Роберт Холдсток - Поверженные правители
Талиенц спас нас. Последние слова его были: «Ищите диски! Ищите Мерлина!»
Он исчерпал свои силы. Он как будто поник, и волк прыгнул на него, схватил его, сжимая зубами глотку, и унес. Талиенц висел как мертвый. У женщины были длинные волосы, похожие на клочья кудели на костяной прялке. Уезжая, она бешено мотала головой, и пряди завивались вокруг нее.
Тогда появились другие твари: странные животные, вроде помеси диких котов с собаками. Мы с Кимоном и Колку сбежали от них, а Дунрора и Элку они схватили и уволокли прочь.
— Что сталось с Кимоном и Колку? — спросил я.
— Потерялись на склоне холма. Нас гнали, пока луна не скрылась за горами. Но мы все равно бежали. А на следующую ночь я оступился и скатился в овраг: свалился на лицо бронзового человека. Я сумел в нем спрятаться. Он не весь пустой, но в нем есть место. Твари, что охотились за мной, бродили вокруг до рассвета. Думаю, они потеряли мой след. Я так испугался, что не хотел выходить. В глубине бронзового человека что-то двигалось. Я не хотел смотреть, что там. Вот все, что было, пока вы не нашли меня.
Итак, Укротительница забрала Талиенца и, судя по словам Маелфора, убила его, а потом послала стаю выслеживать мальчиков. Оставалась надежда, что Кимон с Колку еще живы, но надо было спешить. Я и так слишком долго медлил, желая узнать, что скажет мне Арго, в надежде осмыслить события его жизни. Я сделал ошибку.
Но искать мальчиков надо поблизости. Они могут оказаться в заросших распадках между холмами или у реки. Могут спрятаться где-то, как Маелфор.
Маелфор решил, что стая потеряла его след, но могла быть и другая причина, помешавшая им запрыгнуть в глазницы гиганта и разорвать его.
Талосы — создания Мастера. Царская стража этих берегов. Хозяйке Диких Тварей они ненавистны.
И Сегомас тоже творение Мастера: дерево и кровь, слитые воедино и перекроенные заново провидческим разумом человека, подхватывающего идеи, падающие на него с неба. Он сооружал подобных дубовых бойцов для забавы великих воинов Греческой земли, когда ее еще называли другим, более древним именем. И столетия спустя повторил тот же труд на Альбе, действуя из Иного Мира, ставшего его тюрьмой.
Вот почему Арго взял с собой Сегомаса с искрой его разбитой жизни внутри: он был щитом для нас. Возможно.
И вот почему Госпожа Змея так быстро расправилась с Талиенцем, более слабым созданием. Возможно.
Но первым делом надо найти сына и племянника двух правителей. И одного из этих правителей, тоже затерявшегося где-то в холмах. Мне представлялось, что Урте с его утэнами не выстоять против тварей, которых бросит на них Укротительница.
Они бежали, как звери, спотыкались, скользя, останавливаясь, чтобы перевести дыхание и переждать боль в груди и с новыми силами броситься прочь, подальше от визжащей, завывающей стаи.
Вниз по косогорам, по пояс вброд через хрустально-чистые речки, протекавшие между холмами, вверх через редколесье… Они устраивали короткие привалы, забившись в расщелины под камнями, они заблудились и растерялись в незнакомой стране. Временами наступало затишье. Временами они слышали, как урчит у них в животах и как барабанами стучат крепкие сердца, доведенные до предела.
Но стая неизменно возникала снова.
Днем было тихо, и они замедлили шаг, даже умудрились выловить в мелком ручье крупную рыбину. Разрезав, они съели ее сырой.
Воды хватало.
Ночью вся земля звенела лаем. Вдали отрывисто кричала женщина, ее вопли напоминали пронзительную песнь. Их доносил ветер, но и сам ветер, казалось, менялся при новых напевах. Облака содрогались, словно повинуясь приказу. Земля глухо рокотала, будто шевелились скрытые в ее глубине переходы.
Стая приближалась.
На вторую ночь, когда они пробирались в темноте по гребню, освещенному луной, беззащитные и перепуганные, Маелфор вдруг вскрикнул и покатился кубарем в темноту. Его крик долго не замирал и вдруг оборвался.
Кимон словно остолбенел. Колку схватил его за плечо.
— Ему конец. Нам надо спешить.
— Знаю.
Кимон припал на колено и вгляделся в темную расщелину.
— Добирайся домой, как сумеешь. Мы славно бежали, брат.
— Я не знал, что он твой брат.
— Какая разница? Уходим с этого гребня.
На третий день в лесной долине Колку высмотрел молодого кабанчика, и мальчики затеяли на него охоту. Кимон подкрадывался сбоку, Колку спереди. Оба опасались появления взрослых кабанов. Когда поросенок с визгом выскочил из укрытия, они во весь дух понеслись за ним, перескакивая через упавшие деревья, перекатываясь через валуны, цепляясь в прыжке за ветки, чтобы издали высмотреть добычу, перекликаясь свистками и жестами указывая друг другу, куда свернул черный гладкий зверь. Это было наслаждение! Для таких погонь они родились на свет!
Кабанчик попался проворный и хорошо знал лесные тропинки. Но его преследовали опытные охотники, и куда бы он ни свернул, один из мальчиков оказывался рядом и бросал свой меч, промахиваясь совсем чуть-чуть, снова бросал и снова промахивался, но поросенку приходилось все хуже.
Он развернулся, прижавшись задом к высокой серой скале. Взвизгнул. Издал странный звук. Призывал своего хранителя, умолял его услышать зов. И снова завизжал, когда Колку вонзил ему нож в загривок, повалив забившегося поросенка наземь. Его маленькие клычки оставляли царапины на левом плече коритани.
— Хорошая гонка, — польстил старшему мальчику Кимон.
— И ты хорошо бежал, — ухмыльнулся в ответ Колку. — И ты тоже, молодой вепрь, — обратился он к мертвому поросенку. — Ты достоин лесов Альбы.
Развести огонь они не могли, поэтому выпотрошили тушу и разделили сырую печень. Потом нарезали ленточками мягкие части мяса и стали молча жевать.
Колку вырвал клыки и полоску щетины с загривка.
— Стая быстро его учует, — сказал Кимон, и Колку согласно кивнул.
Он беспокойно огляделся, вытирая кровь с губ.
— Надо накрыть тушу мхом и листьями и спрятать.
Кимон встал, чтобы взглянуть, куда завела их охота. Подняв глаза, он заметил, что перед ним не обычная скала, а огромный обтесанный валун. На нем виднелись знаки, полуистертые дождями и ветром. Пройдя вдоль подножия, он обнаружил проход: узкую щель между двумя плитами. Кимон протиснулся внутрь. Ход напоминал лабиринт, и мальчик упрямо пробирался вперед, пока впереди не забрезжил свет — выход на открытое место. Что-то блеснуло там и потускнело, когда солнце зашло за облако.
Выбравшись обратно и подозвав Колку, он вернулся и прополз до того места, где коридор выходил на маленькую круглую площадку, поросшую высокой сухой травой и окруженную дюжиной камней, напоминавших спящих каменных людей. Пять низких проемов в дальней стене, видимо, вели в залы или переходы за пределами этого солнечного островка.
