dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов
— Гарри. На что ты злишься? Она ушла, она отпустила тебя. Ты должен быть благодарен.
— О, несомненно. От благодарности я прямо весь чесался в те дни. Она умная женщина, поняла, что ничего не светит. И, как я уже сказал, вполне возможно, что секс со мной интересовал ее куда больше, чем все остальное. Может, только секс интересовал. Она была горячая штучка, выражаясь языком бульварных газет. Чего только мы не вытворяли.
Я только вспоминаю, а у меня стоит колом.
Драко почувствовал, как вспыхнули щеки.
— Но ведь все закончилось, Гарри?
— Да. Да, ты прав. Это прошло, закончилось. Слава Мерлину. Я чувствовал себя сволочью и редкостным гандоном какое-то время… Потом. Потом прошло. За год чего только не пройдет. Потом эта история с твоим сыном. И… я встретил тебя.
Поежившись, Драко шагнул к столу и на ощупь, осторожно, толкнул придвинутый стул. Сел, положив руки на гладкую поверхность.
— Что-то со мной не так? — осведомился он с напускным спокойствием.
— Серьезно? Нет, все нормально. Я только удивлялся, какой ты был.
— Какой же?
— Ну… я не знаю. Спокойный, равнодушный, собранный. Это снаружи. Изнутри в тебе просто-таки колотился ужас. Знаешь, как птица из клетки. Помню, это меня ошарашило, озадачило. Ты был копией Лорелей — внешне, и я не в смысле волос или роста, или лица… Я о том, как ты тогда держался. Но, в отличие от нее, в тебя я мог заглянуть. Туда, где все прячутся, когда им больно, страшно. И… я помню, что меня это тоже поразило. Что ты впустил меня. Ничего не просил взамен. Ничего. Ни дружбы, ни любви, ни секса, ни…
— Гарри, — Драко смущенно кашлянул, хотя смущение было отчасти и фальшивым. Но он просто не мог играть в эту игру. — Гарри, я же мужчина.
Беспечный смешок.
— Знаешь, как говорят? С какого-то момента по хрену.
— Где так говорят?
— Да, ну… ты прав. Это азкабанские выражения. Твой отец об этом не рассказывал?
Шорох одежды, сдавленный выдох. Гарри поднялся с пола.
— Все, извини. Эти воспоминания. Понятия не имею, почему они так меня злят. Я не хотел тебя обидеть. Ты — не она. Ты… никуда не уйдешь, верно?
— Только если не прекратишь… все это.
— О, какая драма. Я огорчил тебя признаниями?
— Скорее, удивил. И мне правда жаль, что…
— Так. И что же я должен прекратить?
«Говорить так, словно я — воплощение той, которая тебя когда-то бросила», горько и быстро подумал Драко. Вслух сказал:
— Говорить так, словно я что-то еще тебе должен.
— Да расслабься. Ничего не должен. Вопрос выбора. Помнишь, как ты меня поцеловал?
— Нет.
— Прекрасно помнишь.
— Хорошо, но я…
— Это был твой выбор. Так вот подумай над ним. Теперь я иду спать. Я нажрался, я чисто вымыт, и мне больше ничего не надо. До самого утра. Если собачки прекратят свои концерты, будет совсем замечательно.
* * *Он встал среди ночи, чтобы глотнуть воды из-под крана. То, что она текла — чистая и холодная, отдающая запахами горных рек и талого снега, все еще воспринималось как маленькое чудо. Из таких, которыми приятно, легко, но немного стыдно наслаждаться.
Поттер мирно сопел на своем пыльном диване. Драко спал в маленькой комнатушке без окна, рядом с кухней, на широкой постели, которую застилал полуистлевшим шелком. Как-то не обсуждалось, почему именно так.
Наверное, дело было в том, что Гарри вообще не особенно волновался насчет мелочей. Он был действительно счастлив и сыт мгновениями: едой, водой, покоем, заживающей раной.
Да, сказал себе Драко, в темноте нащупывая кран и прислушиваясь к абсолютной тишине за дверью. Да, прежде я бы так и решил.
Как это вышло, что весь внутренний раздрай Поттера происходил так незаметно, так… странно и тайно? Все это время они были рядом, и все, что Драко умудрился приметить, были какие-то примитивные картинки прошлой счастливой жизни.
Был ли Поттер вообще счастлив там, за Завесой? Был ли он тем, за кого себя выдавал, кого показывал миру? Ярмарочная, грубо намалеванная, клоунская маска.
И ведь сны снятся не ему, с горечью, с детской обидой подумал Драко. Не ему — этому убийце, спасителю, предателю, который изменял жене-домохозяйке с какой-то умненькой стервой.
Обида прошла от глотков ледяной воды. Драко плеснул в лицо, вытер ладонью.
Надо уложить его на кровать. Там удобнее. Шире. На диване Гарри подолгу пристраивал свою ногу, ворочался и вздыхал под скрип пружин.
Драко прокрался в комнату. Небо за окном было темно-серое, по нему бежали быстрые, чернильно-черные облака. Иногда проглядывали звезды, но их тотчас закрывало полосами рыхлого тумана и туч.
Вой стражников затих. Наступил час, когда время от заката до рассвета минует половину пути.
Встав на колени у дивана, Драко тихонько потряс Гарри за плечо. Тот что-то бормотнул и перевернулся. Он спал нагишом, плащ скользнул на бедро и упал на пол. Драко поднял его, закрывая Гарри до пояса, и заговорил:
— Пойдем на кровать. Я лягу на диване. Все равно… Не могу уснуть под эти скрипы.
Гарри открыл глаза. Рука, сжимавшая очки, беспомощно разжалась. Лицо его было безмятежным, детским, удивительно молодым.
— Ты чего? Малфой, опять сны?
— Нет. Нет. Я подумал, насчет кровати. Пойдем, я тебя отведу.
— Да я… Я вроде бы… еще не инвалид.
— Просто поменяемся, ладно?
— Как скажешь, — Гарри сел и зевнул. — Если тебе так спокойнее. Ты всегда спишь в полном облачении?
— Только здесь. В мертвом городе.
Окруженный пустыми домами и голодными псами, подумал он.
Гарри добрел до кровати, лег, расправил плащ и потянулся всем телом. Хрустнули косточки.
— Cubitum*, — сказал он без выражения.
— Прости?
— Не уходи. Ложись рядом. Она широкая, эта кровать. Места хватает.
Драко лег.
— Дрянная у тебя латынь, — шепнул он, усмехнувшись.
— Отнюдь, — Гарри нашарил его руку и положил на свой живот. — Я знаю, о чем прошу.
— Слишком… много.
Драко провел пальцами вверх и вниз. Кожа была теплой. Вокруг пупка крепкие мускулы, твердые и гладкие.
— Брось. Не играй.
— Я не…
— Поцелуй меня так, как тогда. Когда ты был почти счастлив. Я помню это, отлично помню. Ты целовался, как сумасшедший, как тот, у кого весь мир в ладонях.
— Ты знаешь, куда это заведет?
— А ты — знаешь?
Драко поцеловал, осторожно, легко. Гарри обхватил его голову и притянул ниже. Поцелуй стал настойчивым, жарким. Языки встретились и забились, затанцевали, сходясь-расходясь. Грудь Драко касалась груди Гарри, повторяя каждый вдох и выдох.
Драко почувствовал печаль, тянущее чувство в сердце. Похоже было на прощание — по крайней мере, так он все воспринимал. Отчего, и с чем прощание — не мог сказать.
