Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов
Грейс добралась до отеля на такси. Она дремала, откинув голову назад, и Виктор, сидевший рядом, смог рассмотреть, как сильно она изменилась всего за одну ночь. Она не плакала, не паниковала, но совершенно точно переживала и старалась сделать для Виктора как можно больше. Теперь все это сказалось на её внешности, отразилось на лице: темные круги под глазами, постоянно напряженно нахмуренные брови и пересохшие, потрескавшиеся губы.
Гадателю хотелось обнять ее и утешить, но все его попытки были бы тщетны. Поэтому он молча ехал рядом с девушкой, даже не подозревающей, что он так близко.
Отель оказался расположен недалеко от дома Анны, и скоро Грейс, получив свой ключ и посылку, поплелась к себе в номер.
Виктор же никак не мог отделаться от дурного предчувствия. С каждой секундой происходящее в отеле казалось ему все более нелепым и странным. Он немного знал Дика, бизнес-партнера Грейс, и был уверен, что тот не стал бы присылать Грейс посылку, если собирался приехать в Швецию сам.
Что-то было не так.
Гадатель наклонился к Грейс, рассматривая номер на ее ключе, обогнал и побежал вперед, надеясь, что его плохое предчувствие - лишь подозрения, а не проявление его способностей в призрачной жизни.
Ее номер был пуст. По крайней мере, сначала Виктору показалось, что он пуст. Он даже почти поверил в это. Однако его все тянуло куда-то в сторону, сквозь стены и двери, пока он не увидел в ванной невысокую, жилистую, темнокожую девушку с длинными волосами, собранными в тугой пучок.
Она показалась ему смутно знакомой. Гадатель нахмурился, пытаясь вспомнить кого-нибудь подозрительного, хотя бы предположить, кто мог желать Грейс зла. Неужели, это кто-то из "врагов" Дика? Виктор стиснул зубы и поморщился, мысленно проклиная коллегу Грейс, но вдруг осекся. На шее незнакомки болтался большой круглый медальон - золотой знак бесконечности на красном фоне. Обратив на него внимание, Гадатель издал неслышный рык и стиснул руки в кулаки. Перед ним стояла ученица Саймона, та, что помогала рыжему Чистильщику два года назад, и которую Грейс ранила в лесу.
Девушка прислушалась и, распознав шаги Грейс, метнулась к входу в номер и спряталась в шкафу.
-Она ведь убьет ее, - тихо сказал Виктор и метнулся сквозь стену в коридор, навстречу Грейс, пытаясь на ходу придумать способ ее остановить. Он остановился напротив нее, расставив руки в стороны, потом попытался обнять, схватить на рукав, но все бесполезно. Сколько бы Гадатель ни кричал, сколько бы ни пытался схватить ее за руку, Грейс продолжала идти вперед. Она была слишком живой, чтобы слышать или видеть мертвых. Она их даже не ощущала - ни малейшего холодка или легчайшего прикосновения.
Виктор в ужасе замер, когда она открыла дверь и шагнула в номер. Он не сомневался, что Грейс может постоять за себя - она два года прожила в Безмирье, а это отличная закалка.
Ещё он видел, как сильно она устала. Конечно, это не могло не сказаться на ее навыках и ловкости, но и тут нельзя было не отметить два года в Безмирье. Два года Грейс почти не смыкала глаз по ночам, а спала тревожно. Она умела сражаться из последних сил, до последней капли крови, лишь бы не позволить никому просто так отнять ее собственную жизнь.
Но и Чистильщиков тренировали с детства. Какой бы способной и боевой не была Грейс, могла ли она полноценно противостоять хорошо обученному убийце? Виктор тщетно надеялся, что ему никогда не придется это проверять.
Войдя в номер, сняв, наконец, пальто и бросив его на пол, девушка развернула посылку - небольшой сверток из промасленной почтовой бумаги, а в нем - бархатный мешочек. Грейс закатила глаза и пробормотала себе под нос:
-Неужели очередные сережки, которые я не буду носить? Все еще пытается купить мою любовь... - и раздраженно поджала губы, вытряхивая себе на ладонь содержимое.
С того самого момента, как он увидел бывшую ученицу Саймона в этом номере, Виктор уже знал, что Грейс получила запонки с символом Чистильщиков.
-Вот дерьмо, - только и успела произнести Грейс, и Чистильщик, выскочив из укрытия, ударила ее по лицу.
Грейс отшатнулась, слизнула кровь с разбитой губы и сплюнула её на пол, а в следующую секунду молниеносно перехватила кулак Чарити, стискивая в пальцах ее запястье. Чистильщик вывернулась и ударила ее ногой в грудь, не столько от неожиданности, сколько от боли. Грейс выпустила ее руку и, попятившись, уткнулась спиной в стенку. Чарити снова занесла руку для удара - Грейс отскочила в сторону и ударила противницу по спине.
-Если ты пришла убить меня, то я не сдамся так просто, - процедила Грейс сквозь зубы. Она вытерла рукавом кровь с губы, сделала глубокий вдох, оттолкнула кинувшуюся на нее Чистильщика и ударила в ответ. Едва поняв, что ей грозит опасность, Грейс снова стала такой же, какой Виктор встретил ее впервые. Дикой и хитрой охотницей, которая предвидит удары противника, чтобы тут же блокировать их и сделать неожиданными свои.
Виктор недооценил ее, как и Чистильщики. В Безмирье Грейс научилась не просто выживать. Она научилась понимать, что любой бой может стать последним и нужно выдержать его любой ценой. Она цеплялась за жизнь всеми силами, и это заставило ее учиться на своих же ошибках. Изучать противника в самые короткие сроки, предвидеть все его действия. Противостоять.
Побеждать.
И выживать любой ценой.
Грейс старалась не делать лишних движений, чтобы не тратить лишние силы. Она почти не нападала, только защищалась, уповая, должно быть, на то, что соперница выдохнется и вскоре устанет, совсем забыв, какими выносливыми являются Чистильщики. Так что, сколько бы они ни кружили по комнате, сколько бы ни наносили друг другу ударов и ни отражали их, они обе все равно почти не тратили сил.
Конечно, Грейс не спала почти всю ночь, лишь пару раз вздремнув на плече полумертвого Гадателя. Она уже была уставшей, но умело держала себя в руках. Девушка пережила Безмирье, не раз спасалась от Ищеек и Вестников, и все это благодаря тому, что помнила золотое правило: усталость должна быть последним фактором, влияющим на ее работоспособность. Порой любое промедление означало смерть.
Быть может, лишь это все еще держало ее на ногах, не позволяло ей промахнуться.
Гадатель почти не верил в случайности. В силу своего воспитания и призвания, он не верил ни в Санта-Клауса, ни в прочие недоразумения и случайности. Все происходящее всегда было чем-то предначертанным, возможно, одной из самых странных версий развития событий, просчитанных давным-давно. У судьбы всегда было своеобразное чувство юмора, так что и выбранные ей варианты порой казались совершенно нелогичными.
