Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров
— Легче? Рука больше не болит? — спросила я участливо. Ноль реакции. Девчонка продолжала стоять молчаливым истуканом. — Кажется, тебя зовут Аннабель, ты француженка?
Посмотрев в пустое личико, я почувствовала себя виноватой и подключила ментальную обработку первого уровня. Это помогло. Хоть и с немалой дозой испуга, но девчонка посмотрела на меня более или менее осмысленно. Я улыбнулась как можно дружелюбней. «Вот чёрт, кажется, забыла убрать клыки!.. — мгновенный экскурс по челюсти. — Нет, всё в порядке».
— А я Мариэль, но откликаюсь и просто на Мари, — представилась я и состроила просящую мину. — Умираю от голода. Послушай, Аннабель, не будь жмотиной, поделись со мной кофе.
— Да, мадмуазель. Подождите минутку, сейчас всё будет готово, — прошептала девчонка и, вылив остатки из кофейника, бросилась к плите.
В ожидании я опустилась на стул, с потаённым любопытством глядя на суетящегося мышонка. Несмотря на испуг, девчонка двигалась на удивление уверенно, как будто готовка — это её родная стихия.
— Вот, пожалуйста, все готово, — прошептала она, когда кофе был готов.
Явно не решаясь подойти, девчонка протянула мне большую чашку. «Потрясающе! Она угадала с моей любимой емкостью», — восхитилась я и как можно ласковее сказала:
— Аннабель, хоть я и вампирка, но честное слово, мои руки на такое расстояние не тянутся. Будь добра, налей себе кофе и садись рядышком. Клянусь, сегодня ты не входишь в мой пищевой рацион.
Вот дура! Тянули меня за язык! У малявки снова испуганно расширились глаза и задрожали губенки, но она повиновалась. Налив себе кофе, какое-то мгновение девчонка еще колебалась, пребывая в нерешительности, но все же двинулась в моем направлении. Она поставила кружки и уселась так, чтобы находиться от меня как можно дальше. Стараясь не засмеяться, я взяла кружку и с удовольствием вдохнула горьковатый аромат. Кофе — это божественный напиток! Когда-нибудь я сочиню ему оду. Клянусь, это будет не заказная музыка, как у господина Баха, а жар восторженной души.
В кухне воцарилась тишина. У девчонки заметно дрожали руки и иногда стучали зубки о край кружки, но она мужественно пыталась сохранить внешнее спокойствие и ни разу не заплакала. Ценю. Молодец.
«Бедный человеческий птенчик! Что ж ты так дрожишь? Не бойся, я вампир, а не удав! Хотя «киношному» Дракуле вполне удается змеиное шипение, да и проглотить он кого-нибудь не прочь. Жуть!»
Немного поболтавшись по дому, я убедилась, что мы одни с новоявленной сестрицей и, удрав от неё подальше, позвонила на работу Рени.
— Привет, ма. Как самочувствие? Всё в порядке? Прости. Я такой поросенок, чуть не досуха тебя выпила, — с раскаянием выпалила я в трубку.
— Солнышко, не неси ерунду! Со мной всё в порядке, — весело отозвалась Рени и немного помедлила. — Вы поладили с Аннабель? Мари, пожалуйста, будь к ней внимательна и больше не пугай девочку. Хорошо?..
— Договорились! Вот только без слёз! — нетерпеливо перебила я свою вампирскую матушку, услышав в ее голосе просящие интонации. — Поверишь на слово, что я не съела твоё сокровище, а только местами надкусала?.. Ладно, шучу! Обещала же, что не трону. Нечего обиженно дышать в трубку. Цело и здорово твоё приобретение и опять что-то варганит на кухне. Из какой сказки Гауфа ты украла это женское воплощение карлика Носа?
— Не поверишь, но по великому блату, — оживилась Рени. — Еле выцарапала девочку из загребущих лап семейки Ладожских. Представляешь, матушка твоего приятеля имела наглость жаловаться на меня в Совет! Она даже пыталась взять меня на абордаж. Видите ли, Верочке давно хотелось такого маленького феникса, чтобы птичка не так быстро вылетела из родительского гнезда, но я не поддалась на провокацию.
— Понятно. Сперла феникса у Ладожских. Ну, ты даешь! А как отца уломала?
Рени хихикнула в трубку.
— Как женщина женщине, вечерком шепну по секрету.
— Можешь не продолжать. Надеюсь, ты била его аккуратно, чтобы не осталось следов после твоей спецназовской обработки.
— Нахалка! Совсем распустилась в Академии! Вот пожалуюсь Мику, что за гадости ты мне говоришь, и он пропишет тебе ижицу…
— К чему стараться? Благодаря распределению в СБ, я и так уже кругом в полной ижице, — уныло ответила я возмущённой родительнице, та сразу же сменила гнев на милость.
— Не беспокойся, детка, Мика что-нибудь обязательно придумает.
— Очень сомневаюсь. Он терпеть не может протекционизма и все об этом знают. И ты думаешь, что после этого он обратится в Совет с просьбой?
— Мари, ты в своём уме? Палевский и просить? — неподдельно удивилась Рени. — Он просто прикажет вот и всё.
— Что-то слабо верится, что он пойдет на такое ради меня. И не вздумай на него давить, поняла? А то я тебя знаю.
Мы еще немного поболтали пока Рени не вызвали на совещание.
Чувствуя себя не в своей тарелке, я попыталась чем-нибудь заняться, но всё валилось из рук. «Ладно. Трус не играет в хоккей. Раньше начнём, раньше закончим». Тяжко вздохнув, я позвонила своей любимой подруге. Как и следовало ожидать, Беккер не ответила ни по мобильнику, ни на ментальный вызов. Что ж, если гора не идет к Магомету…
— Сонь, можешь, хоть целыми днями отсиживаться за дверью, я столько же буду дневать, и ночевать под ней! Поняла? Посмотрим, кто кого переупрямит. Учти, мне без проблем заночевать на коврике, — крикнула я и, переждав несколько минут, снова нажала на кнопку звонка. Спустя час заплаканная Соня, чуть не прибив меня восседающую на коврике, распахнула двери.
— Заходи, и будь ты проклята. Знай, ты мне больше не подруга.
«Н-да. Наезд по-полной. А-а, ерунда! Главное прорвалась, а там разберёмся».
Политика мужчин в кулуарах — это выяснение, кто из них главный, немного протекционизма, философии, ну, и как всегда о женщинах, их даже библия не спасает
На стоянке у штаб-квартиры клана Волка остановился серебристый «мерседес». Из роскошного салона выбрался русоволосый изящный мужчина лет тридцати, в дорогом светлом костюме и черной рубашке. Остановившись у машины, он вытащил сигареты и неспешно закурил. Выражение узкого красивого лица с огромными светло-зелеными глазами, в которых переливались золотые искорки, было откровенно скучающим. Его длинные слегка вьющиеся шелковистые волосы, связанные узкой черной лентой, трепал свежий речной ветер с Невы. Лениво оглядываясь по сторонам, он заметил, что продавщица мороженного, девушка лет двадцати пяти глядит на него с неприкрытым восхищением. Мужчина слабо усмехнулся и с сожалением подумал, что одаренная девочка старовата для феникса, а затем послал ментальный импульс на стирание своего образа в ее памяти. Докурив, он плавной походкой двинулся к дверям офиса, которые при его приближении автоматически распахнулись, и исчез в недрах огромного мраморного холла.
