Павел Шумил - Этот мир придуман не нами
— Развяжите узел.
Один из стражников с неохотой надел поверх латных перчаток толстые рукавицы.
— В таких узлах часто прячут отравленные иглы, — пояснил Фаррам.
Но в узле никакого криминала не оказалось. Смена одежды, обувь, кинжал на пояс и тощий кошелек.
— Понятно, — хмыкнул Владыка. — А ты что скажешь? — обратился он к пленнику.
— Владыка, я не замышлял ничего дурного. Но одна из ваших рабынь…
— Вела себя неподобающим образом? И ты решил ночью ее наказать?
— Напротив, Владыка. Она ласково улыбнулась мне и подмигнула. Я решил ее наградить.
— Ночью?
— Да, Владыка.
— В который раз?
— Третий, Владыка. Два предыдущих сорвались. Мы не увидели друг друга…
— На холодке провел?
— Увы мне.
— Как зовут бедную девушку?
— Не знаю, Владыка. Черненькая с белой звездочкой во лбу и белой грудкой.
— Развяжите, — приказал Фаррам стражникам. — Отдайте вещи, пусть прячет. Только проследите, чтоб клумбы не попортил. Рядом с тайником поставьте пост охраны. Охранять до утра — пока сам не заберет. Если «попадет на холодок» — пост снять.
Охранники дружно заржали в десять глоток. Развязанного дон Жуана местного разлива поставили на ноги, заботливо отряхнули, дружески хлопали по плечам, по спине.
— Который раз поражаюсь твоей мудрости, Владыка, — поклонился юноша и принялся увязывать вещи.
Мы неторопливо направились к зданию Дворца. Владыка жестом подозвал начальника стражи.
— Разыщи рабыню и покажи ей этого шалопая. Если девушка не против, пусть покувыркаются до утра в синей гостевой комнате. За час до рассвета — его на холодок, рабыне выходной или другая мелкая награда.
— Сделаю! — стражник растянул рот до ушей и ударил себя кулаком в грудь. — Вот за что я люблю свою работу!..
— Разговорчики! — фыркнул Фаррам. — Свободен.
— Не смотри на меня так удивленно, мой друг. Легенды нужно подпитывать реальными событиями, — не выдержал через минуту Фаррам.
— Я не удивлен. Я восхищен. Тебе удалось совместить несовместимое. Все останутся довольны. Юноша и девушка проведут незабываемую ночь. Имя юноши войдет в легенды, девушка получит награду. Стражникам — скромный приработок и веселье. А всему городу — сплетни на месяц.
Пока идем до дверей, рассказываю легенду о любовниках Клеопатры, расплачивавшихся жизнью за ночь любви царицы.
— Сильная, жестокая женщина, — выносит вердикт Владыка. Но тут у меня в кармане гудит рация.
— Влад! Срочно приезжай! С Миу плохо! — кричит в трубку на грани истерики Марта.
Забывшись, произношу те слова, которые нельзя говорить Миу.
— Прости, друг, мой дом посетила беда. Я должен тебя покинуть.
Справа уже подлетала машина с полураскрытой дверцей.
Летим очень быстро.
— Шеф, а как же я? — приходит на имплант вызов Линды.
— У тебя есть дело. Вечером тебя кто-нибудь заберет. Можешь пока рассказать Владыке назначение нашей паспортной системы.
Садимся. Бегу в медицинский отсек. Миу со шлемом на голове лежит на кушетке, пододвинутой к «ментально-церебральному инквизитору». Отодвинуться подальше не позволяет кабель, идущий от шлема. Марта с Мухтаром суетятся у аппаратов. Замечаю, что вся медицинская аппаратура под током. Но бОльшей частью она настроена на людей.
— Что у нас? Доклад, кратко.
— Я промахнулась с уровнем сигнала. Запись не прижилась. Миу сейчас очень больно. — докладывает Марта.
— Совсем не прижилась?
— Лучше бы совсем. Валидны около тридцати процентов записанной информации. Это близко к… наихудшему случаю.
— Что можно сделать?
— Нужна повторная запись. Мухтар сейчас сводит всю информацию в единую модель, чтоб определить необходимый уровень сигнала. Но сначала все должно хоть чуть-чуть устаканиться. Мы дали Миу снотворное, но оно не подействовало.
— Как это? А на испытаниях?
— На испытаниях Миу уснула. Но сейчас созналась, что тогда она и без фармацевтики спать хотела.
— Черт! Обычные средства от головной боли давали?
Марта качает головой.
— Шеф, они даже человеку не помогут. Эти боли — они как бы фантомные. В мозгу нет болевых рецепторов. Мозг трактует как боль внутреннюю неудовлетворенность текущим состоянием.
— А когда у меня просто голова болит, это что?
— Это болит сосудистая система в мозгу. В ней болевые рецепторы есть.
Миу открыла глаза, покосилась на меня. Огромные, во всю радужку, черные зрачки. Абсолютно круглые, а не щелки или ромбики. Нащупала мою руку.
— Я была плохой рабыней, — зашептала она. — Я была очень скверной, гадкой рабыней…
— Какой прогноз?
— Сутки, не меньше, — Марта понимает меня с полуслова.
— Что можешь применить из сильнодействующих снотворных? Есть же у вас такие, от которых все, кто дышат кислородом, засыпают.
— Боюсь, это как раз не тот случай, — вступает в разговор Мухтар. — У прраттов парадоксальная реакция на то, что организм считает ядом. Помнишь, мы антиал на Миу проверили?
Да, это я помню. Прратты вообще не ладят с алкоголем. Пьянеют от малейшей дозы. Их вина слабее нашего пива — пять-шесть градусов. Но им хватает…
Хочу встать, но Миу крепко держит мою руку и что-то бормочет.
— Марта, принеси сахарницу и столовую ложку. Еще — воды на запивку.
— А? Ты хочешь… — убегает. Вскоре возвращается с фарфоровой сахарницей. Перевожу Миу в сидячее положение.
— Открой ротик, маленькая, — отправляю полную ложку ей в рот.
— Теперь запей, — Мухтар подает лабораторный стакан с делениями.
— Еще ложечку.
— Госпожа Линда запретила, — пытается возразить Миу после третьей ложки. — Сахар — это белая смерть.
— Правильно. Но сейчас можно. Мы рядом.
— Четыре, — считает вслух Марта. — Пять… Шесть. Все, хватит.
— Хозяин, я была скверной, гадкой рабыней. Я больше не буду, я исправлюсь, — опять скулит Миу, прижимаясь лбом к моей груди.
— Мы об этом завтра поговорим. А сейчас тебе надо поспать. Сейчас головка закружится, и ты уснешь.
Через четверть часа Миу и в самом деле уснула. Или отрубилась в пьяном угаре — не суть важно.
— Теперь — разбор полетов, — командую я, осторожно укладывая Миу на кушетку.
— Теперь мы имеем… Скоро будем иметь всю необходимую информацию, — говорит Мухтар. — Базовую часть уже получили, но инфа и сейчас идет потоком. К ночи всю информацию сведем в кучку и получим модель. Таких проколов больше не будет.
— А повторная запись? Когда?
— Как только Мухтар закончит модель, — вставляет Марта, — полчаса на перенастройку аппаратуры — и можно писать. Потом полсуток увязывания информации — старой и новой — и Миу будет в норме.
