Василий Блюм - Найдёныш
Незаметный за шумом битвы, гул постепенно усиливался, и в тот миг, когда наемники рванулись в последнюю атаку, ладья дрогнула. Боясь, что почудилось, Мычка взглянул на товарищей, Зола поджал губы, Дерн глубоко вздохнул. Шестерня опустил секиру, счастливо пробормотал:
— Я знал, что Маховик не подведет.
Качнувшись, ладья пошла вверх и в сторону. Нападающие на мгновение застыли, на их лицах проступила растерянность, быстро сменившаяся страхом. Пока ладья находилась на земле, а позади, напирали, готовые помочь товарищи, бой шел к закономерному концу. Сейчас же, ситуация изменилась. Они оказались наедине с чужаками, что впятером положили, едва ли не вдесятеро превосходящий численностью отряд. Подгоняемые страхом, бойцы ринулись в атаку, чтобы смять, втоптать, разметать чужаков, пока те, каким-нибудь чудесным образом вновь не восстановили силы, ведь не иначе, сами демоны помогают неведомым убийцам, что, играючи, отбивались от вдесятеро превосходящих сил.
Из рубки высунулась Себия. Взгляд подземницы метнулся поверх голов нападающих, пронзив тьму, а губы изогнулись в ухмылке.
Себия крикнула так, что заложило уши:
— Наземь!
Измученные настолько, что ни у кого не возникло желания переспрашивать, наемники повалились на палубу, не обращая внимания на подбегающих противников. Решив, что чужаки сдаются, воины зарычали громче, бросились, чтобы добить поверженных. Раздался хруст, от жуткого скрипа заломило зубы. Крики радости сменились воплями ужаса и страха. Над палубой будто пронесся короткий смерч, и все стихло.
Мычка повернул голову, взглянул сквозь прищуренные веки, затем открыл глаза, сказал неверяще:
— Они исчезли!
Следом поднял голову Дерн, осмотревшись, произнес задумчиво:
— Действительно исчезли.
— Но как? — едва слышно выдохнул Зола.
Себия произнесла со смешком:
— Дерево. — Ощутив немой вопрос друзей, уточнила: — Не знаю, специально, или сослепу, Маховик прогнал ладью сквозь дерево. Их попросту смело ветвями.
Мычка хихикнул, охнув, схватился за бок. Закрыв глаза, Дерн растянул губы в улыбке, гулко захохотал. Следом, присоединяясь к общему веселью, засмеялся Шестерня. Зола некоторое время сдерживался, хмурил брови, но и он не выдержал, улыбнулся. Лежа на палубе, наемники улыбались, дышали полной грудью, ощущая, как в легкие вливается столь привычный, и, в то же время, сладостный воздух победы.
Из рубки, едва видимый в наступивших сумерках, высунулся Маховик, окинув взглядом палубу, сказал ворчливо:
— Прошу прощения за задержку. Эти бездари разомкнули контакты питания. Пришлось повозиться, чтобы поднять посудину в воздух.
— А мы, было, решили, что ты задержался нарочно, дабы местные нас успели вразумить, — бросил Мычка, поднимаясь на ноги.
Механик посопел, сказал сердито:
— Признаюсь, была такая мысль, но вовремя отогнал, не поддался искушению. — Он вздохнул, обронил тяжко: — Чужак я тут, что ни говори. Хоть и взяли без вопросов, и до работы допустили, а все ж, как на говно, смотрят. Если ты не вершинник — значит второй сорт, хоть из кожи вылези, ничего не изменишь.
Себия поднялась следом за Мычкой, сказала сумрачно:
— Хорошие слова. Рада, что не успела спуститься.
— Куда спуститься? — не понял механик.
— К тебе, — произнесла подземница, сверкнув глазами.
Маховик сглотнул, тяжелый взгляд девушки сказал больше, чем любые слова, прокашлявшись, спросил чуть слышно:
— Теперь что? Идем назад, или…
— Или, — с нажимом произнесла Себия. Поискав глазами, зловеще сказала: — Где-то здесь должен быть подземник… У меня к нему кое-какие вопросы. Как только я получу ответы, тут же укажу направление.
— А если он не скажет? — поинтересовался Маховик раньше, чем осознал неуместность вопроса.
Подземница улыбнулась так, что механик отшатнулся, сказала с жуткой улыбкой:
— Скажет. Мне он скажет все, даже то, чего не знает.
— Да погоди ты, дай дух перевести! — взмолился Шестерня. — Дерна изрубили, Зола почти не дышит, сама едва стоишь, того и гляди, без чувств — грохнешься.
— Дело не закончено, — упрямо произнесла Себия. — Сперва задание, остальное после.
Проследив, как подземница пошатываясь, двинулась вдоль палубы, вглядываясь в разбросанные повсюду тела, Шестерня покачал головой. Упорство девушки порой ставило пещерника в тупик. Относясь к жизни просто, Шестерня не понимал подобной жертвенности, считал, что любому делу свое время, если сейчас что-то не получается, то обязательно выйдет позже, и надрываться ради сомнительной выгоды, как можно быстрее расправиться с заданием, считал глупым и бессмысленным занятием.
Шестерня хотел еще что-то сказать, но Дерн тронул пещерника за плечо, сказал глухо:
— Оставь ее, лучше помоги найти котомку. Что-то я с трудом вижу, не иначе — по голове приложили.
Глядя на изрубленное плечо и бок товарища, Шестерня сказал натянуто бодро:
— Сейчас, сейчас. Вот только на ноги встану. А что до головы… — он хохотнул. — Так то не рана — просто стемнело. Я и сам, едва вижу.
Пещерник с трудом встал, двинулся в темноту, откуда вскоре вернулся, волоча за собой котомку. Пока Дерн выкладывал зелья, Шестерня с Мычкой бродили по ладье, осматривая тела павших. Пещерник обшаривал карманы, а Мычка мельком осматривал тела, и, если замечал признаки жизни, наносил короткий добивающий удар в шею, после чего, шел дальше.
Закончив, Мычка вернулся, следом подошел Шестерня. К этому моменту Дерн уже разложил перед собой горшочки и колдовал с зельями. В тусклом свете фонаря, вынесенного Маховиком из недр ладьи, болотник казался зловещим демоном, отдыхающим после чудовищной битвы: зеленоватая, почти черная во тьме, кожа головы бугрится свежими рубцами, руки, грудь и даже лицо покрыты слоем запекшейся крови, кольчуга разорвана во множестве мест.
Дерн поднял голову, оглядев товарищей, поинтересовался:
— Чего мнетесь? Подходи по одному, разберусь с вашими царапинами, а потом, можно и собой заняться.
Дикий, исполненный боли крик резанул по ушам, заставив наемников вздрогнуть. Дернувшись всем телом, Мычка стремительно обернулся, но в царящей в дальней части ладьи черноте смог разглядеть лишь смутное шевеление. Вопль повторился. Наполненный страданьем, он вызывал ужас, и, одновременно, острую жалость, столько муки было в надрывном, почти нечеловеческом крике.
Шестерня тронул Мычку за локоть, сказал мрачно:
— Давай, не тяни. У нас лекарь сейчас свалится.
Дерн добавил в тон:
— Действительно, поторопись, как-то мне не очень хорошо. А что до крика — не обращай внимания. Себия задает вопросы…
Все время, пока болотник замазывал раны, а потом отпаивал товарищей зельями, вопли звучали почти непрерывно, сперва, громкие и пронзительные, постепенно теряли силу, слабели, под конец, превратившись в сдавленные хрипы. Когда, закончив с ранами товарищей, Дерн приступил к своим, из тьмы появилась подземница. Устало опустившись на щит, девушка некоторое время молчала, не мигая, уставившись на фонарь, после чего произнесла:
— Он был столь добр, что поделился со мной знанием. Узников перехватила гильдия одного из многочисленных княжеств подземников. Наш путь лежит на восток.
ГЛАВА 8
Шестерня проснулся от дробного стука, прислушавшись, с удивлением обнаружил, что стук издают его собственные зубы. Небольшая рогожка, найденная среди прочего хлама в трюме ладьи, почти не согревала, и холодный ветерок легко продувал ветхую ткань, вытягивая из тела остатки тепла. Пещерник попытался подняться, но заледеневшие мышцы не слушались. Сделав несколько безуспешных попыток, Шестерня, наконец, сел, открыл глаза. Низкие тучи, за время пребывания на острове ставшие уже привычными, рассеялись, над головой выгнулся иссиня-черный купол неба, стремительно светлеющий в лучах восходящего солнца.
Ощутив давление в животе, пещерник встал, воровато оглянувшись, двинулся в дальний конец ладьи. Но, едва он сделал шаг, нога наступила на мягкое. Раздался вопль, до того — незаметная, куча лохмотьев зашевелилась, обратившись Золой. Маг уставился на пещерника, сказал зло:
— Тебя прямо сейчас поджарить, или позже, когда придет время завтракать?
Втянув голову, Шестерня шмыгнул на нос ладьи, скрывшись от гнева товарища за непонятной конструкцией, забранной промасленной плотной тканью. Проводив пещерника хмурым взглядом, Зола поежился, с натугой встал. Тело отозвалось такой болью, что маг закусил губу, чтобы не вскрикнуть, постоял, пережидая, пока перед глазами перестанут маячить разноцветные круги, крохотными шагами двинулся по кругу, разминая окоченевшие мышцы, и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Но, не то, сыграл роль крепкий сон, не то, оказали действие зелья болотника, за исключением жгучего голода и легкого головокружения, иных неприятных эффектов Зола так и не обнаружил.
