Юлия Бажова - Сети
– СТОЯТЬ, – произнес голос. – ЕСЛИ ХОТЯ БЫ ОДИН ИЗ ВАС ДВИНЕТСЯ С МЕСТА, ОНА УМРЕТ. – Слова прозвучали спокойно, но тон, которым они были сказаны, словно вмуровал Марго в скалу. Она обнаружила, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Если бы смерть умела говорить, ее голос звучал бы именно так. Тишину вспорол короткий женский визг.
– МОЛЧАТЬ, – припечатал голос. – ИЛИ ОНА УМРЕТ.
Марго чуть не задохнулась от этих ужасных звуков. Она не понимала, сама шла в полуобморочном состоянии или ее тащили. Наверное, все-таки тащили: ступни не ощущали твердой поверхности. По лбу, вискам и спине текли струйки холодного пота. Она смотрела только на длинный, обоюдоострый, абсолютно зеркальный кусок металла под подбородком, в котором проплывали огоньки свечей, позолоченные оклады икон и нимбы святых с потолочной росписи. Казалось, клинок живой и через глаза высасывает из нее все – воздух, силы, кровь, внутренности. Взгляд не мог оторваться от него: смертоносное зеркало приковало его к себе.
На выходе из храма ее похититель, прикрываясь ею как щитом, повторил обе угрозы стайке крестьян возле скамейки. Потом кошмарный нож исчез, вместо него появился знакомый темно-рыжий загривок, самая надежная на свете рука обвила талию. В лицо горьковатым запахом осеннего дыма и опавших листьев ударил ветер. Марго сделала несколько судорожных глотков воздуха, ощупала мокрыми пальцами горло.
«Сумасшедший! А если бы тебя не послушались? Если бы ты случайно задел за что-нибудь локтем? Вынуть нож в храме… Прямо в храме!»
Ее бросило в жар и в слезы. Ох, как подмывает развернуться и врезать по этой мрачной физиономии, пока она в пределах досягаемости. Зачем устраивать спектакль? Почему нельзя было просто взять за руку и увести?
Они неслись, не сбавляя ходу, не меньше часа. За это время влажный ветер остудил пыл. Марго осознала: на самом деле Морган сыграл блестящий ход. Батюшка вряд ли отпустил бы внезапно нашедшуюся дочь знаменитого епископа-винодела, с которого можно стрясти немалое вознаграждение. Она наверняка в розыске. Марго тихонько хихикнула, представив, какая буча разразилась после их бегства. Замельтешили как муравьи, когда в муравейник плеснешь воды, и выслали погоню, которая, проболтавшись полдня по окрестностям, вернется ни с чем.
Кто он – безвестный герой, псих или разбойник? Впрочем, эти три понятия не были взаимоисключающими. И в Ланц ли он ее везет? Да какая разница! Если нет, еще и лучше. Не придется возвращаться к унылой монастырской жизни, юлить и выкручиваться перед батюшкой Адрианом – Марго до сих пор не придумала оправдания своему побегу. Не придется слушать проповедей, после которых она готова провалиться сквозь землю от стыда и чувства вины. Не придется сносить похотливые взгляды Пауля и значиться у него в невестах. Вдруг Морган заставит ее переспать с ним? Странно, но эта мысль не была пугающей; мало того, живот отозвался на нее спазмом – болезненным, но дьявольски приятным. Марго пустилась по волнам воображения, смакуя, как это сильное тело наваливается на нее, распластывает по земле, как большие горячие руки стаскивают с нее штаны и раздирают рубашку, сжимают ее груди и попку, как он втискивает бедра между ее ног… Он привезет ее в разбойничий лагерь и сделает своей… Любовницей? Прислугой? Промежность наливалась горячей тяжестью, которая, пульсируя, растекалась по животу и бедрам. Она не станет сопротивляться, позволит ему делать с собой все, что он захочет.
«А хочет ли он? Способна ли эта каменная глыба кого-либо любить и что-либо чувствовать?»
С разбойниками было бы весело. Кочевая жизнь, трапеза у костра, каждый день приключения и свобода, свобода, свобода. Зарабатывать на жизнь грабежом, безусловно, грех. Но кого в первую очередь грабят? Торговцев. Кое-кого из них совершенно нелишне проучить. Батюшка Адриан говорит, торговцы бывают двух типов – жулики и грабители, третьего в природе не существует. Выходит, разбойники делают доброе дело – лечат, пусть и с переменным успехом, их души от страсти сребролюбия. Грабители грабят грабителей. Чаши весов уравновешиваются. Да ведь ей и не придется самой освобождать торговцев от нечестно нажитого богатства – это мужское занятие. А она бы вкусно кормила своего атамана, заботилась бы о нем, стирала бы и чинила его одежду, вязала и шила бы для него. Быть может, он со временем полюбит ее и женится на ней? Иштван со всеми его подозрительными магическими дарованиями не стоит и ногтя этого парня.
Они углубились в чащу, конь перешел на шаг, и сладкие грезы Марго развеяло совершенно отчетливое ощущение, что за спиной сгустились тучи и сейчас она получит втык.
– У тебя непревзойденный талант влипать в неприятности, – прошипел Морган.
– А у тебя – выбираться из них, – парировала Марго в надежде отвести от себя карающий меч. – Признайся, ты не рыбак и не торговец. Ты разбойничий атаман!
Марго почувствовала, как его грудь дрогнула от беззвучного смеха.
«Засмейся! Ну засмейся же! Я хочу услышать твой смех!»
Морган не засмеялся.
– Этот священник… Он знает моего отца. Кто бы мог подумать. Он меня опознал. Если бы не ты… Ты так ловко все провернул! Как ты догадался, что я влипла?
– Никак. Ты ушла и пропала.
– Там, в храме, меня не покидало ощущение, что ты стоишь рядом. У меня бывало так с Иштваном – я иногда чувствовала его на расстоянии. Помнишь, я говорила про дуновение ветра? Это оно и есть: ощущение, будто человек рядом, хотя он далеко.
Морган тяжело вздохнул, почесал затылок. Узел затягивается. Чем дальше, тем сложнее и противнее врать этому милому доверчивому котенку. Надо признаться. Признаться прямо сейчас и оставить наконец этот проклятый булыжник на дороге.
«Марго, я тебя обманул. Я Сур».
Извиниться. Объяснить, почему обманул.
– Можно с тобой посоветоваться? – перебила его мысли Марго.
– Попробуй.
– Что мне сказать отцу?
«Хороший вопрос… Нет, парень, вопрос плохой, и тебе придется на него отвечать».
– Смотря какую цель ты перед собой ставишь, – начал Морган неторопливо, пытаясь выиграть время на раздумья.
– Мне надо доказать, что я уже взрослая.
– Хм… – Цель неожиданно оказалась наготове. – Взрослость, дружок, не нуждается в доказательствах. Знаешь, чем взрослый отличается от ребенка?
– Возрастом, самостоятельностью. Взрослый свободен.
– Нет. Взрослый несет ответственность за свою жизнь – за свои слова, поступки, мысли и их последствия. Признает свои промахи, не переваливает вину за собственные просчеты на других, в том числе на воображаемые злые силы. Если хочешь, чтобы тебя признали взрослой, скажи правду.
