Байрон Прейс - Последний дракон
Толчин шагал, по комнате, как обычно, когда нервничал.
— Я не ожидал этого, — сказал он. — Ясветр заставил меня действовать раньше, чем я хотел. Я удивлен.
— Удивлен? — спросил наблюдавший за ним Вора. — Вы оба слишком часто заставляли его действовать раньше, чем он хотел! Ясветр горд. Он больше не потерпит ваших мелочных придирок.
— Мелочных придирок? Ты бы лучше поаккуратнее выбирал слова, Вора!
Генерал повернулся к двери:
— Наши войска не пойдут в битву под началом глупца! Если Ясветр не будет слушать Семью, он не долго пробудет королем!
Гиброн махнул рукой барону:
— Пойдем, Толчин. Я должен поговорить со своей дочерью.
Они ушли вдвоем.
— Поберегитесь! — крикнул им вслед Вора. — Те, кто бросает вызов Ясветру, бросают его и мне!
В ответ генерал услышал лишь эхо своих слов, прокатившееся по пустому коридору. Он не сдержался, но что делать, если он именно так и думал? Если Семья хочет ссоры, она ее получит, но не с фандорцами.
В небе над Симбалией летела флотилия кораблей, несущая на борту добровольцев с севера. Еще многие воины из Северного Предела скакали на быстрых конях, но корабли их намного обогнали. Их было десять, их паруса были надуты горячим газом так, что казалось, вот-вот лопнут, но они несли большой груз. Зеленый и коричневый цвет одежды северян резко контрастировал с черной, расшитой серебром формой всадников ветра. Грань между ними была еще заметнее оттого, что северяне и всадники не смешивались, если только не требовалось управиться с парусами или поддержать равновесие корабля.
На борту одного из кораблей стоял Виллен, до боли вцепившись пальцами в деревянный борт. Его лицо было бледно-зеленым, в цвет куртки. Несмотря на это, держался он прямо и не показывал своего беспокойства. Паря в небе выше самого высокого дерева, он намеревался оставаться таким же подтянутым и знающим свое дело, как всадники.
Тален изумленно смотрел на Виллена. Как многие в Надлесье, он относился к северянам со снисхождением, свысока, но его поразило, с какой невозмутимостью они скрывали свой страх, обычный страх людей, никогда не поднимавшихся в небо. Именно это заставило его сделать шаг навстречу северянам. Он подошел к Виллену.
— Мы сегодня летим невысоко, — сказал он, — из-за лишнего веса приходится держаться поближе к земле.
— Мы приносим свои извинения за то, что причиняем неудобства.
Тален поднял бровь.
— Я не это имел в виду, — сказал он, все еще желая поддержать разговор. — Я просто хотел заверить вас в том, что на такой высоте нет опасности резкого ветра или перемены воздушных течений. Вам нет необходимости так крепко держаться за поручень.
Подавленный страх Виллена моментально сменился гневом. Не успев обдумать своих слов, он выпалил:
— Я знаю, что мы, ходящие по земле, кажемся вам, всадникам ветра, трусами. Но на земле мы встречаем куда большие опасности, чем вы здесь, на недосягаемой высоте, особенно во время войны. Спустись и сражайся с нами, тогда и посмотрим, кто из нас храбрее!
Тален отступил. Ему хватало забот без отпора этого гордеца. Брат так и не появился. Тален быстро пошел на корму, чтобы проверить шкив и линь. Лицо Виллена горело. Его громкие слова заставили смолкнуть те немногие разговоры, что велись вокруг. Но слова были сказаны, а гордость не могла позволить ему взять их обратно.
Он вздохнул и принялся смотреть вдаль. Было так легко представить себе, как он падает и покрытые листвой верхушки деревьев пронзают его тело тысячью острых игл.
Чернота и холод мчались навстречу Эмселю. Падение казалось бесконечным, затем его вдруг захватил ледяной водоворот. Его тело онемело и грудь сжалась, как кулак. Он упал в подземную реку! К счастью, ногами вперед. Эмсель забил ногами и медленно, как во сне, всплыл на поверхность.
У него шумело в ушах, пока он жадно глотал воздух и отплевывался. Течение было достаточно сильным. Эмсель ударился спиной о камень, и, хотя река пыталась утащить его дальше, он вцепился в камень и не отпускал. Он не чувствовал пальцев, но держался руками за скользкую поверхность валуна. Река дергала его, но он упрямо держался.
Он заставил себя дышать ровно, чтобы успокоить часто бьющееся сердце. Он не знал, куда провалился, но думал, что не очень глубоко. Он совсем ничего не видел и, несмотря на то, что дергал ногами во все стороны, не мог найти ни правого, ни левого берега, ни отмели. Он не осмеливался ослабить хватку, страшась, что река унесет его еще глубже в подземелья.
Фандорец грустно подумал о тепле и уютном одиночестве своего лесного домика в Фандоре, и тотчас же его снова ударила холодная волна и снова подхватило течение. Он пытался держать голову над водой, но течение бросало и било его, потом наступила передышка, и он смог лечь на спину, продолжая двигать руками и ногами, чтобы согреться. Потом он вдруг понял, что видит потолок пещеры. Река выносила его на поверхность!
Через несколько минут Эмсель выплыл на дневной свет, который, хоть и был приглушен облаками, ослепил его привыкшие к темноте глаза. Он увидел деревья, нависающие арками, и в просветах между ними облака. Он миновал огромный корень дерева, служивший мостом. На поверхности подземная река стала широкой и спокойной. Эмсель заставил обессиленные руки двигаться и погреб к берегу. Там он вцепился в траву и из последних сил, дрожа, вытянул себя на сушу.
— Ну, — прошептал он вслух сквозь стучащие зубы, — по крайней мере отмылся. Теперь хорошо бы найти что-нибудь поесть.
Он поднял голову и увидел величественное дерево на другом берегу реки, но, когда поднялся, перед его глазами оказалось острое копье.
— Не двигайся!
На миг Эмселю показалось, что он снова взят в плен. Но затем он внимательно посмотрел на копье и понял, что острие сделано не из металла. Он с любопытством его потрогал, и оно прогнулось под его пальцами. Эмсель повернулся и увидел высокого мальчика лет восьми-девяти.
— Ты мой пленник! — громко сказал парнишка. За его спиной стояла девочка, еще младше.
Эмсель улыбнулся:
— Похоже, что так.
Он потер плечи. Его мокрая одежда не сохла — воздух был влажным, нависшие облака обещали дождь.
На девочке был красивый красный плащ.
— Ты замерз? — спросила она.
— Очень, — признался Эмсель.
— Вот, — сказала девочка, снимая плащ, — ты можешь в нем погреться, только верни мне его, пожалуйста. Мне его мама сшила. Он такой же, как у леди Керии.
Эмсель с благодарностью принял плащ.
— Как у леди Керии, говоришь? Она носит такой плащ?
— Конечно, носит, — сказал мальчик с копьем, — все знают, что она его носит. По крайней мере все, кому она нравится. А ты-то откуда? Ты как-то странно говоришь.
