Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

Этот ответ её устроил, и она, положив голову мне на плечо, вздохнула и тихо сказала:

— Что-то я устала. Поехали домой, если ты не против…

Ночь была цвета индиго с оранжевыми пятнами каштановых ламп на редких фонарях Восточной половины. Повозка ползла сквозь ночь, покачиваясь на упругих рессорах, и Элфи, утомлённая долгим днём, клевала носом, пока я не обнял её. Она сонно забормотала, завозилась, устраиваясь поудобнее, и уснула.

Я смотрел в окно на ночной пустой город, надеясь, что через сорок минут мы прибудем на место. Возница не спешил, лошадь шла ходко, но не сказать, что быстро. Я прислонился виском к мягкой стенке, подумав: всё же мне не хватает опыта, чтобы сделать существо, которое спит сейчас рядом, абсолютно счастливым.

Меня снова тянуло в Ил. Это хуже чем наркотик. Мой род как-то связан с проклятым местом и, единожды попав туда, мы возвращаемся за Шельф раз за разом, пока не становится слишком поздно. Так случилось с Когтеточкой, с моим отцом, с моим братом. Уверен — и с теми людьми моей крови, о которых я ничего не знал. Ил — наше проклятие. Он притягивает к себе, манит, точно восхитительная чаровница, кокотка из веселых ночных кварталов. А затем пожирает и убивает.

Я хотел вернуться. Желал вернуться. Мечтал вернуться. И понимал, что каждый мой уход расстраивает Элфи, делает её несчастной, разливая ту самую ночь-индиго в мире радости и надежд.

Я знал, что ответственен перед ней. За её будущее и за то, что без всякого принуждения взял над ней опеку, стал воспитателем и старшим родственником. Но ничего не мог поделать.

Ил настойчиво звал к себе. Предлагал раскрыть его тайны. И, если мне не повезёт, остаться с ним навсегда.

Лошадь пошла ещё медленнее, в горку, подковы стучали по брусчатке, мимо проплывали давно уснувшие дома, какие-то лавки, после — склады. Я глянул, пытаясь определить, где мы, но было темно, а ночь пожирала детали. Блеснула вода, я понял, что мы въехали на один из горбатых мостиков через канал.

И в этот момент я потерял ощущение тела. Его веса. Меня приподняло, ударило, а затем вжало в потолок повозки. Элфи больно врезалась в бок, удивлённо и протяжно вскрикнула, а после наш экипаж впечатался во что-то, стекло лопнуло, и внутрь прохладным тёмным потоком начала проникать вода. Крыша стала полом, а пол — крышей.

Я дёрнул ручку, с трудом из-за давления распахивая дверцу.

— Не бойся! Держись! — крикнул я Элфи.

— Что случилось⁈

Река прибывала стремительно, заполняя всё свободное пространство.

— Мы упали с моста!

Я потянул её за собой, вытаскивая из ловушки.

Сориентировался, пытаясь различить, что происходит вокруг. Повозка уходила на дно, фонарь с каштановой лампой на её задней стенке бросал тревожные отсветы, бликующие в волнах. Лошади нигде не видно. Возницы тоже.

Вся передняя стенка деформирована, кажется, туда пришёлся удар, отчего я сделал вывод, что мы не просто упали в воду, каким-то образом сломав преграду. Мы перелетели эту преграду, аки птицы, и рухнули вверх тормашками в один из каналов Эрвенорд.

Тёмная широкая горбатая тень через полнеба — мост. Плеск волн. Россыпь звёзд.

Я держал Элфи за руку, потянув за собой подальше от кареты, которая булькала, собираясь отправиться на дно, на прощание показав нам колесо. Три других оказались оторваны.

Наверху, у перил, зло зашипело, затрещало и оглушительно грохнуло. Сыпануло оранжевыми искрами. Пуля выбила брызги в футе от головы Элфи.

Она, кажется, даже не сразу поняла, что происходит. Я потянул её ещё сильнее, затаскивая под нависающую над нами одну из каменных опор, радуясь, что растекшийся сизый дым от выстрела помог скрыть нас.

Шпага немного мешала, но дери меня совы, если я брошу сейчас оружие. А вот от пистолета избавился сразу и без всякого сожаления. После купания он бесполезен.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал я девчонке.

Здесь, в кромешном мраке, тяжело было рассмотреть её лицо. Лишь глаза блеснули, когда поймали блик фонаря, отражённого в волнах. И только.

Я поддерживал её, вода, по счастью, была летней, далёкой от студёной, но холодное течение ощущалось — забираясь в ботинки, проникала прохлада.

— Попал что ли? — раздался голос сверху.

— Их двое было, — отозвался второй, куда более мрачный. — Я, по-твоему, великий герой прошлого, чтобы одним выстрелом двух укокошить? Думаю, промазал. Под мостом они. Или утопли, если плавать не умели.

— Жди.

Здесь был каменный пандус, в футе над каналом, и я, подхватив под мышки, подтолкнул Элфи вверх. Она сообразила, что я хочу от неё, залезла, слишком громко дыша. Когда выбирался я, в голове грянули разномастные нестройные дудки, простонали скрипки и мерзко брякнул расстроенный клавесин.

Что-то беззвучное влетело под мост, врезалось в реку, поднимая в воздух толстый столб.

Элфи вскрикнула от неожиданности.

Вновь музыка в голове, от неё буквально свело зубы, и еще один столб, теперь у дальнего выхода из-под моста.

Понятно, что здесь происходит — с этими ублюдками колдун Серебряной ветви. Он лупит вслепую, надеясь задеть нас, и, если мы только попадёмся ему на глаза, плакали наши кости. Именно колдун шарахнул по карете, выбросив её в канал.

Выводы довольно просты. Мы не можем высунуться, иначе нас прикончат. Вряд ли владелец руны успел истощить свой шестиугольник.

Элфи, прижавшись ко мне, дрожала.

— Лезьте вниз! — раздался третий голос.

— Прыгать, что ли? — возмутился первый. — Как потом выбираться?

Вдалеке зазвенел бронзовый колокольчик, и девчонка выдохнула с облегчением. Грачи спешили на шум.

Кто-то выругался, затем раздались поспешные удаляющиеся шаги. То ли четверо, то ли пятеро. Элфи, было, начала вставать, но я положил ей руку на мокрое плечо, ничего не объясняя.

Нет никакого желания иметь дело со службой правопорядка. К тому же ушедшие могли затаиться поблизости. А колдун без труда накроет всех разом, если мы с грачами соберёмся в одном месте.

Становилось холодно. Мы слушали стрёкот цикад, плеск волн, крики ночных птиц. К мосту грачи так и не пришли, звон бронзового колокольчика прозвучал ещё несколько раз, слабее, чем прежде. И затих.

Я выждал минут восемь. Затем наклонился к уху Элфи:

— Они могут быть рядом. Сейчас мы снова переплывём канал. Вон там, видишь, где поворот, лестница и лодочные причалы. Если будут стрелять, не замирай. Ныряй и не отпускай мою руку. Готова?

Она негромко угукнула. Мы сползли с пандуса, стараясь не шуметь, и я отдался на волю течения, держа Элфи левой, а правой загребая со всей возможной осторожностью. Следовало признаться, что покидать надёжную тень нависающего моста было ой как неуютно.

Я покрутил головой, не заметив на каменных берегах ни души. Мы худо-бедно выбрались из воды по скрипучим шатким причалам из грубых досок на набережную, я бросил последний взгляд на мост, увидев на нём разорванную лошадь, принявшую основной удар магии и, возможно, спасшую наши жизни.

Не спали только цикады и светлячки. Весь остальной район — одноэтажные дома, заборы, тенистые платаны, собаки, склады, цеха мастеровых, пруды и ручьи с запрудами — дрых без задних ног.

Мы встретили лишь одинокую кошку, спешащую по своим делам.

В наших ботинках хлюпало, несмотря на тёплую ночь, Элфи дрожала, обхватив себя руками, шмыгала носом, но не отставала. Как назло, не было ни одной коляски, до оживлённых улиц идти не меньше двенадцати кварталов. Проклятый извозчик повёз нас совершенно неуместной дорогой.

— Это ведь не грабители, — негромко сказала она, когда мы свернули направо, в полутёмную арку.

— Верно. Охотились за нами. За мной.

— Колдун Серебряной ветви. Человек, убивший Аврелия Пноба в видениях ботаника.

Всегда восхищался тем, что её разум живой и трезвый, даже когда обстоятельства столь ужасны. Двадцать минут назад Элфи пытались убить, но это не помешало ей здраво мыслить.