступали по широкой дуге, замыкая нас в кольцо. В центре, притиснув к груди древо даров, мчался, встряхивая обширным брюхом, шаман в головном уборе из облезлых заячьих ушей – только на макушке их торчало штук десять, и это не считая тех, что болтались у него за спиной.
Однако я все же решил прорываться и начал разворачивать повозку. Шаман пресек мои действия ужасным криком, раззявив хлебальник до самого пупка. Ближайшие к нам огры – невиданное дело! – бросили свою корзину-хижину и заслонили нам путь, буквально кидаясь под копыта лошадей. Нас окатило волной горького запаха, впрочем, не настолько противного, чтобы вытряхнуть содержимое наших желудков.
