Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – коннетабль
Жесткая сухая трава, которую не подпустили бы к городу на арбалетный выстрел, сейчас нагло пробивается всюду, пытается изрезать сапоги острыми, как бритва, стеблями.
Я сбился с шага: уши поймали зов рога. Следом вроде бы донеслись звуки игры на трубах. Джильдина идет ровным быстрым шагом, я догнал, напряженно прислушиваясь. Трубы слышу отчетливо, а теперь вот странная музыка. Ее отнес бы к струнным…
Ветер переменил направление, музыка стихла. Я все поглядывал на Джильдину, слышит ли, однако она просто двигается к воротам, не поворачивая головы.
Город казался реальным, но мы вошли в него, угол зрения изменился, и… башни, дворцы, стены – все-все стало почти прозрачным. Я отчетливо видел сквозь крепостную стену ровную, выжженную знойным солнцем далекую каменистую равнину, на грани видимости – остроконечные скалы, изгрызенные ветрами и дождями.
Странное чувство потери коснулось груди. Улицы завалены грудами камня, мелким щебнем, остатки стен торчат грозно и одновременно жалко, однако каждую продолжает призрачная, часто украшенная барельефами, скульптурами, карнизами, некоторые дома стоят просто на щебне, как и пара башен, от которых ничего не сохранилось.
Я шел за Джильдиной, часто спотыкаясь, падал, она же двигалась целенаправленно, не глазея по сторонам, только пару раз достала из кармана листок и сверилась с картой. В некоторых домах как будто горит свет, я тут же заглядывал в окна и провалы на месте дверей.
Она спросила сердито:
– Ты что там ищешь?
– Людей, – сообщил я. – Главное сокровище – люди.
Она покачала головой, но не обернулась.
– Здесь их продать некому, – сообщила сухо.
Я охнул, небо чуть изменило цвет, и над мертвым городом разом взметнулся живой: каменные стены руин продлились ввысь почти реальными, хоть и полупрозрачными. Высокие башни взметнулись к небу, тонкие, как спицы, на каждой трепещет флажок. Джильдина торопливо шла мимо, а я жадно шарил взглядом по городу, стараясь запечатлеть как можно больше деталей.
Старинные замки и причудливо изогнутые небоскребы, воздушные мостики между вздернутыми к небу башнями, мосты всех видов и размеров, от древних до ультрадивных, словно перенесенных из будущего. Странный город строился явно хаотично, без плана, однако чувствуется вкус: нет безобразных строений, а здания разных эпох удивительно гармонизируют друг с другом.
– Не отставай! – резко бросила она.
– Бягу, бягу, – послушно ответил я и в самом деле побежал, стараясь догнать резвую звероженщину.
– Зачем тебе люди? – спросила она сердито. – Люди могут не отдать сокровища!
– Даже призрачные?
– Призрачные тоже бывают разными.
Я помолчал, переваривая ответ, развел руками.
– Мне в самом деле не нужны сокровища.
– Дурак, – бросила она.
– Дурак, – сказал я, – это всякий инакомыслящий. Извини, но в поместьях моего отца сокровища складывать некуда. Меня другое интересует…
– Что?
– Не знаю, – ответил я простодушно. – Просто хочу видеть места, которые раньше не видел.
– Поехал бы в города.
– Был, – сообщил я. – Вообще-то все города похожи один на другой. Разница невелика…
– Дурак, – снова сказала она убежденно, – конечно, здесь диковинок много, зато отныне никогда не увидишь те свои благополучные города.
Я подумал над ответом, но Джильдина уже не обращала на меня внимания, зорко осматривает окрестности, от ее слуха не скроется ни один звук, и я сказал негромко:
– Увижу.
Она резко повернулась в мою сторону, в синих глазах на миг полыхнула безумная надежда.
– Что?.. Ты знаешь, как выйти?
– Нет, – ответил я безмятежно. – Но если есть вход, то есть и выход.
– Дурак, – повторила она в который раз, уже злясь, что хоть на мгновение поверила в чудо, – вход сюда есть в любом месте!
– Тогда и выход должен быть в любом, – сказал я кротко. – Плохо искали.
Она рассерженно отвернулась, не изволив больше замечать такого явного дурака, даже идиота.
Мы шли с утра до вечера, но я все еще видел знакомые скалы то справа, то слева, пару раз они заходили нам за спину, однажды мы шли опасно высоко и смотрели на скалы сверху, а над нами, почти задевая за волосы, неслась пышущая жаром громада каменных туч, превращенных в лаву.
Шварценеггерша, тоже взмокшая, шла, пригибая голову, оглянулась, на лице напряжение, бросила резко:
– Перетерпи! Сейчас будет спуск.
– За вами, леди Джильдина, – прохрипел я сухим горлом, – хоть в ад… У вас такая фигура… Такие дельты…
Ее лицо перекосилось гримасой, но промолчала, а я шумно карабкался следом, хватаясь за камни, и в самом деле дорожка пошла вниз, а сверху и за спиной разочарованно ревели тучи, упустившие добычу.
Мы прошли не меньше двадцати миль, но если как ворона летит – то с милю. Богатырша скрылась за поворотом скалы, я на миг остановился, хватая широко распахнутой пастью воздух, и обнаружил, что смотрю в темную щель, где что-то светится. Ослепленный ярким красным светом, я всмотрелся в сияние, а оттуда на меня смотрит, тоже распахивая пасть, полупрозрачный дракон, даже почти прозрачный, размером со слона, крылья сложены на спине, сияние заполняет пещеру и выбивается наружу.
Я поспешно отстранился, а то вдруг да плюнет огнем, дракон наклонял голову то к одному плечу, то к другому, как сова, когда рассматривает что-то незнакомое.
Морда жуткая, такими рисуют дьяволов: крокодилья пасть, горящие злобой глаза и длинные костяные выступы над глазами, что превратились в рога.
Я осторожно сделал крохотный шажок назад, уговаривая его мысленно, что я и невкусный, и что защитник из Красной Книги, рептилефил, всегда восторгался драконами, их красотой, крыльями, мордами, умом, лапами, чешуей, отвагой, дуростью…
Когда догнал могучую бодибилдершу, она прорычала грозно:
– Отставать опасно.
– Знаю, – прохрипел я. – Ох, уже знаю… Там в щели такой дракон, такой дракон! Красивый, грозный и с вот таким же плечевым поясом и развитыми дельтами, как у вас… И вообще, чем-то вы похожи. Я, кстати, обожаю драконов…
Она промолчала, а через минуту буркнула:
– Старайся ни в какие щели не заглядывать.
– Да уж, теперь ни за что на свете!
– И на сами скалы долго не смотри, – добавила она.
– А что там?
– Просто не смотри, – повторила она строже, и я умолк. – Иначе оттуда тоже могут… посмотреть.
Спускались долго, каменные стены справа и слева все поднимаются, мы ушли от жуткого жара раскаленного небосвода, зато далеко внизу я увидел полоску огненной лавы.
