Евгений Шепельский - Имею топор — готов путешествовать
Обзор книги Евгений Шепельский - Имею топор — готов путешествовать
А теперь... Э-э, простите, надо бежать: под мышкой у меня эльфийка, а на ободранном хвосте — гильдии убийц, магов, охотников за головами и имперский смертоносец — головорез и чародей в одном флаконе. Если кто-нибудь из них заговорит с вами — я побежал во-он туда!
Ах да, еще я пропил фамильный топор!
Победа — любой ценой?
Евгений Шепельский
Имею топор — готов путешествовать
Мурлычущей музе с чертиками в глазах
ПРОЛОГ
Мужчина и женщина стояли на придорожном холме. Луна очерчивала их тонкие силуэты.
Город перед ними сверкал мириадами огней.
—Все трое в Хараште, — сказала женщина тихо.
—Наследник... Малефик... И жертвенный агнец... — изрек мужчина задумчиво.
Женщина вздрогнула.
—Заставить раскрыться одного, спасти другого, пожертвовать третьим... — прошептала она слова, похожие на заклятие. — Обмануть двоих ради высшей цели... Одного на трон, другого на смерть...
—В твоем голосе звучат сомнения, — сказал мужчина.
—Дело не в этом. Сегодня я видела его...
—Наследника?
—Жертву. Я решилась еще раз заглянуть в Плетение Нитей, и там...
Внезапно женщина прикрыла глаза, простерла руку вперед и глубоко вздохнула.
—Сеющий Пагубу наконец получил тревожные вести!
Мужчина чуть слышно выругался.
—Ты ощущаешь его?
—Как всплеск... Слабый всплеск багровой боли... Я не смогу указать место. Он умело закрыт, его могущество по-прежнему сильно. Но он получил вести, это несомненно!
—Получил и встревожился, — улыбнулся мужчина. — Колеса завертелись. Пути назад нет. Что с нашей гончей?
—Уже близко. Он торопится... Далеко оторвался от своих людей. Первое время в городе он будет действовать один.
—Очень хорошо... — проронил мужчина. — Что ж, во имя прошлого и будущего, во имя тех, кого еще можно спасти... Постой. Ответь — что ты увидела в Плетении Нитей?
—Шанс.
—У жертвы появился шанс остаться в живых? А у нас?
Женщина не ответила. Она отбросила со лба длинные волосы, обнажив острое ухо.
—Что ж, — сказал мужчина. — Коли так... Тем лучше. А теперь — нам остается делать дело. И лгать. Много лгать. Но ведь эльфы не лгут. — Он рассмеялся неприятным вибрирующим смехом.
Сходя с холма вслед за женщиной, мужчина зацепился носком сапога за корягу и расквасил нос.
1
Кажется, в дверь конторы били сапогами.
—О-о-ой... — Удары отзывались в моей голове острой болью. — Кто? Кого принесло?
Я сбросил ноги со стола, встал, пошатываясь. Для надежности оперся о столешницу. До двери было шагов семь. Но как пройти их, как не упасть?.. Глаза застил туман, во рту... изо рта... Короче, своим дыханием я мог опьянить дракона.
—О-о-ой. Ох... — Гритт, до чего погано... Что же я вчера пил? Уракамбас, кольнуло воспоминание, отвратный гномий уракамбас! И не пил — хлебал со слезами на глазах. Олник все же уговорил «чуточку попробовать». Ну попробовал, а потом оно само пошло — отвратный горлодер с горьким привкусом, уракамбас как нельзя лучше соответствовал нашему с Олником настроению.
Вообще-то, гномий самогон людям яд. То есть поначалу он идет хорошо, ощущения — самые радостные, но где-то через час... Это даже не помутнение рассудка, а полная его потеря. Плачешь, смеешься, несешь всякий бред. Утром наступает расплата. Хреновое самочувствие — полбеды, главное — невозможно вспомнить, что ты делал вечером. Это зелье ухайдакает даже варвара с чугунной головой и богатырским здоровьем. Ну да, я тонко намекаю на себя. Простой обыватель, раз хлебнув этой дряни, вряд ли заправит на место глаза.
Что-то холодно стоять на полу. Неужели я... Ну да, так оно и было: я стоял босиком. Я оглянулся в поисках ботинок, с трудом поворачивая голову. Да-а, бардак в нашей конторе еще тот. Кто-то выпотрошил книжный шкаф вместе с картотекой клиентов, а какую-то книгу разорвал по листику и устелил ими пол. Присмотревшись, я узнал мелко нашинкованный гроссбух. Толковое сведение дебета с кредитом. Но кто... Олник или я? Хорошо хоть трельяж не разбили... Так, сперва ботинки. Может, я бросил их за один из шкафов или за тумбочки?
Я попытался добраться до шкафа, что был поблизости, но первый же шаг завернул мир в цветную спираль.
Нет, так я далеко не уйду. Проверю позже, когда немного уляжется. Я снова оперся о край стола, отдышался, повертел шеей, скосился вниз и ужаснулся увиденному.
Боги, когда я в последний раз мыл ноги? Особенно правую, это же позор!
Мне понадобилось несколько долгих, ужасно долгих мгновений, дабы понять, что вчера я опрокинул на себя чернильницу. На левую ногу чернил попало меньше, на правую — больше, ну а основная часть впиталась в штанины.
Несказанное облегчение.
Бум! Бум! Бум!
Сквозь пыльное окно просачивалось солнце, в приоткрытую форточку тянуло свежестью, уличной свежестью — смесью запахов мартовских котов и всяческих отбросов: в нашем районе Харашты так пахнет свежий воздух.
Ага, вот куда я дел ботинки! Выбросил в окно. Сначала один, затем другой. Вчера под окнами истошно взывал к даме сердца кот-полудурок. Этот паразит был начисто лишен голоса и очень настойчив. Правый ботинок его не успокоил, левый, увы, тоже. Теперь ищи-свищи, у обуви уже новый хозяин.
Бум! Бум! Бум!
А вот головой стучать не надо, дверь дубовая, мало ли что. Я решил высказать эту мысль вслух, но горло было словно забито песком.
Бум! Бум-бум!
Никого... кха-а-а... никого нет дома! Пока нет.
Я поискал взглядом кувшин, в котором обычно хранилась вода для поливки фикусов. Кувшин отыскался на полу — россыпь мелких черепков, явно потоптанных ногами. Фикусы, посаженные Олником от сглаза, тоже исчезли. Ох, что он теперь скажет? Боги, а какой пошляк красным лаком для ногтей намалевал на двери прегнусную бородавчатую задницу тролля и накарябал под ней: «Вся жизнь — дерьмо!»? Я с содроганием узнал собственный почерк. Потом содрогание уступило место ужасу, я даже подался вперед и чуть не загремел на четвереньки.
— Великая Торба![1]
Видите ли, вместо задницы с подписью на двери должен был красоваться мой топор, фамильная реликвия джарсийских варваров клана Мегарон. Славный топор, топор, с которым мой дедушка Трамп охотился на троллей, а затем, уже в годах, позировал самому Дамбару Хараштийскому. Красивая получилась статуя (Дамбар назвал ее загадочно: «Мощь простоты»), жаль, голова отбилась, когда ее свозили с гор на телеге.
Железные скобы, которые держали топор, разорвал какой-то мерзавец.
Бычья сила у парня! Так вот запросто разорвать скобы, которые даже я... Потрясенный внезапной догадкой, я осмотрел свои ладони. Содранная кожа была мне ответом.
Та-ак, кутеж определенно удался.
Ну и где топор? Нет-нет, я не мог выбросить его в форточку, я бы лучше сам выбросился. Бедная моя голова набита туманом и пульсирующей болью. Куда делся Олник? Может, он что-то помнит?
