Фриц Лейбер - Мечи Ланкмара
Мышелов бросился к ней через развороченную постель, размахивая Скальпелем и не выпуская из другой руки серый сверток с одеждой.
Нацеленная на Риту плетка изменила направление и со свистом устремилась прямо на Мышелова. Он изо всех сил подпрыгнул, плетка драконьим хвостом пронеслась под его босыми пятками, и свист тут же стих. Приземлившись и каким-то чудом удержавшись на ногах, Мышелов снова прыгнул в сторону Саманды, уколол ее Скальпелем в скрытую под черным платьем огромную коленную чашечку и соскочил на пол.
Сверкнув, словно вороненая молния, громадный боевой топор вонзился в пол рядом с Мышеловом с таким грохотом, что у того лязгнули зубы. Это Глипкерио с невероятным проворством схватил со стойки легкий топорик и на удивление точно метнул его.
Мышелов нырнул под кровать, бросился в сторону того, что представлялось ему низким, темным и широким портиком и, выскочив с другой стороны, быстро обежал вокруг ножки кровати и замахнулся мечом, целя Глипкерио в лодыжку.
Однако перерезать сюзерену сухожилие Мышелову не удалось: монарх неожиданно повернулся. Немножко прихрамывая, Саманда подошла к Глипкерио. Гигантский топор и плетка снова были занесены над головой Мышелова.
С истерическим, но радостным воплем, который чуть было не разнес в клочки барабанные перепонки Мышелова, Рита швырнула в них хрустальную бутыль с вином. Никого не задев, та просвистела между головами Глипкерио и Саманды, но их остолбенение, быть может, спасло Мышелову жизнь.
А между тем золотой ларец с драгоценностями под шум и суматоху начал мало-помалу отодвигаться от стены. Наконец дверца приоткрылась настолько, что в нее уже могла проскользнуть крыса, и появился Грист во главе вооруженного отряда, состоявшего из двух крыс в зеленых мундирах и масках и трех копейщиков в вороненых шлемах и кольчугах, но без масок.
Совершенно обалдевший Глипкерио бросился к двери, за ним – Саманда, но уже чуть медленнее; под ее могучей поступью пол затрясся, словно началось землетрясение.
Горя желанием вступить в битву и с облегчением увидев перед собой неприятеля одного с ним роста, Мышелов встал в позицию, прикрывшись, как щитом, свертком с одеждой, и бесстрашно прокричал:
– Приди и встреть свою гибель, Грист!
Но в тот же миг он почувствовал, что снова взлетает к груди Риты с быстротой, от которой у него похолодело внутри.
– Опусти меня вниз! Опусти сейчас же! – завопил он, все еще охваченный воинственным пылом, но тщетно: опьяневшая девушка выбежала с ним из комнаты и захлопнула за собой дверь, переломив при этом крысиное копье и еще раз причинив боль барабанным перепонкам Мышелова.
Через несколько мгновений из комнаты выскочили Саманда и Глипкерио и побежали в сторону голубевших в конце коридора широких штор, но Рита выбрала другой путь: она летела к кухне и помещениям для слуг, и Мышелов волей-неволей летел вместе с ней, изо всех сил сжимая сверток с одеждой и бесполезный меч, тщетно издавая протестующие вопли и плача от бессильного гнева.
Генеральный штурм Верхнего Ланкмара крысы начали одновременно, за полчаса до полуночи, используя для этого в основном золотые норы. Конечно, не обошлось без преждевременных вылазок, как, например, на Серебряной улице, и без задержек в тех местах, где в последний момент норы были обнаружены и блокированы людьми, но в общем и целом атака началась везде в одно и то же время.
Первыми на Верхний Ланкмар были брошены дикие дивизии передвигавшихся на четвереньках воинов, яростная кавалерия без всадников – крысы-варвары из зловонных туннелей и канализационных труб, проложенных под ланкмарскими трущобами, грызуны, которым были практически неизвестны блага цивилизации и которые в большинстве своем разговаривали на ломаном ланкмарском, помогая себе писком и визгом. Многие из них дрались лишь с помощью зубов и когтей, как самые примитивные существа. С ними наверх отправились также берсерки и группы специального назначения.
Затем двинулись убийцы-одиночки, а также поджигатели со своими факелами, смолами и маслами – использование огня в качестве оружия, что доселе никогда не практиковалось, было частью генерального плана, хотя при этом самые верхние крысиные ходы и подвергались опасности. Однако специалисты подсчитали, что победа будет одержана достаточно быстро, чтобы успеть заставить людей потушить пожары.
И последними шли закованные в броню вооруженные крысы, все на задних лапах, кроме тех, кто нес на себе снаряды и части легких орудий, которые должны были быть собраны уже на поверхности.
Предыдущие набеги производились почти исключительно через норы в подвалах и на первых этажах, через уличные водостоки и так далее. Но эта ночная атака велась, где только это было возможно, через ходы, шедшие до верхних этажей и даже мансард, и люди, захваченные врасплох в помещениях, которые считали безопасными, в панике устремлялись на улицы.
На сей раз все было не так, как в последние дни и ночи, когда крысы захлестывали город черными потоками и волнами. В эту ночь они проникали в дома черным дождем, стекали живыми струями с казавшихся прочными стен, принося с собой смятение и ужас. Тут и там, в основном под самыми крышами, начались пожары.
Крысы объявились почти во всех ланкмарских храмах и даже утлых часовенках на улице Богов и обратили молящихся в бегство, так что вскоре эту широкую магистраль заполонили людские толпы, обезумевшие от ужаса, боящиеся войти в темные улицы и отважившиеся организовать лишь два-три небольших очага сопротивления.
В Южных казармах, в зале с высокими окнами, где всегда проводились собрания, Олегний Мингологубец, брызжа слюной, громким, но дрожащим голосом разглагольствовал перед усталой аудиторией, которая согласно обычаю оставила оружие при входе – в прежние времена ланкмарские солдаты славились тем, что могли и покалечить чем-то раздражающего их или просто утомительного оратора. Когда главнокомандующий провозгласил: «Вы сразились с черным бегемотом и левиафаном, вы выстояли против минголов и мерфианцев, вы опрокинули ощетинившимися копьями каре царя Кримакса и обратили в бегство его закованных в броню слонов, так неужто же вы испугаетесь мерзких грызунов, которые….» – высоко в черных стенах открылись восемь больших нор, и из этих грозных бойниц замаскированная арбалетная артиллерия дала залп по возбужденному престарелому генералу. Пять жужжащих снарядов угодили в цель, причем один – прямо в горло, и Олегний, жутко хрипя, свалился с трибуны.
После этого арбалетный огонь был перенесен на потрясенных и оцепеневших солдат, некоторые из них принялись аплодировать кончине Олегния, словно это была карнавальная интермедия. Из других высоко расположенных нор был открыт уже настоящий огонь снарядами из белого фосфора и горящими промасленными тряпочными шариками со смолой в середине, а из золотых нор у пола в зал потекли струи выдуваемого мехами ядовитого газа, собранного в клоаках.
