Mirash - Трудная профессия: Смерть
Теперь для меня утро начиналось много раньше. Я вставала, еще до рассвета шла в институт пешком, что занимало около часа. Утром должна была провести уборку в основных помещениях корпуса — это я, по несколько месяцев не мывшая полы в своей комнате. Ежедневная уборка заключалась как раз в ненавистном мне мытье полов, сантехники в туалетах, протирании подоконников и уборке лифтов, выносе мусора.
Нужно было следить за чистотой и всего остального, но это уже делалось по необходимости. На четвертый день работы, совпавший с первым сентября, я поняла, почему так лютовала прежняя комендант, если кто-то неаккуратно попадал грязным ботинком по стене или опирался ладонями о зеркала, оставляя следы.
В течение дня работы могло и не быть, если ничего не успевало сломаться или внепланово испачкаться, а так же если не нужно было решать какие-то организационные вопросы. Вечером, после окончания всех занятий и мероприятий, мне предстояло провести все ту же плановую уборку, но полы уже мылись только в санузлах.
Была еще одна уборщица, которую коменданту надлежало контролировать, но она пока находилась в отпуске. Моя предшественница дорабатывала последние две недели, прежде чем выйти на заслуженную пенсию нянчить внуков. Ее отношение ко мне было весьма неприязненным, но она прилагала все усилия, что бы добиться от меня хоть приблизительного соответствия должности. На первый взгляд не требующая особых способностей работа состояла из миллиона деталей, которые, если оставить их без внимания, грозили развалить все хозяйство.
— Сегодня не уберешь, завтра будет в три раза тяжелее мыть, послезавтра в десять, — монотонно твердила комендант. — Делай все вовремя.
Я со вздохом взяла тряпку, швабру и ведро, направилась в женский туалет первого этажа, мыть полы под чутким надзором, — Анна Львовна все полагала, что я без ее присмотра халтурю. Сегодня, и впрямь очень хотелось. Первое сентября для большинства нормальных студентов праздник, но не для меня, да и ситуация в целом не способствовала веселью.
На торжественные мероприятия я не пошла, занятий не было, — но в коридоре все равно сталкивалась с другими студентами, большинство из которых питали ко мне сильные, но не теплые чувства. В их числе была Анжела Дягилева, с которой мы обменялись парой колкостей, с итоговым счетом не в мою пользу. Хотя сейчас меня это волновало значительно меньше, на фоне-то имеющихся проблем.
В туалете меня ждал неприятный сюрприз, видимо, последствия празднования первого сентября — кого-то из дам стошнило на пол. Увидев эту картину, я недовольно скривилась, комендант сурово посмотрела на меня.
— А за тобой я сколько раз убирала, не припомнишь? Вот теперь на своей шкуре испытай, это твоя работа. Краснеешь? Хорошо, видимо, совесть еще осталась…
Я действительно чувствовала, как кровь прилила к щекам, опустила голову и взялась за тряпку. Хоть резиновые перчатки выдают…. Хуже всего был отвратительный запах, я почувствовала, как перехватывает спазмом горло. Да меня саму сейчас стошнит! Я попыталась сделать глубокий вдох и закашлялась от еще более усилившихся неприятных ощущений.
— А ну-ка вставай, и открывай окно, — быстро среагировала Анна Львовна. — Отдышалась? Домывай. Старайся не дышать глубоко и часто, окно впредь сразу открывай.
Последовав ее совету, я домыла пол, затем отчистила сантехнику, протерла зеркала, выбросила мусор.
— Ну как, понравилось? — уничижительно спросила Анна Львовна. — Я вот так же за тобой мыла, а почти в бабушки тебе гожусь!
Я молчала. А что сказать? Раньше нагрубила бы, но теперь я себе этого уже не могла позволить: подведу целую толпу людей, которые за меня просили. Мы шли по коридору, комендант продолжала последовательно вспоминать мои прегрешения. В коридоре второго этажа нам встретилась Стеклова.
— Добрый вечер, — поздоровалась она, внимательно присматриваясь ко мне.
Анна Львовна тепло ее поприветствовала, я смущенно кивнула.
— Ксюша, как дела? — участливо спросила Наталья Федоровна.
— Пока так же.
— А как с работой, не тяжело?
— Нормально, спасибо.
— Да где там нормально, — вмешалась комендант. — Брезгливая она очень, оказывается. В туалете кого-то вырвало, так это ей убирать не хочется, а как сама мне все полы пьяная уделывала…
— Ксюшенька, дружочек, дай нам поговорить без тебя, — обратилась ко мне Стеклова, перебив крайне удивленную этим Анну Львовну.
— Наталья Федоровна, пожалуйста, не нужно…
— Ксюша, иди. Дай взрослым теткам поговорить.
Я покорно пошла дальше по коридору.
— Анна Львовна, очень вас прошу, не терзайте девочку. Хватит уже ее носом тыкать в прошлые проступки.
— Наталья Федоровна, я не понимаю, — неодобрительно сказала комендант. — Почему вдруг к ней такое снисхождение?
— Потому что у нее уже месяц как тетя и сестра в коме после автокатастрофы. Она содержит их, себя и еще трех сестер.
— Да вы что?! — ахнула Анна Львовна.
Я, наконец, удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать их голоса. Дошла до технической подсобки, сложила на место свой рабочий инвентарь, помыла руки и ополоснула лицо. Зря Наталья Федоровна так, я могла бы потерпеть. Но меня никто не слушает, они все поступают, как считают нужным. Ладно, сейчас дождусь коменданта, можно будет идти домой. Завтра утром опять сюда, а еще начинается учебный год.
И всего две недели до нового дежурства, на которое по-прежнему остаемся мы вчетвером… Когда уже эти незнакомые мне наставницы что-то решат? Вот что мне делать с дежурством? Опять три дня брать на себя, а потом сутки отсыпаться? А с работой как, прикинуться больной?.. Хорошо хоть два дня из трех выпадают на субботу и воскресенье, они у меня везде выходные. Кроме занятий в субботу, но там не страшно разок пропустить.
И всего через три дня после дежурства — защита курсовой работы. Да, наконец дописанной, во что пока самой слабо верилось. Но за какую-то неделю Некруев и Топотова на пару сумели помочь мне довести оформление результатов до ума, сами-то результаты были уже давно. Беда только в том, что защищать свою работу я все так же не готова. А еще экзамены в начале следующей недели, у меня еще нет допусков… и сколько еще этих «еще»…
В комнату вошла Анна Львовна, посмотрела на меня.
— Все убрала? — спросила она.
— Да.
— Иди домой, отдыхай.
Я натянула свитер и пошла в направлении дома. По дороге зашла в магазин, закупила продукты — моя очередь дежурить по кухне. Уборка сегодня была на совести Танремии, но в раковине была гора немытой посуды, а ноги прилипали к полу. Самой Танре дома не было, она вообще постоянно без предупреждения куда-то исчезала допоздна, игнорируя дела. Я скрипела зубами, но лишний раз замечаний старалась не делать, боясь довести дело до скандала. Надо же, я — и боюсь довести дело до скандала! Как все поменялось…. Забросив овощи в воду и включив газ, я перемыла посуду, наскоро протерла полы. В кухню вошла Каттеремия, поздоровалась.
