Алекс Джиллиан - В поисках Авалона
— Не — а. — медленно покачал головой Крейн. Какие забавные эти люди, как им не надоедает столько болтать и так много чувствовать, думал про себя Джон, с интересом изучая все оттенки эмоций в разгневанных глазах Джейн. Легкий аромат донесся до его обоняния. Она удивительно пахла. Только одна женщина до нее имела такой же пьянящий аромат. И это не духи, не гель для душа, а неповторимый запах кожи, тонкий, свежий, чувственный, пробуждающий желание. Он мог прикрыть глаза и с легкостью представить райскую долину, бесконечные пестрые луга, тихий берег чистой реки, заросший белыми цветами, успокаивающее журчание воды и ускользающий печальный образ, развивающийся на ветру подол белоснежного платья, и неуловимый аромат…..
— Взгляд его стал глубже, и Джейн потерялась. Она забыла, кто перед ней, она забыла, что завещала ей Мадлен, она забыла, зачем хотела бежать от него, и даже о том, что иногда нужно дышать — она забыла. Его потрясающие глаза завораживали ее, уводили за собой в мир, сотканный из его желаний и фантазий. Солнечный красный шар разгорался прямо за его спиной, и горячие лучи светила проходили сквозь ослепляющего своей совершенной красотой мужчину, и обволакивали все ее существо неестественным пронизывающим теплом, которое преобразовываясь в потоки энергии, за пульсировало и побежало по венам. На долю секунды Джейн показалась, что ноги оторвались от земли, и она воспарила ввысь, но его глаза удержали ее на земле. Он, не отрываясь, смотрел на нее, чуть заметная улыбка играла красивых чувственных губах. "Иди, ко мне", — прозвучал в голове его голос, бархатный, нежный, зовущий. Он протянул руку, и ободряюще улыбнулся….. Нет…. Нельзя.
— Как ты это делаешь? — тихо прошептала Джейн, возвращаясь из странного навязанного Крейном путешествия. Уже не сопротивляясь она лежала в его объятиях. Одной рукой он обнимал ее за талию, другой придерживал затылок. Сейчас эти руки не казались ей опасными и враждебными, они окружили ее теплом и нежностью.
— Я могу не только рушить и отбирать, Джейн. — сказал он, взгляд его, потемневший до цвета мокрой травы, блуждал по трогательно-беззащитному лицу девушки. — Я могу дарить, и я умею быть нежным.
— Мне не нужна твоя нежность. — еще тише прозвучал голос Джейн. И вопреки своим словам, она почувствовала, как ее саму переполнила нежность к этому неоднозначному и загадочному существу. Ей хотелось прижать его бессмертную голову к своей груди и стереть с красивого лица сдержанное холодное выражение, научить слушать биение сердца и жить по законам его. Она не верила, что у него нет положительных чувств, и вся его жизнь, вечная или нет, положена на достижение каких-то эгоистических целей любыми способами. И, может быть, она заблуждается, и хочет увидеть в нем в то, чего нет и никогда не будет, но она знала, была уверена, что в тот момент, когда его энергия потекла по ее венам, она не ощутила нечто близкое, до боли знакомое, и теплое, как выдуманное солнце за его спиной.
— Разбуди меня, Джон. — произнесла она, хотя сказать хотела совсем другое. — Мне так надоел этот ужасный сон.
— Ты знаешь, как будят спящую красавицу? — лукаво улыбнулся Крейн. Лицо его приблизилось, теплое дыхание мужчины запуталось в ее ресницах. Горячие губы нежно коснулись по очереди ее глаз, скользнули по виску к краешку губ.
Его губы замерли на ее щеке, ресницы девушки затрепетали, и она открыла глаза, чтобы посмотреть в лицо своему мучителю. Сейчас в его объятиях она ощущала себя сильнее, гораздо сильнее, чем раньше, но все же была слаба для того, чтобы отвергнуть нежданную ласку. Вопреки всем доводам разума и предостережениям Мадлен, ее душа стремилась к Джонатану Крейну. Джейн искала себе оправдания и объяснения столь странным порывам, но не могла найти. Может, это и есть магия? Та, что одурманила Луизу и сбила с пути Элизабет, перечеркнув начисто все убеждения и принципы. Что, если она не только является последней из рода Браунов хранительницей древнего заклятия, но и сама находится под колдовскими чарами Креймона, разорвать и рассеять которые не способно ни время, ни разум. Не об этом ли толковал Брайан, когда пытался объяснить навязчивое желание покинуть Сомерсет, рано или поздно охватывающее всех женщин ее рода. "Любовный яд в твоей крови" — так он сказал. Но истинно ли его утверждение? Джейн неуверенно подняла руку и робко коснулась прохладной щеки Джона кончиками пальцев. Темно-зеленые глаза неотрывно следили за быстрой сменой чувств на ее лице. Мгновение замерло, часы остановились, и Джейн показалось, что она попала во временной вакуум, в котором существовало одно понятие, одно измерение — сейчас. Это было удивительно и мощно по силе ощущений. Никогда прежде ей не доводилось чувствовать столь глубокое единство с…. Но с чем или, правильнее сказать — с кем? Последние несколько часов она только и делала, что задавала вопросы себе, Богу и окружающим, но сейчас остался только один. И он пульсировал в ее мозгу, раскаленной иглой царапая нервные окончания.
— Кто я?
Она не была уверена, что произнесла это вслух, но по выражению глаз Крейна догадалась, что он понял ее.
— Сегодня ты Джейн. — прошептал он. — Джейн Браун. Но кто знает, кем ты будешь завтра.
— Луиза была уверена, что твои чары рассеялись. — очерчивая пальцами дуги его бровей, проговорила Джейн. — Только она ошиблась…. Да?
— Какой ответ ты хочешь услышать? — мягко спросил Джон. Приподняв ее лицо за подбородок, он слегка, почти вскользь коснулся ее губ. Руки Джейн утонили в его густых и черных, как сама ночь, волосах. Ее убедили в том, что душа его так же темна, а сердце давно забыло о существовании простых человеческих чувств, оставив себе только коварство, жесткость и властолюбие….
— Честный. — просто сказала она. Ей говорили, что он не знает, что есть искренность и теплота. Он — само зло, и сделает все, чтобы обманом убедить ее служить ему. Он — бессмертный лжец, прекрасный маскирующийся хищник, умелый и беспощадный искуситель.
— Ответь сама. Ты знаешь…
"Чтобы тебе не сказал Креймон, какими бы словами не обольщал, и как бы тебе не хотелось поверить ему, помни, что главное его оружие — власть над всеми струнами женской души. Он целую вечность практиковался в умении лгать, и повелевать сознанием. И почти пять веков Креймон ждал случая, возможности повернуть время вспять и возродить зло на земле. И не погнушается никакими способами. Не пытайся найти в нем человеческие слабости и чувства, их нет. Он перестал быть человеком тысячелетия назад, и не помнит, как уязвим смертный. Помни, кто ты, Джейн Браун."
Но кто она? И кто он? Истина неуловима и многогранна. И в это остановившееся мгновение весы неопределимой истины замерли в равновесии. Она оказалась посередине. Вместе с ним. Между добром и злом, запертые в ловушку времени. Нет никаких критериев и абсолютных значений. Добро и зло неотделимы, они всегда идут рядом, переплетаясь друг с другом. Бог учил, что ложь — это зло, но разве ложь во спасение не есть проявление милосердия и заботы о ближнем? Бог сказал: "По образу и подобию своему", но почему же мы тогда рабы, рабы Божии? Не лукавство и это, не обман ли?
