Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы
Скоро прошла вторая вечность, затем третья, и границы между ними были обозначены лишь Славиными мыслями о том, как медленно летит время. Эти мысли означали, что одна вечность закончилась и начиналась другая, и это происходило в те моменты, когда Слава вспоминал об этих вечностях, в очередной раз возвращаясь из небытия в реальность и обнаруживая себя на скользком сиденье рядом со своим сопровождающим, который к тому времени превратился в некую самостоятельную, не зависящую от автобуса субстанцию, и даже не качался в такт движению, а как бы висел в воздухе совершенно без всякого движения, горделиво выпрямившись и смотря в заднее окно. Слава с трудом повернул затекшую голову, чтобы взглянуть на молекулярно переливающийся статичный бетон и увидел, что тот вдруг заиграл живыми красками, хотя и сохранил серый оттенок, и бегущие между плитами швы стали отчетливо видны, как если бы их прочистили. Он понял, что вышло солнце. Самого солнца он не видел, потому что оно висело над крышей автобуса и немного сбоку, о чем можно было догадаться по тонкой, вытянувшейся слева по ходу движения автобусной тени; но он увидел, как небо очистилось от облаков и засияло теплой голубизной, и граница между серым бетоном и голубой небесной кромкой теперь была хорошо заметна.
Он немного пришел в себя. Странное чувство нереальности всего, что он видел вокруг, стало медленно проходить, и он встряхнулся, как ото сна. Автобус все еще ехал быстро, но немного замедлил ход, отчего вновь стали слышны частые удары колес о швы бетонного покрытия. Слава увидел огромную крылатую тень на одной из плит; едва мелькнув, она тут же пропала. Он наклонился ближе к окну и заметил несколько птиц, летающих на громадной высоте. У них были черные четкие силуэты и большие перепончатые крылья; раскрыв их, они свободно парили в небе. До его слуха долетели слабые, едва слышные крики, похожие на воронье карканье. Его оцепенение вновь сменилось страхом, потому что он вспомнил, куда они едут. По тому, как изменилась погода, и по появлению громадных черных птиц он догадался, что это знаменует какую-то важную перемену, и понял, что страшный замок должен быть совсем близко.
Его молчаливый спутник также ожил. Он немного пошевелился на месте и посмотрел в окно; видимо, заметив там что-то, что подтверждало его предположения, он удовлетворенно откинулся на спинку своего сиденья.
'Подъезжаем?' — хотел спросить его Слава, но ничего не сказал, потому что ему снова было очень страшно.
Крики птиц, похожие на воронье карканье, стали хорошо слышны. Автобус незаметно замедлил ход; удары его покрышек о швы стали редкими и такими сильными, что при каждом ударе корпус машины довольно сильно встряхивало. Автобус вновь задрожал, как ракета перед стартом, а металлические обода сидений начали так часто и сильно дергаться, что к ним было больно прикоснуться. Слава, от ужаса потеряв способность двигаться, продолжал сидеть спиной вперед, уставившись в пол, и лишь немыслимым шестым чувством, обострившимся от страха до невероятной степени, ощутил за окном громадную остроконечную расширяющуюся тень здания, упавшую на автобус и захватившую вместе с ним не менее двух десятков бетонных плит. Автобус, в последний раз задрожав всем корпусом, остановился, но мотор продолжал работать. Слава услышал, как за его спиной с лязгом что-то раздвинулось — похоже, открывали металлические ворота — и машина, тяжело сдвинувшись с места, стала въезжать внутрь. В заднем окне Слава увидел, как в небе мелькнула гигантская черная птица, что-то тоскливо прокричала и исчезла в высоте.
