Mona Lisas Nemo - Полнолуние
Мона видела, как Себастьян, сопротивляясь, всё же закрыл глаза. По её щекам побежали слёзы, они жгли кожу. Ничего нельзя предпринять, сколько ни старайся, а все умирали. Это было так бессмысленно и нелепо, сама смерть. Мона услышала приближающиеся шаги только тогда, когда перед ней выросла чья-то фигура. Следопыт непроизвольно отшатнулась. Ей показалось, что в лагере обнаружили её отсутствие и отсутствие оборотня, но она ошиблась. Только когда этот человек упал на колени перед Себастьяном, она узнала его.
— Он продолжает терять кровь, — быстро выговорил Том, — я отнесу его в замок.
Мона как-то безразлично посмотрела на него.
— Ты не успеешь, — ответила она.
— Я успею, — Том ничего не хотел слышать. Он знал, что успеет, он сделает для этого всё возможное и невозможное.
Том взял брата за руку, тот буквально источал жар. В следующее мгновение Себастьян начал меняться, постепенно перевоплощаясь в волка.
— Что происходит? — спросила Мона.
— Такое иногда бывает. — И Том осёкся, поражённо уставившись на брата.
Мона не смогла понять, что так поразило Тома.
На снегу лежал волк с белоснежной шерстью.
— Не может быть, — Том не верил своим глазам, — белый волк. — Нет, никогда раньше его брат при нём или ком-нибудь другом не принимал волчий вид. Себастьян просто не хотел перевоплощаться в волка. А теперь, теперь Том видел перед собой то, что уже давно считалось легендой. Но Том не стал медлить, сейчас не было времени ни на что другое. Себастьяна нужно как можно скорее доставить в замок.
Том бережно взял волка на руки, освободив того от человеческой одежды, и поднялся на ноги.
— Что будет с тобой? — тихо спросил он у Моны.
— Они простят мне, я надеюсь, — ответила ему следопыт. — Только поторопись.
— Спасибо, — быстро сказал Том, прежде чем исчезнуть в ночной тьме.
Том же бежал не останавливаясь, надеясь, что на его пути не встретятся гарпии или другие оборотни. Иначе они погибнут.
Он помнил тот день, когда впервые увидел Себастьяна, помнил, как тот рос. Брат был неотъемлемой частью его самого и Том не представлял, как жить, если Себастьяна не станет. Он как старший брат всегда должен следить за остальными, чтоб с ними ничего не случилось. Он всегда отвечал за них и ему это нравилось. В детстве он иногда позволял себе вычитывать их вместо отца, кроме Вероники, которая равнялась на него, что очень льстило Тому.
Себастьяну было всего восемнадцать, он просто не имел права умирать. Он ещё ничего не пережил в своей жизни. Тому казалось, что его брат ещё совсем недавно предполагал, что если дожди будут идти слишком часто, то деревья вырастут настолько, что прорвут небо. Будто ещё совсем недавно его брат учился ходить, а теперь он умирал и Том чувствовал тёплую кровь у себя на руках.
И рядом никого не было, чтобы помочь им. По-прежнему ни одного караульного.
Было очень холодно, а она могла ощущать холод только тогда, когда было пусто.
Илона сидела в гостиной на красном диване — его только недавно привели в порядок после вандализма кикимор и потопа — поджав под себя ноги.
В камине пылал огонь, но она не могла согреться. Илона обхватила себя руками за плечи, пытаясь хотя бы удержать природное тепло, но и это у неё не выходило. Она находилась в каком-то странном состоянии. Плакать уже не было сил, как не было сил больше и ни на что другое. Ею овладело сильнейшее опустошение, которое, казалось, из неё уже ничто не сможет вытеснить.
Она не заметила, как дверь тихонько отворилась и в гостиную вошёл Евгений.
— Может, хоть ты не будешь спрашивать, как я себя чувствую? — однотонно проговорила Илона, подняв взгляд на того, чьё присутствие вдруг ощутила.
— Не буду, — Евгений сделал несколько шагов в её сторону и остановился, не решаясь идти дальше. — Но сейчас ты не должна быть одна, существо…
— А разве, по-твоему, это меня беспокоит? — Илона снова опустила взгляд, подчиняясь той апатии, которой невозможно противостоять.
— Я буду за дверью, — сказал ей Евгений, собираясь уходить.
— То есть на случай если на меня оно нападёт?
Евгений уже подошёл к двери и нажал рукой на ручку.
— Нет, не уходи, — еле слышно произнесла Илона, — я боюсь, что если и дальше буду одна, то совсем перестану чувствовать.
Евгений отошёл от двери и сел рядом с ней на диван.
Они некоторое время сидели молча и Илоне начало казаться, что постепенно жизнь, капля за каплей возвращается в неё. А потом Илона бессильно прижалась к нему и положила голову ему на грудь. Их руки соединились. Она снова начала тихо плакать. Волосы закрывали мокрое лицо.
Евгений обнял её.
— Эти бессмысленные фразы, все их слова утешения, зачем? — срывающимся голосом спросила Илона.
— Я была там… я всё видела и не могла помочь. Как, почему?!
— Он заставило тебя наблюдать.
Предатель. Управляющий тьмой.
"Хочешь позлить меня? У тебя получилось".
Тени под камином заплясали в причудливом танце.
— Они не знают что сказать, не знают, как вести себя, — тихо проговорил Евгений. — Они говорят это от страха: что жизнь продолжается, что время излечит. Им так понятнее.
— Ты говоришь как будто… — с замиранием сердца прошептала Илона.
— Как будто знаю, что ты чувствуешь, — Евгений прикоснулся к её волосам. — С самого начала это гнев, отчаяние, отказ мириться, потом боль, которую, не смотря на время, невозможно изгнать, только притупить. И дальше ты ощущаешь внутри всеобъемлющее ничто, а также вину, чтобы там на самом деле не случилось.
Илона продолжала плакать, её слёзы падали ему на свитер. Она закрыла глаза. Трудно было дышать.
— Забыть это невозможно, единственное спасение — те, кого ты любишь, кто ещё остался с тобой.
— Но если таких людей нет?
— У тебя они есть, — глухим тихим голосом сказал Евгений. — Ты не одна.
Больше не было произнесено ни слова. Спустя час они заснули.
Глава 7
Сумерки
Странная личность в лёгком чёрном пальто расхаживала по мосту, меря его размашистыми шагами.
Мужчина не переставал улыбаться, он иногда перевешивался через перила и смотрел на тёмно-синие холодные воды протекающей внизу реки. Ему постоянно приходилось придерживать рукой шляпу, дабы ту не сорвали порывы ветра. Проходившие мимо люди с удивлением посматривали на него, некоторые с улыбками, другие качали головами, а остальные делали вид, что ничего не замечают: у них и так куча дел, и совершенно некогда обращать внимание на впавших в детство особ.
В одной руке чудак держал мороженное, и каждые раз закатывал глаза, откусывая кусочек.
