Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
И Гарион решился.
— У тебя была миссия, Сенедра, — сказал он. — И ты блестяще ее исполнила.
— О чем ты?
— Ты, наверное, не сможешь вспомнить. Когда мы выехали из Келля, ты несколько дней просто спала на ходу.
— Нет, почему же, я об этом помню.
— И дело тут было не в обычной усталости. Зандрамас овладела твоим разумом. Она и прежде это делала. Помнишь, как тебе стало плохо по пути в Рэк-Хаггу?
— Да, мой дорогой.
— Это, конечно, был иной недуг, но в нем тоже повинна Зандрамас. Она уже больше года пытается овладеть твоим разумом.
Сенедра уставилась на мужа, широко раскрыв глаза.
— И вот, когда мы уезжали из Келля, она погрузила в сон твой разум. Ты ушла одна в чащу, тебе казалось, что ты повстречала там Арелл…
— Арелл? Но она же мертва!
— Я знаю, но тогда ты уверена была, что встретила именно ее, и она вручила тебе запеленутую куклу, а ты приняла ее за своего малыша. Тогда эта так называемая Арелл кое о чем тебя спросила, а ты ей ответила.
— Но о чем именно?
— Зандрамас во что бы то ни стало требовалось выяснить, где состоится встреча, а в Келль путь ей был заказан. Она приняла облик Арелл, чтобы обманом выведать это у тебя. Ты рассказала ей и про Перивор, и про карту, и про Корим. Это и была твоя миссия.
— Так, значит, я предала вас?
Сенедра съежилась, словно от удара.
— Нет. Ты спасла вселенную. Пойми, Зандрамас непременно должна была попасть на высоты Корим в назначенное время. Кто-то должен был подсказать ей дорогу туда. Эту задачу выполнила ты.
— Но я ничего не помню…
— И неудивительно. Полгара стерла это из твоей памяти. В том, что случилось, не было твоей вины, а ежели бы ты обо всем помнила, то терзалась бы раскаянием.
— И все равно я вас предала…
— Ты помогла случиться тому, что должно было случиться, Сенедра. — Гарион грустно улыбнулся. — Понимаешь, обе противоборствующие стороны стремятся к одному и тому же. Мы — и Зандрамас, разумеется, — пытались разыскать Корим и помешать противнику сделать то же самое, чтобы таким образом его победить. Однако судьбы мира так не решаются. Встреча непременно должна состояться, чтобы Цирадис могла сделать выбор. Пророчества все равно не позволили бы нам этого избежать. Обе стороны потратили уйму сил и времени — и все совершенно бессмысленно. Нам следовало бы с самого начала до этого дойти и тем самым избавить себя от массы проблем. Единственное утешение — Зандрамас пришлось куда сильнее попотеть, чем нам.
— Но я все равно уверена, что завтра умру.
— Глупости.
— Надеюсь только, что мне позволят обнять моего малыша, прежде чем я…
— Ты не умрешь, Сенедра!
Но она не слышала его.
— Прошу, береги себя, Гарион, — твердо сказала она. — Ешь вовремя, потеплее одевайся зимой и… и сделай так, чтобы наш сын не забыл меня!
— Сенедра, ты замолчишь или нет?
— И последнее, Гарион, — безжалостно продолжала она. — Я хочу, чтобы через некоторое время ты непременно вновь женился. Вовсе не следует, подобно Белгарату, убиваться три тысячи лет.
— А я и не собираюсь, ведь с тобой ничего не случится.
— Посмотрим. Но обещай, Гарион! Ты просто не сможешь жить в одиночестве — с тобой рядом непременно должен быть кто-то, нежный и заботливый…
— Может быть, довольно?
Из-за грот-мачты выступила Полидра с самым что ни на есть деловым видом.
— Очень мило и выжимает слезу, но, может быть, вы все драматизируете? Гарион прав, Сенедра. С тобой ничего не случится, так почему бы до времени не убрать свое блистательное благородство куда-нибудь в темный чулан?
— Я знаю то, что знаю, Полидра, — уперлась Сенедра.
— Надеюсь, ты не будешь слишком сильно разочарована, когда послезавтра проснешься и обнаружишь, что ты в добром здравии?
— Но тогда кто же умрет?
— Умру я, — спокойно сказала Полидра. — Мне известно об этом вот уже три тысячи лет — я успела свыкнуться с этой мыслью. По крайней мере, мне дарован этот день — и я проведу его с теми, кого любила и оставила ради великой цели. Сенедра, на ветру холодно. Пойдем-ка в каюту, покуда ты не схватила насморк.
— В точности твоя тетушка Пол, правда? — успела бросить Сенедра через плечо Гариону, пока Полидра вела ее к лесенке в кают-компанию.
— Вполне естественно, — отозвался Гарион.
— Как вижу, началось, — раздался неподалеку голос Шелка.
— Что началось?
— Слезные прощания. Абсолютно каждый уверен, что именно он не увидит завтрашнего заката. Подозреваю, они все, один за другим, явятся сюда, чтобы трогательно с тобой проститься. Я надеялся быть первым — просто для очистки совести, — но Сенедра опередила меня.
— Ты?! Тебя же невозможно убить! Ты слишком удачлив.
— Свою удачу я творил собственными руками, Гарион. Легко смухлевать, играя в кости. — Глаза маленького человечка затуманились от воспоминаний. — Недурное было времечко, правда? Хорошего нам выпало все-таки больше, чем плохого, — чего еще желать?
— Ты столь же сентиментален, как Сенедра и бабушка.
— Похоже на то, не правда ли? Это не слишком-то приятно. Не печалься, Гарион. Если случится вдруг, что жертвой окажусь именно я, это избавит меня от печальной необходимости принять одно неприятное решение.
— Что за решение?
— Тебе известна моя точка зрения на брак?
— О да! Ты частенько высказывался на эту тему.
Шелк вздохнул.
— Так вот, разбивая в прах собственные логические выкладки, думаю, я готов предложить руку Лизелль.
— А я-то гадал, сколько времени тебе на это потребуется!
— Так ты знал?
Шелк казался изумленным до глубины души.
— Об этом все знали, Шелк. Ее послали сюда, чтобы сцапать тебя, что она с блеском и сделала.
— Как печально столь бездарно угодить в западню, дожив до седых волос!
— По-моему, ты несколько преувеличиваешь.
— Отнюдь. Это мое решение — явный признак старческого слабоумия, — грустно вздохнул Шелк. — Мы с Лизелль могли бы и не менять ничего в наших отношениях, но красться по ночам темными коридорами в ее спальню вдруг стало казаться мне неуважительным по отношению к ней. А я слишком хорошо к ней отношусь…
— Хорошо относишься?
— Ну ладно! — решился Шелк. — Я люблю ее. Стало тебе легче от того, что ты вынудил меня вслух в этом признаться?
— Я просто хотел внести полную ясность — только и всего. Неужели ты признаешься в этом впервые — даже себе самому?
— Я пытался закрывать на это глаза. Слушай, давай переменим тему! — Маленький драсниец огляделся. — Как я надеялся, что он соблаговолит полетать где-нибудь в других широтах! — брюзгливо произнес он.
— Кто?
