Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака
– Ты можешь идти, – сказал Оссиан, подталкивая меня к коридору.
Сдерживая вздох облегчения, я направился прочь. Страшную Люцинду ему, кажется, удалось сдержать. В коридоре я замер, мне вдруг мучительно захотелось узнать, о чем они будут говорить – вдруг это будет тема личного характера, а я так давно не слушал разговоры на личные темы… Я осторожно подкрался к входу в лабораторию Оссиана и, проскользнув внутрь, притаился за шторой: отсюда мне было отчетливо слышно, как говорит Оссиан. С любовницей голос его был чуть более сух, чем со мной. С чего это он так ласков?
– … а за это, Люцинда, я смогу получить хорошую награду.
– Ты уверен? – лениво спросила людоедка.
– Ну конечно уверен! – раздраженно выкрикнул Оссиан. – На него наслали такое заклятие, что просто удивительно, как мальчишка до сих пор жив. Ему бы в могилке лежать, под сырой земельной, червячочков кормить, а он все еще бегает…
– Может быть, ему покровительствует кто-то из магистров.
– Не-е-ет, – голос Оссиана едва заметно дрогнул, – я ясно ощутил, что за ним никого нет, прети? него, вполне возможно, выступают магистры, а еще у меня сложилось такое чувство, когда я прощупывал его, что внутри его разума скрыт кто-то темный и властный, которого лишили возможности выбраться на поверхность. До определенного времени он дремлет, а потом явится миру и тогда… Впрочем, – осекся Оссиан, – точной картины камень не дает, возможно, это всего лишь мои всегдашние старческие фантазии…
– Которые редко тебя подводили… Скрипнул диван, это людоедка подвинулась, давая Оссиану место, чтобы он сел рядом.
– Тем более от мальчишки надо избавиться, сейчас он уляжется спать, ничего не подозревая, думая, что я возьму его в ученики, – какая чушь… У меня никогда не будет учеников. – Смех у Оссиана был каркающий. – Зачем мне ученики? Чтобы они отняли часть моего могущества?
И Оссиан мог показаться мне при первой встрече симпатичным и обаятельным старичком, который просто не умеет ладить с людьми? Похоже, пора было сматываться. Не зря местные жители смотрели на меня с сочувствием, как на человека, за спиной которого стоит сама смерть, когда я спрашивал их, как пройти в замок.
– Как ты поступишь с ним? – услышал я голос Люцинды. – Отдай мне, я хочу его съесть…
– Он что, кажется тебе достаточно аппетитным? – подозрительно спросил Оссиан.
– Ну что ты? Он куда менее аппетитен, чем ты…
– Эй! – прикрикнул на нее Оссиан. – Поосторожнее с выражениями, а то будешь храниться в лед – «пике на случай, если я решу вернуть тебе утраченные части тела…
Не желая дальше слушать их злобную перепалку, я скользнул в коридор и заспешил прочь. Я намеревался бесшумно спуститься по лестнице и выбраться из замка. Черт меня угораздил сюда сунуться! Впрочем, это было продолжением всех начавшихся уже очень давно неприятностей, я даже успел к ним порядком привыкнуть.
Миновав винтовую лестницу и анфиладу со страшными портретами, я выбежал в холл и оттуда выбрался по главной лестнице к выходу из замка. Бежал я стремительно. Даже воспоминания о том, что мне посчастливилось расправиться с болотными дрофами, людоедом, покинуть обитель святой Бевьевы, не утратив своего символа мужественности, разобраться с Каменным Горгулом и гигантскими насекомыми, не добавили мне уверенности в своих силах. Против такого могущественного колдуна, каким был Оссиан, у меня не было ровным счетом никаких шансов.
Конь спокойно ждал моего появления, он затряс головой и издал радостное ржание, когда я выбежал из замка, снова полез целоваться, но я увернулся от влажного языка, быстро отвязал его, вскочил на спину и ударил длинноухого в бока…
– Вперед, вперед…
Он, похоже, мигом оценил обстановку, наверное, во время службы у лесных разбойников удирать, чтобы спасти свою шкуру и шкуру седока, ему приходилось не раз. Он взял с места в карьер. Так что я едва не вылетел из седла. Пришлось припасть к его шее и крепко-накрепко в нее вцепиться. Уже у самых ворот я спрыгнул, ударом кулака разломал засов и положил руки на одну из створок ворот. В то же мгновение врожденная интуиция заставила меня поднять голову, и я увидел черную-черную тучу, клубившуюся в безоблачном небе. Я обернулся. Оссиан высунулся в одно из окон замка и шевелил руками. Створка легко подалась, я впрыгнул в седло, и мы промчались через ворота. Приподняв голову, я понял, что туча следует за нами, она летела немного выше, и, кажется, черные краски в ней стали еще гуще. Потом в воздухе резко запахло озоном, и в следующее мгновение я буквально ослеп: из тучи ударила яркая молния, прорезав пространство впереди сияющей чертой, разрубившей воздух с громким треском. Слева повалился огромный вяз, подрубленный под самый корень, он мгновенно занялся пламенем. Лишившись заряда, туча стала падать на землю, побелела и мгновенно рассеялась, когда я на спине длинноухого промчался сквозь нее.
Мы понеслись по дороге, потом свернули на какую-то просеку, преодолели несколько холмов, поросших редким кустарником, и выехали на дорогу, ведущую прочь от замка Оссиана.
Некоторое время мой конь еще галопировал, потом устал, перешел на иноходь и, наконец, на шаг – нам удалось удрать от Оссиана. И эту удачу я по праву могу назвать самой большой. Преследовать нас Оссиан почему-то не стал: может, у него нашлись другие, более важные дела, а может, кто-то еще более могущественный, чем он, оберегал меня от опасности, и Оссиану не удалось вовремя напасть на наш след.
Кошмар четырнадцатый
ЕДИНОРОЖИЦЫ
Одинокий красавец-единорог галопом скакал через поле к Голубому Замку. Это был самец с блестящей, глянцево-синей шкурой, в красных гетрах на задних ногах и с изящно изогнутым рогом. Из полого рога, вырываясь и опережая галоп, неслись по равнине низкие, мягкие и сочные, как голос саксофона, звуки…
Пирс Энтони. Голубой АдептЯ долго скакал по утоптанной дороге, которая петляла меж холмов и деревьев. Оставалось надеяться, что стремительное бегство от Оссиана куда-нибудь да выведет. Впрочем, опасности подстерегали меня на каждом шагу, а после того как Оссиан поведал мне таинственную историю о чудовищном заговоре, который вроде бы был затеян против моей скромной персоны какими-то могущественными силами, я и вовсе перестал верить в какую-либо возможность остаться в живых. Долгий, наполненный опасностями и лишениями путь научил меня верить только себе и полагаться лишь на собственные инстинкты…
Прервал мои мрачные размышления длинноухий. Внезапно он остановился как вкопанный так резко, что я едва не перелетел через его голову.
