Дэвид Геммел - Царь Каменных Врат
Тенака продолжал подниматься, пока не дошел до утеса с отверстиями многочисленных пещер. Однажды он уже побывал здесь — много лет назад, когда Джонгир-хан присутствовал на совете шаманов. Тенака сидел со всеми детьми и внуками Джонгира около пещер, пока хан совершал паломничество во мрак. Говорилось, что там, внутри, творятся омерзительные обряды и никто не может войти туда без приглашения. Пещеры, как утверждали шаманы, были преддверием ада, где человека на каждом шагу караулят демоны.
Тенака дошел до устья самой большой из пещер и помедлил, стараясь успокоиться.
Иного пути нет, сказал он себе — и вошел.
Внутри стоял кромешный мрак. Тенака двинулся вперед, спотыкаясь и вытянув руки перед собой.
Ход вел все дальше, петляя и переплетаясь с множеством других, а Тенака боролся с одолевающей его паникой. Это было все равно что пробираться по сотам. Так он и будет блуждать в этом мраке, пока не умрет от голода и жажды.
Он шел, придерживаясь за стену, но она внезапно оборвалась. Тенака двинулся дальше с вытянутыми руками. В лицо пахнуло холодом. Тенака остановился и прислушался. Ему казалось, что он вышел в какое-то широкое пространство, и он чувствовал людское присутствие.
— Я ищу Аста-хана, — гулко произнес он в пустоту. Молчание.
Что-то зашуршало справа и слева от него, и он замер на месте, скрестив руки на груди. Чьи-то руки трогали его — десятки рук. Они извлекли из ножен меч и кинжал Тенаки, а после исчезли.
— Назови свое имя! — произнес голос, сухой и враждебный, словно ветер пустыни.
— Тенака-хан.
— Тебя долго не было с нами.
— Теперь я вернулся.
— Мы это видим.
— Я не по своей воле покинул степи. Мне приказали.
— Для твоего же блага. Здесь тебя убили бы.
— Возможно.
— Зачем ты вернулся?
— На это не так просто ответить.
— Тогда не спеши с ответом.
— Я пришел, чтобы собрать армию и помочь своему другу.
— Дренайскому другу?
— Да.
— И что же случилось потом?
— Я услышал голос земли.
— Что она сказала тебе?
— Слов не было. Была тишина, но она проникла мне в самую душу. Земля признала меня своим сыном.
— Явиться сюда без зова значило обречь себя на смерть.
— Кто может сказать, был зов или нет?
— Я.
— Тогда скажи мне, Аста-хан, — был ли я призван?
Мрак упал с глаз Тенаки словно пелена, и он увидел себя в огромном зале. На стенах горели факелы, и их гладкая поверхность переливалась кристаллами всевозможных цветов, а с высокого потолочного свода свисали сверкающие копья сталактитов. Огромная пещера была полна народа — здесь собрались шаманы всех племен.
Тенака заморгал, привыкая к свету. Факелы зажглись не вдруг. Они горели давно — он был слеп.
— Сейчас я покажу тебе кое-что, Тенака, — сказал Аста-хан, подводя его к краю пещеры. — Вот дорога, которой ты шел ко мне.
Тенака увидел перед собой бездонную пропасть, через которую вел узкий каменный мост.
— Ты перешел через этот мост вслепую — а сталобыть, был призван. Следуй за мной!
Старый шаман перевел Тенаку обратно через мост в небольшой грот. Они сели на козью шкуру.
— Чего ты хочешь от меня? — спросил Аста-хан.
— Чтобы ты провел Испытание.
— Череп не нуждается в Испытании. Он намного сильнее своего противника и может победить его в обычном бою.
— Где погибнут тысячи наших братьев.
— Так уж заведено у надиров, Тенака.
— Если прибегнуть к Испытанию, умрут только двое.
— Говори прямо, юноша! Без Испытания тебе не получить власть. А с ним у тебя появляется один шанс из трех. Ты в самом деле стремишься предотвратить междоусобицу?
— В самом деле. Мечта Ульрика владеет мной. Я хочу, чтобы надиры стали едины.
— А как же твои дренайские друзья?
— Они останутся моими друзьями.
— Я не дурак, Тенака-хан. Я прожил много-много лет и умею читать в людских сердцах. Дай мне руку, и я прочту твое. Но знай: если я найду в нем обман, я убью тебя.
Тенака протянул старику руку. Тот подержал ее несколько минут и отпустил.
— Власть шаманов проявляется по-разному. Мы редко вмешиваемся напрямую в жизнь племен — понимаешь?
— Понимаю.
— Я решил удовлетворить твою просьбу. Но Череп, узнав об этом, вызовет тебя на поединок — это уж непременно. Сам он биться не будет, а выставит бойца.
— Я понял.
— Хочешь знать, кто будет драться с тобой?
— Нет. Это не существенно.
— Ты крепко уверен в себе.
— Я — Тенака-хан.
Долина Упокоения простиралась между двумя грядами чугунно-серых гор, именуемых Великанскими, и Ульрик сам назначил это место для своего погребения. Великого полководца тешила мысль о том, что вечные каменные стражи будут охранять его бренные останки. Гробница, выстроенная из песчаника, была облицована мрамором. Сорок тысяч рабов погибло при возведении этого мавзолея, имевшего вид короны, которую Ульрик так и не надел на себя. Шесть остроконечных башен окружали белый купол, и знаки, высеченные на каждой грани, оповещали весь мир и все последующие поколения, что здесь лежит Ульрик Завоеватель, величайший надирский полководец всех времен.
Но склонность Ульрика к иронии и после его кончины проявилась в этой мертвенно-бледной громаде. Единственное изваяние хана представляло его верхом на степной лошадке, с царской короной на голове. Статуя, поставленная в шестидесяти футах над землей, в глубине каменной арки, должна была изображать Ульрика под стенами Дрос-Дельноха — единственного места, где он потерпел поражение. Корона была измышлением вентрийских скульпторов, у которых в голове не укладывалось, как можно командовать несметными армиями, не будучи королем. Шутка вышла тонкой — Ульрик оценил бы ее.
К востоку и западу от гробницы расположились армии двух враждующих родичей: Ширрата Острого Ножа и Цзубоя Черепа. Более ста пятидесяти тысяч человек ждали, чем закончится Испытание.
Тенака тоже привел своих людей в долину. Он сидел на своем дренайском жеребце прямой как стрела, и Гитаси, ехавший рядом, пыжился от гордости. Он, Гитаси, больше не нотас — он снова стал человеком.
Тенака-хан сошел с коня южнее гробницы. Весть о его прибытии уже разнеслась по обоим лагерям, и сотни воинов стали стягиваться к месту его стоянки.
Женщины Гитаси поспешно ставили юрты, а мужчины, обиходив коней, рассаживались вокруг Тенаки-хана. Он сидел на земле, поджав ноги, и смотрел отсутствующим взглядом на гробницу, не замечая подходящих.
Внезапно на него упала тень. Он выждал, дав оскорбителю время, и плавным движением поднялся на ноги. Этот миг должен был настать — он служил начальным ходом в не слишком замысловатой игре.
