Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны
– Ой-ой-ой!.. – Дурачась пропел Тимока. – Я от страха, прям, весь затрясся!..
Он вдруг задрожал всем телом, изображая, как ему страшно, и тут его штаны поехали вниз. Тимока, нисколько не смущаясь, подхватил спадающий предмет одежды и покачал головой:
– Вишь, как ты меня напугала, чуть портки от страха не потерял?!!
Девчонка зло плюнула себе под ноги, развернулся, прихватив свой короб и чуть ли не бегом бросилась прочь. А парень, довольно ухмыльнувшись, закрыл входную дверь.
Я же остался в переулке, дожидаться Тимоку.
Впрочем, ждать его мне пришлось недолго, уже через минуту он вышел умытый, причесанный и опрятно одетый, с большой кошелкой в руке. Прикрыв дверь, он сбежал по ступеням крыльца и скорым шагом направился вглубь переулка. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Тимока, видимо, знал короткую дорогу до рынка, мы пробирались какими-то узкими, грязными закоулками, дважды перелезали через невысокие заборы, а затем неожиданно выскочили на обширную площадь. Тут на меня пахнуло духом, мягко говоря, не совсем свежего мяса, и я понял, что мы у цели.
Найти головной ряд рынка не составляло труда, главное было ни на кого не наткнуться – народу на рынке было предостаточно, и двигался этот народ весьма хаотично. Однако, до свиных голов мне удалось добраться без приключений, и почти сразу же я увидел своих ребят. Они чинно двигались от одной лавки к другой, рассматривая выставленный товар, о чем-то негромко переговариваясь и время от времени внимательно разглядывая проход ряда поверх голов местных жителей. Мешок Василисы, который тащил Юрик был до странности раздут, и я решил, что ребята, вдобавок к харчам Пятецкого, разжились и мясцом. Кроме того в руке старшего лейтенанта красовалась недлинная палка со странным двузубцем на конце. Подойдя к ним поближе я услышал их негромкий разговор:
– Пора бы Сороке уже быть на месте… – потихоньку ворчал Макаронин, – …сколько нам еще здесь толкаться?!!
– Я ж тебе предлагал посидеть в харчевне, – отвечал ему Володьша, – выпил бы медовушки, перекусил, а я пока потолкался бы по ряду. Неизвестно ведь, сколько нам еще ждать, может Сороку вообще за городской стеной выкинуло!..
– Ага! – Ухмыльнулся Макаронин. – Я в харчевне посижу, а ты опять в лапы к гвардейцам попадешь! И как мне тебя тогда выручать?..
– Я ж тебе объяснял, – чуть занервничал Шептун, – гвардейцам меня собаки бездомные выдали…
– Да понял я все про твоих бомжей, – перебил его Макаронин.
– Я не знаю, почему ты так называешь собак, – спокойно, даже как-то обреченно покачал головой Володьша, – только это были обычные собаки – одна маленькая, наглицкая, вторая наша, беспородная…
– Да понял я, что баба с мужиком и что баба наглая! Бомжихи-то всегда наглее мужиков. – Успокаивал Шептуна Юрик. – Жаль я их не видел, я знаешь как умею с бомжами разговаривать. У меня они не к гвардейцам побежали бы, стучать, а неслись бы сейчас по чисту полю в дальнюю деревню!
Володьша тяжело вздохнул и прекратил бесполезные объяснения. А Макаронин снова, похоже, далеко не в первый раз задал свой вопрос:
– Да сколько же нам еще здесь толкаться?!
– Сколько надо, столько и будешь толкаться!.. – Назидательно проговорил я.
Макаронин остановился, рассерженно посмотрел на Володьшу и язвительно заметил:
– Ты, я смотрю, осмелел, выступать начал!.. Смотри, следующий раз с гвардейцами сам разбираться будешь!!
Шептун, тоже слышавший мои слова, но не понявший, кто их произнес, заморгал глазами и пробормотал:
– Так я что… я ничего… и не говорил…
– И не говори! – Сурово осадил его старший лейтенант. – Смотри лучше по сторонам, что б Сороку не пропустить!
С этими словами старший оперуполномоченный развернулся и неторопливо двинулся вдоль по проходу.
– Сам смотри, Макаронина Юркая! – огрызнулся я вместо Володьши.
Макаронин крутанулся на месте, уставился на Володьшу горящим глазом, но вдруг в его пылающем взгляде мелькнуло некоторое смущение, а затем он завертел головой, явно пытаясь кого-то разглядеть.
– Что?! Что случилось?! – Встрепенулся Шептун.
В ответ Юрик только досадливо махнул рукой.
– Да кого ты ищешь?! – Настаивал Володьша.
– Ты что, не слышал?.. – Не гладя на своего спутника пробормотал Макаронин. – Голос Сорокин… а самого не видно!..
– Разуй глаза, слепундра… – негромко проговорил я, сбрасывая с себя Полог.
Увидев меня, Юрик оторопел, его круглые глазки быстро заморгали, а толстые губы шевелились сами собой, словно не знали что сказать. Зато Володьша искренне обрадовался:
– Ну вот! Вот же он!! А ты все – «сколько нам толкаться?» да «сколько нам толкаться?»
Тут и к Юрику вернулся дар слова:
– О!! Сорока!! А я и не заметил, как ты подошел!!
– Ну что же делать, если я такой маленький и незаметный?! – Усмехнулся я и тут же посерьезнел. – Пошли в какую-нибудь… харчевню, посидим, поедим, потолкуем.
– Я знаю куда! – Тут же вынырнул Володьша. – Нам там никто не помешает!
– Ну веди… Сусанин! – Буркнул Макаронин, поглядывая на меня все еще удивленным глазом.
Несколько минут спустя, мы сидели за столом отдельного кабинета в большом заведении местного общепита, и двое расторопных молодцев ставили на этот стол различные закуски, заедки, кувшинчики с напитками. Макаронин, коротко переговоривший с хозяином этого заведения и, видимо, заказавший все это изобилие, с торжествующим видом поглядывал в мою сторону, явно ожидая расспросов. Ну, я, конечно, поинтересовался:
– За чей счет гуляем?!!
– За мой! – Немедленно отозвался старший лейтенант.
– А откуда деньжатки?..
– Должок с одного хмыря получил!..
– Когда ж тебе успели здесь задолжать?! – Теперь уже вполне искренне удивился я.
– Ты ж помнишь, куда меня вытолкнули? – Спросил Макаронин, и когда я утвердительно кивнул, продолжил. – Так вот, не успел я туда… вывалиться, как на меня навалились два мерзавца с тесаками и ножами, а хозяин пытался сзади поддеть меня вон той вилкой!
Он кивнул в сторону угла, в котором притулилась та самая «вилка».
– Ну и что?.. – Потребовал я продолжения доклада.
– Ну что? – Макаронин пожал плечами. – Бандюганов этих я положил, ножики отобрал… – Он распахнул свою куртку и продемонстрировал мне два великолепных кинжала – типичных кама, с изузоренными клинками и костяными рукоятями. – А у хозяина вилку забрал… ну и … того… компенсацию за причиненные… эти… беспокойства – двенадцать червонцев!
– Двенадцать червонцев? – Переспросил я, и Юрик тут же поправился:
– Одиннадцать осталось. Один я отдел хозяину лавки за свиные головы и за то, чтобы он положил к себе в погреб на хранение трех змеевых гвардейцев.
