Даниэла Долина - Кочевница
― Ты слишком часто кормишь её, Нэнси.
― Да что ты там понимаешь, девчонка.
― Больше, чем тебе кажется.
― Лучше уйми своего волкодава. И что за тарахтелка у него в глотке? Рокочет, словно что-то застряло внутри.
― Злая… Он хочет лаааски. — Фея улеглась на спину своего спутника и нежно потрепала за ухом. Махайрод стал урчать ещё громче.
― Кларисса, перестань. Разбудишь Розочку.
― Что ты там набрала? Покажи.
― Сон-трава и луковицы ландыша.
― Зачем? Хочешь кого-нибудь отравить?
― Твоего волкодава.
Кларисса засмеялась:
― Глупая женщина. Этого тигра может убить только магия.
― Что, даже стрела охотника не убьёт?
― Ну, если охотником будет чародей… Тогда… Возможно. Только кроме слуг Тёмного Лорда никто не осмелится нападать на здешних зверей. Разве, по глупости. По очень большой глупости.
Немного помолчав, Кларисса добавила:
― Хочешь, научу кое-чему?
― Это чему же ты меня можешь научить? — усмехнулась Нэнси. — Спи, моя красавица, спи, звёздочка… — нежно просюсюкала, обращаясь к кому-то за пазухой.
― Если сон-траву смешать с корой можжевельника и заварить козьим молозивом… Надо только, чтобы у козы родилась козочка. Понимаешь? А потом выдержать отвар в глиняном горшке пять дней, а потом умыть им девочку… И делать это почаще. Девочка станет настоящей красавицей, даже если уродилась «не очень».
― Ой, да глупости это.
― Как хочешь. Можешь не верить. Только ты думаешь, все лесные феи родятся такими красавицами? Видела бы ты, кто невзначай может стать папашей. Иногда такие уроды попадаются. Сердцу ведь не прикажешь.
― Ну, и где вы берёте козье молозиво? Да ещё после козочки… Врёшь ведь.
― Не верь. А я ещё тысячу всяких рецептов знаю. Умею кости сращивать, глухоту лечить и слепоту…
― Ну… совсем завралась Кларисса.
― Глупые вы люди. Вам бы учиться у нас, перенимать всё, если есть такая возможность, а вы не верите.
― А если вы такие всемогущие, что же до сих пор с Тёмным Лордом не справились?
Немного подумав, Кларисса вспорхнула, растрепав ореол густых волос, потянула за поводок вздремнувшего махайрода и сказала:
― Справимся.
Фея поплыла меж кустов, а Нэнси покачав головой, подобрала юбки, уложила поудобнее малюсенькое детское тельце на груди и снова углубилась в заросли.
Кларисса, приставленная со своим тигром к Нэнси и её малышке, чтобы охранять, вела знахарку в самую чащу, где уже отцвёл копытень. И теперь его стебли годились для одного зелья, рецепт которого всё же переняла у лесных фей Нэнси. Это зелье помогало женщине разродиться быстро и почти без боли. Только после родов она ещё долго спала и не сразу могла вспомнить, что уже родила.
…Нэнси набрала целый мешок кривых красноватых стебельков, когда Рози начала беспокойно толкать мать и тихонько попискивать. Сильные материнские руки извлекли малышку из укрытия и явили миру почти годовалую рыжеволосую и розовощёкую девчушку. Удивительно, как такое дитя могло быть столь незаметным на женской груди?
Рози больше не хотела спать. Она вышагивала рядом с матерью, хватаясь ручонками то за подол юбки, то за мешок, то отчаянно падая прямо в заросли высокой травы. Никакие уговоры не могли заставить девчонку вернуться к матери за пазуху. У Розочки были свои планы…
Нэнси уговаривала малышку, увещевала, пугала махайродом. Кларисса предлагала покатать на тигре или поднять высоко над лесом. Нэнси тут же отметала эти безрассудные предложения. А Рози уже карабкалась по склону какой-то горы, кряхтела и лопотала пока на не очень понятном даже матери языке. Наконец Кларисса схватила пухленькое тельце непослушной девчонки и довольно серьёзно сообщила её матери:
― Мы зашли слишком далеко. Дальше идти нельзя.
― Ты о чём это, Кларисса? Дай сюда! Уронишь.
Фея передала матери беспокойное создание и преградила путь наверх:
― Надо возвращаться!
Рози безумно заверещала и вцепилась пухлыми ручонками в рыжие материнские волосы. Любопытство заставило Нэнси, не замечая детского крика, приподняться на цыпочки и увидеть совсем рядом вход в пещеру.
― Что это? Пещера?
― Пещера. Ну и что? Говорю же тебе, туда нельзя!
― Это почему же? — стал просыпаться внутри Нэнси её крутой норов.
― Не заставляй меня использовать силу… или магию.
Махайрод оскалил зубы и тихонько зарычал.
Малышка в одну секунду заткнулась и уставилась на зверя.
― Но-но, нéчего нас пугать. Пуганые. Что вы там прячете?
― Глупая ты женщина. Неужели не понимаешь, где находишься? — попыталась добром уладить проблему Кларисса. — Это же Форест Феори — волшебный лес фей. Могут здесь быть какие-нибудь тайны? Да без меня ты бы и шагу здесь не ступила. Здесь полно лесных духов. Порой, очень опасных. И зверей, каких ты никогда не видела. Помнишь, головохвоста?
― Да помню я твоего… голово…хвоста. Безобидный урод.
― Если бы меня не было рядом, он избил бы тебя до смерти!
― Кларисса, что там? Жуть, как хочется посмотреть…
И Кларисса попалась на собственную уловку. Хитрая Нэнси по-доброму уломала фею проводить её в пещеру, что призывно манила под свои таинственные своды.
Когда дневной свет перестал освещать пещеру, Кларисса прямо на ладони разожгла огонь, чем не на шутку испугала Нэнси, которая после страшных событий прошедшего года боялась даже пламени из очага. Огонь осветил огромное пространство под блестящими сводами. Откуда-то сверху спускались невероятных размеров сосульки. Спускались до самой земли. По ним стекали капельки воды и тихонько шлёпались в лужицы и озерца. Их было в избытке повсюду. А ещё были сосульки, что росли… вверх. Прохладно, таинственно и красиво.
Почему-то вспомнился Питер, и к горлу подступил комок. Нэнси сглотнула и заревела. Как-то почти беспричинно заревела. И почему вспомнился Питер? И почему именно теперь? И Рози заплакала, кажись, впервые не по-детски — со слезами.
― Это Пещера Слёз, — тихо, будто боясь спугнуть или разбудить кого-то, сказала Кларисса. Здесь нашли свой причал души умерших фей. Они повсюду… Если мы приходим сюда, то вспоминаем своих матерей и… скорбим. — По кругленьким щёчкам куколки бежали слезинки. — Немного помолчав, Кларисса добавила:
― Ну, ладно, хватит, пойдём.
― А что там впереди на постаменте? Что-то красивое…
― Умоляю тебя, Нэнси! Меня сестра Виола убьёт.
― Мы ей ничего не скажем. — Толстуха, как всегда, довольно проворно двигалась в строну куска льда с замороженными внутри цветочками и букашками.
― Что это? Я что, обезумела? Кларисса, девочка, мне нехорошо. Что это? Это же Мэри… Мария. Мэри! Она, что — живая? Или мёртвая? Как живая… Да что же это? Что ты молчишь? Кларисса!
