Межавторский цикл романов "Другой мир". Компляция. Книги 1-9 (СИ) - Городецкий Иван

Глава 26

Рубище против мантии

Год 5099 от явления Творца, начало марта

Место действия: Королевство Гренудия, тиррство Дарэс, город Анул-гоо

Расположенный на юго-западе Гренудии город Анул-гоо по единодушному мнению всех, кому довелось его посетить, считался столицей высокой кухни, моды, предпринимательства и порока. В этом городе всё, начиная от просторных, совершенно не средневековых, нарядных улиц с большим количеством мелких трактирчиков и лавочек и кончая деловым центром, этаким «Сити» местного разлива, гордо свидетельствовало о господстве ценностей, основанных отнюдь не на идеалах благородства, чести и доблести.

В отличие от остальных человеческих городов обитаемого мира, тут совершенно отсутствовала неорганизованная преступность, а организованная была частью бизнеса семьи Клэн, которой фактически и принадлежал как сам Анул-гоо, так и всё остальное тиррство Дарэс включая самого сиятельного тирра. В этом городе создались все условия не только для самозарождения бациллы капитализма, но и для её процветания и весьма успешного эволюционирования. В этом городе продавалось и покупалось абсолютно всё, что можно было тем или иным образом оценить в золотых кругляшах. Потому не удивительно, что больше двух веков назад представители самой прогрессивной местной династии богатеев провернули операцию, которую ортодоксальные католики назвали бы сделкой с дьяволом, а любители корпоративного новояза 21-ого века — ликвидацией токсичных нематериальных активов. Избавившись от остатков совести и сословных предрассудков о недопустимости делать деньги посредством откровенного мухлежа, мерлы Клэны резво взялись прибирать всё, до чего могли дотянуться их длинные, загребущие ручонки. Тиррство Дарэс не стало исключением и очень скоро тогдашний владетель этих земель начал увязать в долгах, как муха в сладком сиропе.

В один далеко не прекрасный день очередной тирр Дарэс узнал, что всё, что он по недомыслию считал своим имуществом, давно и безнадёжно находится в залоге у бессердечных банкиров-мироедов. И если он хочет регулярно кушать и спать под крышей, то придётся ходить по струнки и беспрекословно выполнять команды «к ноге» и «голос». Попытка поступить в соответствии с «лучшими практиками» феодальной вольницы и всем всё простить безнадёжно проиграла другой «лучшей практике», которая в ином месте и ином времени называлась «терморектальная стимуляция мозговой активности» или по простому — «паяльник в задницу».

Общение с хмурыми, серьёзными мужчинами, среди которых оказались и капитан его собственной дружины, и глава тайной стражи тиррства, навело тогдашнего тирра Дарэса на две неприятные мысли. Первая гласила, что нельзя доверять тому, кто есть с руки у Клэнов. А вторая — что лучше и самому есть с руки у них же, чем лежать в фамильном склепе. Так род благороднейших тирров «за миску чечевичной похлёбки» [140] превратился в династию зиц-председателей [141], активно имитирующих управление своим родовым феодом.

Последующие поколения Дарэсов воспринимали уже сложившийся порядок вещей как данность и не сильно тяготились строгим ошейником и коротким поводком. Однако за пятнадцати лет до описываемых событий, ставший главой семьи мерл Саннет Клэн, в очередной раз «оптимизировал расходы» на содержание тирра, что в переводе на человеческий означало урезание ежемесячных подачек «дорогому аристократу», что сделало его заметно менее дорогим. Сколько не ныл и не взывал к справедливости тирр Дарэс, но его из собственного дворца безжалостно выселили. И с тех пор в свой бывший дворец вроде-бы-всё-ещё-тирр Дарэс стал ходить на работу, когда надо было пустить пыль в глаза приезжим аристократам и продемонстрировать крепость «опор трона», к коим все тирры Гренудии относились «по умолчанию». А в остальное время жить ему пришлось в небольшом особнячке с видом на своё же родовое гнездо.

Когда в Анул-гоо появился босой, взлохмаченный бродяга с горящим безумным взглядом и пламенными речами, обличающими короля-отступника, мерл Саннет Клэн понял: «на его улицы перевернулась телега к пряниками». А поскольку упускать представившиеся возможности сделать деньги считалось в семье самым страшным смертным грехом, он тут же вызвал своего кузена Аниохда, руководившего семейной тайной стражей, дабы «ковать железо не отходя от кассы». Живя по принципу «время — деньги», родственники ограничились приветственными кивками вместо долгих дифирамбов и перешли сразу к делу:

— Кузен, я хочу услышать твою оценку, насколько возможно использовать недавно появившегося в городе бродягу, называемого Айзекором «гласом Творца»?

— Мутный и не совсем нормальный тип. Припёрся откуда-то с севера, но в Хоноле о нём никто ничего до недавнего времени не слышал, — начал обстоятельный рассказ ни чуть не удивлённый безопасник, — Судя по говору, долго жил в Пограничьи. Если судить о нём, как о человеке, то лучше всего его характеризует поговорка «есть два мнения — его и неправильное». Никто не может его переубедить ни в чём, даже в том, что небо голубое, а не бордовое.

— И несмотря на это ему так легко удаётся приобретать сторонников? — изумился Саннет, — это нечто неожиданное…

— У мужика — настоящий дар. Он начинает свои речи с тыканья грязным пальцем в очевидные проблемы и лишь когда слушатели дойдут до точки кипения, безошибочно угадывает момент, когда можно начинать нести любую чушь и та будет воспринята «на ура». Мои ребята замечали, что к концу его особо зажигательных речей даже профессиональные нищие и воры, затесавшиеся в толпу по «рабочим вопросам», готовы были бросить все дела и идти хоть на Ограс свергать короля, хоть на Мрель — истреблять всех светлых эльфов без разбора.

— Но, если я правильно понял, влиять на него невозможно? — задумчиво проговорил глава семьи, крайне расстроенный тем, что такой интересный ресурс скорее всего окажется непригодным для извлечения прибыли.

— Не сказал бы, — ухмыльнулся Аниохд, — если его подпоить и начать засыпать комплиментами, то очень даже можно вложить ему в голову новые мысли. Главное преподносить их как будто восхищаемся его собственными идеями и выводами из них. Уже проверили, в следующих проповедях он такие фразы вставляет дословно.

— Какой перспективный человечек, — расплылся в улыбке Саннет, — Как я понимаю, ты его уже взял в оборот?

— Естественно. В его ближнем круге только парочка пока не кормится с моих рук, — самодовольно ответил глава тайной стражи.

— Тогда начинай готовить нашего дражайшего тирра Дарэса к мысли, что скоро его тощий зад окажется на троне Гренудии. И направь своих людей в Хонол с Керулани, пусть распространяют слухи о посланце Творца и его речах.

Получив от брата благословение, Аниохд развернул настолько бурную деятельность, что безумный Айзикор и глазом моргнуть не успел, как оказался вымыт, причёсан, приодет и окружён парой десятков «апостолов», внимательно ловящих каждое его слово. Ещё бы они не были внимательны, ведь в конце каждого дня им предстояло писать километровые отчёты кураторам. Каждую ночь толпа красноглазых, взлохмаченных аналитиков сводила разрозненный бред в стройные речи, ни чуть не более понятные, чем оригинал, но зато с кучей «правильных» идей, которые при такой форме изложения отлично укореняются в мозгах слушателей.

Как только за дело взялись профессионалы, «инициатива народных масс» начала оформляться во вполне осмысленное религиозно-экономическое движение. Главой зарождающейся секты «извратителей» церкви Творца естественным образом стал обновлённый Айзикор, а вот роль «шеи» взяли на себя серьёзные парни, предпочитающие оставаться на вторых ролях у него за спиной. Так, не приходя в себя от непрекращающегося экстаза, «естественный ход событий» унёс пророка в «турне» по городкам Приграничья, а затем в тиррство Хонол и леррство Керулани, где его гастроли приводили к неизменному росту анти-эльфийских и анти-Винсентовских настроений.