Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости
вперёд. Одного шага ему хватило, чтоб оказаться вплотную к моему мебельному укрытию. Сижу –
молчу. Только сердце бьётся совсем не там, где ему положено. Где-то в правой пятке, если
откровенно.
А он... положив руки в подлокотники, наклонился. Ме-е-едленно... Так медленно, что я даже дышать
перестала, кажется. Вот просто смотрела, как приближаются тёмно-серые счастливые глаза, красиво
очерченные губы, тёмные брови, волевой подбородок и... и не дышала. Растерянная, испуганная...
околдованная без всякой магии.
– Ты спрашивала о чём я? – вкрадчиво-нежное... и настолько напряженное, что сердце
подпрыгнуло, переместившись в горло, и я против воли кивнула. Мамочки...
– Сказать?
Отрицательно замотала головой. Страшно же... хоть и безумно хочется продолжения странной
беседы.
– Хм... Что ж, – Улыбнулся. – Тогда покажу.
Мужчина подался вперёд и осторожно коснулся губ поцелуем. Почти невесомым, нежным, так много
говорящим об этом большом и сильном мужчине. А я... Не ответила. Не смогла. Вроде понимала к
чему дело идёт и всё равно, от изумления окаменела.
Когда Алехандро отодвинулся, вглядываясь в моё обалдевшее лицо, отвела взгляд и увидела...
Руки. Его ладони, лежащие на подлокотниках и... длинные пальцы попросту дрожали! Ох... То есть...
Это не просто наезд? В смысле, не просто желание переспать?! Угм... А я... А мне... Блин!
Зомбик? Вонючка? Вот этот невероятный мужчина... У него руки дрожат? И столько нежности было в
прикосновении и глаза... едва сказала, что не люблю Эйлара, в них поселилось лучистое счастье.
Видела ведь, да не сообразила почему. И с каждой минутой, с каждой фразой оно становилось ярче и
лучистее, а я... Что чувствую я? Ведь и не думала о таком. Вообще! Даже в мыслях не было!
Голова ещё пыталась сообразить, что из этого следует, а сердце... Это не я! Оно само как-то...
Неверно истолковав моё окаменелое молчание, блондин попытался отодвинуться, но прежде чем
выпрямился, моя похолодевшая ладошка накрыла его пальцы на подлокотнике. Александр замер и
хрипло- недоверчивое:
– Ма... Маню-юня...
Господи боже, прости, но кажется... Кажется я его люблю. Не влюбилась, а именно люблю. Просто
не задумывалась об этом и дело не в том, что сейчас Александр просто нереально по-мужски красив.
Сложно сказать, когда отвращение сменилось уважением, а страх восхищением. Когда горбун
смеялся в грязи у домика с феями-убийцами? Или когда залез ко мне на скалу среди ночи? Или
когда... Не знаю, правда! Так много было причин уважать и восхищаться им, даже тогда. Только...
Прикусив от волнения нижнюю губу подняла голову.
– Малышка, – прошептал он, растерянно глядя на слёзы, текущие по щекам. – Прости...
Смотрю и не могу успокоиться. Как же это? Неужели мы могли не встретиться? Неужели я могла
остаться с Эйларом? Ведь не предложи он убить – я осталась бы, так и не узнав чем отличается
настоящее чувство от наколдованного. Да просто могла уйти сегодня прежде, чем Алехандро догнал!
Да всё что угодно могло произойти и мы бы так и не узнали, что...
– Прости, – Александр сгрёб меня в охапку, поднял и сев на диван обнял, словно защищая от всего
мира. – Прости меня, малышка. Я не хотел тебя обижать. Меньше всего хотел именно этого.
Слёзы текли сами по себе, а он... гладил по спине, волосам, и нёс полнейшую чушь. Какие обиды,
когда от светлого счастья душе тесно в теле?
– Малышка, я просто никогда не встречал такой как ты. Такой неожиданной, смешливой, упрямой,
смелой. Такой замечательной... Я когда тебя в замке увидел, думал – свихнусь. Знал уже, что ты
смелая, добрая и самоотверженная, но что ещё... девушка?! Хрупкая, нежная, красивая... Самая
лучшая, самая светлая...
От удивления я даже реветь перестала. Это я-то смелая? Угу... Особливо, когда на сосне сидела от
смелости дух захватывало. Про остальные характеристики вообще молчу. Ощущение, что он про кого-
то другого говорит. Это всё не про меня. Тем более красивая! Ну, светлая ещё куда ни шло –
блондинка всё же, но остальное...
– Малышка, я же сестру с мужем замучал рассказами о тебе. О том, как ты меня спасала. Боялась,
кривилась от омерзения, но спасала раз за разом. Ума не приложу почему. Тогда и самому себе
противен был, а ты... Думал, не увижу тебя больше и с ума сходил от тоски. Я же должен был искать
способы снять с себя проклятье богини, и всё время ловил себя на том, что читаю про порталы в
иные миры. Но наши маги на такое не способны и я с ума сходил. Манюня, ты...
С каждым новым словом, с каждой фразой, произнесённой низким голосом внутри словно
разворачивалась тугая пружина неверия. Даже не разворачивалась – растворялась в невероятном
тягучем счастье, растекающемся по венам. Только у меня самой слов не было. Застыв от страха
потерять хрупкое ещё счастье, просто слушала, спрятав лицо на плече Александра.
– Когда сегодня... Малышка, я практически сразу понял, что моё очередное спасение твоих рук дело.
Опять ты, такая маленькая и нежная... Хорошая моя, прости! Не хотел обижать – просто ошалел от
счастья, когда ты посмотрела так, будто тебе... Будто я тебе не безразличен. Обещаю никогда больше
не пугать и... Только не плачь, только не исчезай снова...
Плакать? Исчезать?! Да ни за какие коврижки! Чтоб я его после всего отпустила на все четыре
стороны? Нет уж! Во мне проснулась... жадность! Мой!!! Никому не отдам... Ни-ког-да!
Вместе с недоверием с меня слетело и оцепенение. Если бы ещё и голос вернулся, было бы
вообще замечательно, но... и без голоса разберусь Чуть отодвинувшись, с болью в сердце
почувствовала как тёплые руки Александра упали, давая свободу и демонстрируя – сделает всё,
лишь бы я не боялась. Глупый! Нет, он-то как раз умный, это я бестолочь!
Глубоко вздохнув для храбрости, обняла его лицо ладонями. Посмотрела в глаза – грусть,
удивление и надежда. Не покатит. Счастье и нежность мне больше нравились. И это значит?
Правильно!
– Маню...
Не дав договорить, подалась к нему и поцеловала, не отрывая взгляда от серебряной глубины. На
секунду окаменел уже Алехандро, а потом...Потом меня осторожно прижали к широкой груди.
Бережно, словно хрустальную вазу или тухлое яйцо.) А в серебре разгоралось счастье. Яркое,
бескрайнее, жгучее... Словно отражение моего собственного, плещущего окрест и озаряющего всё
вокруг золотым, совсем не магическим светом. Ещё секунда и поцелуй из пронзительно-ласкового
наполнился глубиной, силой, страстью. Нашей общей...
– Да? – сдавленно выдохнул Александр, на мгновение отпрянув от моих горящих уже губ.
– Да, – шепнула тихо. – Отныне и навсегда, для тебя только ‘да’.
– Люблю тебя, малышка. Моя...
Несколько лет спустя.
– Мама, прекрати Лизу баловать! – Потребовала я, наверное, уже в сотый раз за день, и забрала
радостно улыбающуюся дочку. – Она уже второй месяц как прекрасно сама ходит, а ты её с рук не
спускаешь.
– Я бабушка, могу и побаловать внучку, – возразила мама.
Она бы ещё много чего могла сказать, но её голос заглушил гвалт и звонкие голоса ввалившихся в
дом старшеньких.
Трое пацанов вместе – это нечто. Ленкины сыновья с двоюродным братом в деле наведения
беспорядка – чемпионы. Стоит нам приехать в гости к сестре, такое начинается... В прошлый раз
наши детки умудрились закрасить три окна первого этажа из пяти прежде чем мы это безобразие
заметили и отобрали краску, заготовленную для забора. А чего стоило потом этих маляров
малолетних отмыть – вообще молчу.
– Любаш, мы калитку починили, – вошедший в комнату муж тепло улыбнулся и ловко обнял нас с
Лизкой. – Лена хотела с мальчишками в парк съездить. Ты не против?
– Конечно нет, – улыбнулась любимому. – Только справится ли сразу с тремя?
– А ты как думаешь?! – Ленка, проскользнувшая на кухню вслед за Александром, подбоченилась и
тряхнула головой. – У нас хоть ни магии, ни прислуги не водится, так не всем же в чужих мирах жить,
как некоторым.
– Так перезжайте к нам. Кто мешает? – Предложила. – У нас и климат лучше и поспокойнее чем
здесь.
– Да ну тебя, – отмахнулась сестра. – Нас и тут неплохо кормят. Вот в гости через полгодика с
удовольствием. Заодно и отдохнём, и подлечимся. Родители с прошлого раза словно помолодели.
– Ну, должна же магия и землянам пользу приносить, – расплылся в довольной улыбке Сашка и
подмигнул восторженно взирающей на него тёще. – Вы ещё сад не видели, который Манюня вокруг
дома разбила.
– Не велика трудность, с тремя-то садовниками, – хмыкнула я, любуясь ямочкой на щеке мужа.
