Виктор Исьемини - Летний зной
— Выстройте в центре наших волонтеров из местного дворянства и тильцев. На фланги — солдат из Ванета. Действуйте, маршал.
Тон императора не оставлял сомнений: спорить бессмысленно. Алекиан уже все решил. Сэр Войс развернул коня.
— Пусть строятся и ждут, — бросил вслед маршалу Алекиан, — сейчас отец Когер скажет им слово напутствия.
Войс направился к отрядам, которые, сворачивая с дороги, выстраивались в стороне. Дорогу нужно было держать свободной, потому что подразделения, идущие в хвосте длинной колонны, продолжали марш. На ходу он отдавал приказы оруженосцам — отправить в тыл отряд тильцев, эти, по крайней мере не трусы, пусть высмотрят, что за войско пылит за имперскими отрядами. Другого — к обозу… Ну что ж, если это армия Перка, то маршалу Войсу придется показать, каков он в бою, и насколько достоин собственного звания.
Войс выждал, пока по тракту пропылит обоз, затем стал расставлять отряды. Для предстоящего сражения он выбрал достаточно широкую равнину, на которой смогут развернуться кавалеристы. За спиной оставались холмы, за которыми он встретился с местными сеньорами. В этих холмах разместится обоз.
В центре, как и было указано императором, встали сантлакцы, идущие с войском. Рядом с ними — тильцы. И те, и другие, неплохие вояки, жаль, что ненадежны. На флангах — солдаты, присланные ванетскими графами. Эти преданы, но бойцы из них — хуже некуда, да и вооружены скверно. Войс силился понять, в чем состоит замысел Алекиана, но никак не мог сообразить. Если приближается король-самозванец Перк, то основной удар будет нанесен в центре. Отряды, составившие центр, вряд ли смогут остановить атаку конного клина, на острие которого понесутся герои Большого Турнира. Сантлакцам с тильцами не хватит боевого задора. И если фронт будет прорван, что тогда? Император оставил при себе отборных воинов — ванетских рыцарей и баронов. Тогда они ударят навстречу сантлакскому клину, потерявшему разгон?
Когда Войс решил, что верно угадал замысел императора, он немного успокоился. Затем возвратились из вылазки тильцы, они насчитали не меньше восьми сотен конных. Перк из Энгры, больше некому. Тем временем на поле перед строем кавалерии выехал отец Когер. Проповедник пустил лошадку вдоль рядов латников и неожиданно громким голосом стал взывать к их мужеству.
— Нас ведет сам светлый император, братья мои! — орал монах. — Гилфинг Воин с нами, ибо правда на нашей стороне! Смотрите же, кто встает против императора, тот враг Свету, и жалкой будет его участь! Гордитесь, братья мои, ибо вашей рукой Отец Гилфинг станет творить сегодня справедливость! Завидная доля — стать дланью его, орудием его! Мы — меч в руке Гилфинга Воина, мы — карающая молния, мы — голос его и сила его!
Неожиданно для себя самого, маршал ощутил, как ладонь тянется к рукояти меча, он сам — он, сэр Войс — должен встать в первый ряд, лично повести в бой этих людей, он, он сам!.. Никогда прежде осторожный рыцарь не чувствовал в груди этакого кипения страстей, никогда не ощущал столь высокой отваги!
А тем временем на горизонте поднялась пыль — войско сантлакских рыцарей приближалось…
— Вот они, враги Отца, который глядит нынче на нас с гордостью, вот они враги Мира и враги империи! Ударим на них со святою силой, что ниспослана нам для этой битвы!
Войс, не помня себя, рванул меч из ножен и пришпорил коня — для него, маршала, будет позором, если он не первым вступит в этот бой! Гилфинг Воин ведет его! Он сам, Войс — длань Светлого, он — сила его и меч его!
Разом грянули девизы сотни глоток — и конная лава, нарушая ряды, устремилась галопом навстречу выезжающим из-за холмов сантлакцам…
ГЛАВА 33 Нелла
Над Неллой опустились синие сумерки. Солнце село в тихие воды залива, волны остывали, теперь бриз подул с берега, нагретая за день суша отдавал тепло морю. Герцог Ильот покинул дворец. Нынче он воспользовался не парадным входом, а калиткой, ведущей в сад. В галереях старой части дворца было тихо и прохладно… Герцог постоял минуту, вдыхая насыщенный цветочными ароматами воздух и прислушиваясь к шороху листвы над головой. Ильот счел, что жизнь прекрасна, однако не стал возносить хвалу Гилфингу, как поступил бы на его месте иной человек. Эту ночь его светлость собирался посвятить Тьме.
Ильот быстро прошел аллею. У калитки ждал доверенный слуга в темном неприметном плаще. Такой же плащ был нынче и на герцоге. Ильот нырнул в калитку, которую слуга предупредительно отворил перед ним — на улице ожидали еще четверо, все — опытные старые вассалы, чья верность не вызывала сомнений, и все, как один, разделяющие убеждения сеньора. Они также полагали, что жизнь устроена замечательнейшим образом, и что благодарить за сей великий дар надлежит отнюдь не Светлого. Не говоря ни слова, шестеро путников, Ильот и слуги, зашагали к порту. Его светлость уже предвкушал предстоящую забаву, но сдерживал шаг, наслаждаясь предчувствием — он давно понял, что ожидание редкостного развлечения приятно не меньше, чем само развлечение.
Нечасто Ильот позволял себе подобные ночи. Он — сеньор богатой провинции, хорош собой и сохранил к немалым годам здоровье, дочери удачно выданы замуж, дела идут превосходно. Можно жить и наслаждаться покоем, но иногда следует совершать нечто из ряда вон выходящее, иногда следует давать выход истинным страстям. Нынче никто не помешает: любезный зять Ренгит из Феллистета отправился в поход, он сейчас геройски бьется с эльфами, другой зятек, разумеется, пьян — сегодня Ильот позаботился, чтоб у него сыскались собутыльники. Дочери уехали — сказали, что собираются в храм на ночные бдения, молиться за сбережение Ренгита в битвах и походах. Куда они убрались на самом деле — неважно. Нынче никто не мешает герцогу незаметно покинуть дворец.
Шестеро держались темных безлюдных улиц, скрывали лица под капюшонами и широкополыми шляпами. Свои пристрастия герцог держал втайне — негоже, если его узнают.
В порту жизнь уже замирала, причал опустел. Несколько человек прохаживались по пристани — в темных плащах, таких же, как и тот, что на герцоге. Они не удалялись от трапа, сброшенного с небольшого парусника, выкрашенного в темные тона. Судно принадлежало его светлости, и команда была составлена из верных людей. Герцог кивнул в ответ на поклоны, которыми его приветствовали люди на причале. Затем поднялся на борт, там поджидали участники будущего развлечения, те немногие, кто делил с герцогом тайну. Нелльский епископ и трое сеньоров, почти такие же родовитые господа, как и его светлость. Они, представители древнейших родов Неллы, до сих пор помнят, что империя подчинила их предков и насильно навязала культ Светлого, а до того, как Фаларик Великий лишил Неллу свободы, прадеды чтили совсем иные святыни! Мало кто помнит об этом, мало кто придерживается старой веры — вот разве что они, лучшие люди страны.
